Дисциплинарный санаторий - Эдуард Лимонов

Первые попытки узаконить геноцид героев толпой нормальных граждан — больных, очевидно, следует относить ко времени Французской революции. Лозунг Egalité[34], выдвинутый ею, был воспринят толпой заведомо ложно. Смысл его: всякий гражданин имеет равные с другими права перед законом — был радостно истолкован толпой в более широком и лестном для нее смысле: всякий человек равен другому; мы все одинаковы; Моцарт равен консьержу. Радостно хамствующий «гражданин Ромео» предложил отмечать день 21 января 1793 года съеданием блюда «свиной головы или свиного уха в каждой французской семье, в память счастливого дня, когда проклинаемый Людовик XVI пал и освободил нас от своего мрачного присутствия». «Патриот Паллой» (прототип современных бизнесменов удачи, Бернар Тапи своего времени, знаменитый тем, что наладил продажу камней Бастилии в качестве сувениров) тогда же украл и проэксплуатировал идею «гражданина Ромео» в личных целях. Он написал Баррасу и другим членам Директории, приглашая их разделить с ним обед — фаршированную свиную голову,— отметить годовщину смерти «тирана». Бывший директор Франции (тогда она, разумеется, еще не была санаторием, но чем-то вроде колонии с очень расшатавшейся дисциплиной) Людовик вызвал своим падением ликование толпы граждан. Не меньшее ликование та же толпа проявила, присутствуя в июле 1794-го при казни Робеспьера и его сторонников. People любит казни больших людей. Казни утешают народ в его посредственности. С энтузиазмом встречая въезд в столицу Людовика, де Голля и Петена, People с таким же энтузиазмом провожает их в зал суда, на гильотину или в отставку.

То, что возбуждающиеся вынужденно подавлены в нем,— чрезвычайно опасно для санатория. Ведь на долю этого minorité[35]приходится куда большее количество взрывчатой жизненной энергии, чем на долю многомиллионноголового People. Прихоть биологии (или Творения) не уравняла всех намеренно, но дала меньшинству человечества много более life force.[36]Присмотритесь к жизни. Никакая группа людей не избегает мгновенного отбора, селекции. В классе школы, в метро, в автобусе, в магазинах и на танцевальных площадках немедленно устанавливается своя, для каждой группы, табель о рангах. Неравенство в человеческом коллективе утверждают все театральные пьесы человечества. Неизменно наличие главных героев, второстепенных и участников последнего класса, без имен (второй слуга, третий стражник). Обе (всегда противоборствующие) основные биологические группы необходимы для нормального функционирования человеческого рода. People предназначен для сохранения вида, возбуждающиеся — для поддержания человечества в состоянии постоянных метаморфоз. Человечеству всегда удавалось до сих пор (независимо от республиканских или деспотических форм правления в его коллективах) интуитивно сохранять баланс рабочих отношений между этими неравномерными ни в каком отношении группами. В санатории этот баланс нарушен. В санатории большинство возбуждающихся бессмысленно подавлено, они оттеснены от участия в работе организма общества. «Нетрудоустроенные по специальности», вынужденные быть узниками санатория, подвергаясь постоянно небывалому давлению, они есть наиболее угнетенный класс санатория. Потому неудивительно, что реализовавших себя возбуждающихся все чаще поставляет несанаторный мир (Че, Каддафи, Мишима…). Там они находят больше свободы поведения.

Так же, как и возбуждающиеся, жертвы служат отрицательным примером, но отношение к этим двум группам и администрации, и общественного мнения, и media санаториев различное. Жертвам сочувствуют, одновременно радуясь, что участь жертвы «меня лично» миновала. В Нью-Йорке насчитывается около 30 тысяч бездомных, «жертвы» — клошары Парижа живописны и наглы одновременно, но главный отряд санаторных жертв, несомненно,— безработные.

Феномен безработицы клянется уничтожить уже не одно поколение администраторов — директоров и министров социальных отношений. Новейшие исследования все чаще объясняют безработицу — chômage — unemployment колебаниями всей системы экономики по меньшей мере всего Западного блока санаториев (давно уже взаимосвязанных), если не состоянием здоровья вообще всех экономик мира, вместе взятых. Потому администрация одного лишь санатория не способна, не имеет нужных для этого сил (финансово-экономической власти) ни уничтожить безработицу, ни даже снизить сколько-нибудь значительно количество безработных. Тем не менее, ни одна политическая партия, ни один лидер не спешат вычеркнуть из своих программ первый пункт — «борьба с безработицей», поскольку не спешат сложить с себя почетную роль предполагаемого избавителя общества от ЗЛА. Безработный рассматривается не как жертва санаторной системы, но как жертва экономической болезни — «кризиса», поразившего санаторий. В Великобритании и Франции около 10 процентов трудоспособного населения безработны. Так как трудоспособность — основной социальный параметр современного человека, основная функция «больного», то лишиться работы равносильно в санатории социальной смерти или, по меньшей мере, тяжелой инвалидности. Случаи самоубийств безработных часты, и если что доказывают, то абсурднейшую деформацию психологии массового человека под влиянием санаторно-дисциплинарной системы. Покидая область рационального, феномен перемещается в область иррационального и имеет больше общего с гаитянским «вуду», чем с социальными проблемами. Объявленный виновным шаманом «вуду» умирает сам, от сознания виновности. Потеря работы не означает в санаториях голод. Существуют многочисленные системы помощи безработным, и условия жизни в странах Европы и ее space-колоний позволяют поддерживать существование даже самым маргинальным элементам. Потеря работы в санатории есть несомненное резкое падение материального уровня жизни и падение престижа — падение социального статуса в коллективе больных.

Нет причин сомневаться в искренности желания лидеров политических партий, конкурирующих за лидерство в администрации, победить безработицу, уничтожить ее совсем или свести до минимума — победитель этого ЗЛА надолго обеспечит себе лидерство. Но нет сомнения и в том, что 10 процентов нетрудоустроенных жертв выгодны санаторной системе, ибо заставляют остальных 90 процентов счастливчиков постоянно помнить об опасности потери работы и трудиться более эффективно. Показывая своих жертв в прессе и на теле, общество дисциплинирует граждан. А, скажем, такие затеи, как «Ресторан Сердца»[37], организованный покойным артистом Колюшем, дают возможность коллективу санатория продемонстрировать свою «хорошесть».

Невозможно определить, действительно ли жертвы нуждаются в еще одном варианте «Армии Спасения» (упрощенном, только питание), или «Ресторан Сердца» — неожиданный подарок, сделанный алкоголикам и попрошайкам Франции, бесплатный клуб для них. Начиная с зимы 1987/88 года, в «Ресторанах Сердца» требуют предъявить документы, удостоверяющие, что клиент действительно бедный человек — жертва. По всей вероятности, у них там возникла проблема супернаплыва посетителей. Каковы финансово-имущественные ситуации клиентов «Ресторанов Сердца», может выяснить, разумеется, лишь глубокое полицейское расследование. Естественно, что, отвечая репортерам телевидения, все они скажут, что не могут найти boulot[38]и что «Браво, Колюш, не забывший о несчастливых!». Однако физиономии жертв обыкновенно красны и опухши и заставляют думать, что они жертвы не столько общества или кризиса, сколько алкоголизма, и демагогия, все это знают, является оружием не только дирижирующего класса. В эпоху теле простой человек научился использовать это оружие не хуже администрации. Многие жертвы сегодня понимают, что жертвами быть выгодно. Жертвы продают на общественном большом базаре себя в качестве жертв. То есть жертва (безработный, инвалид, «новый бедный») — сегодня важная социальная роль. И если Колюш и весь парад примазавшихся к «благородной» затее актеров и актрисок, бизнесменов и министров а-ля мод эксплуатировал жертв, созвав их в «Рестораны Сердца», то и жертвы преспокойно эксплуатировали ситуацию.