Заговор бумаг - Дэвид Лисс

А дело представлялось легким. Я оделся как джентльмен — нарядный кафтан и шпага, пышный парик и серебряные пряжки на туфлях. Я научился искусно изображать из себя джентльмена, когда, будучи менее щепетилен, в течение нескольких лет ездил по стране, зарабатывая па жизнь в качестве, как мы тогда называли, «элегантного мошенника». Я представлялся домовладелице как джентльмен и нанимал меблированную квартиру под гарантию своей внешности, а затем забирал из квартиры все, что представляло какую-нибудь ценность. Теперь у меня были более благородные мотивы — мне нужно было вернуть украденную вещь, и для этого я должен был изображать из себя состоятельного человека. Эта задача требовала определенного образа. Поэтому я с помощью подушки округлил себе живот, чтобы выглядеть человеком, скорее склонным к полноте, чем мускулистым. Зная, что придется пить много спиртного и что пьянеть мне нельзя, я укрепил свой организм, как мог. Сначала я выпил побольше сливок, так как сливки помогают абсорбировать алкоголь. Потом прополоскал горло вином и специально разлил немного вина на одежду, чтобы произвести впечатление человека, который уже изрядно выпил. После этих приготовлений я нанял экипаж, который отвез меня в нужную таверну. Я устроился за столом в хорощо освещенной части зала и громким голосом попросил вина.

Таверна «Бочка и тюк» была типичным заведением для этой части города. Она располагалась у реки неподалеку от школы подготовки барристеров «Темпл», но ее постоянными посетителями были грузчики и подмастерья, среди которых изредка встречались студенты «Темпла», приходившие сюда отдохнуть от штудирования права. Я выделялся среди этой публики, но не привлекал особого внимания. Постоянные посетители видели подобных мне не впервые. Они видели сэра Оуэна. Итак, под прицелом немногих любопытных глаз, не считая тех, чьи обладатели думали, как бы поближе познакомиться с содержимым моего кошелька, я сидел за столом и наблюдал за тем, что происходит вокруг. В таверне было много народу, и хоть и не набито битком, как это часто случается в подобных местах, но она так пропахла запахом грязных тел, дешевых духов и густого табачного дыма, что можно было задохнуться. Музыкантов не было. Зато слышались визгливый женский смех, и крики мужчин, и стук костяшек по крышке стола. Раненый солдат каждые пятнадцать минут вскакивал на стул, чтобы спеть непристойную песенку об одноногой испанской шлюхе. Он орал во всю глотку, безбожно перевирая мотив, пока приятели не стаскивали его со стула и не принимались весело и задорно дубасить, как это принято у подобной публики, чтобы он затих.

Мои утонченные читатели могут знать о подобных заведениях из газет, но мне не раз приходилось бывать в таких мрачных местечках, и, невзирая на бедлам вокруг, я не испытывал особых затруднений. У меня было дело, и, поскольку баронет подробно описал нужную мне женщину, я внимательно рассматривал зал, изо всех сил стараясь выглядеть пьяным, ищущим себе компанию. Вероятно, я слишком старался, так как мне пришлось отказать нескольким дамам, которые промышляли тем же ремеслом, что и Кейт Коул. Такой мужчина, как я, очевидно состоятельный и, скажу без ложной скромности, значительно более привлекательный, чем обычные посетители, ищущие себе спутницу, всегда пользуется дамской благосклонностью.

Той, которую я искал, судя по описанию сэра Оуэна, было не больше девятнадцати, у нее были ярко-рыжие волосы, светлая кожа с веснушками и крупная родинка на переносице. Наконец я ее увидел. Она сидела за столом, занятая беседой с грозного вида парнем, который, судя по внешности, мог бы сам неплохо выступать на ринге. Он был высоким, широкоплечим и мускулистым, с угрюмым лицом. Я заметил у него на тыльной стороне руки клеймо, и значит, он по крайней мере однажды побывал в руках правосудия, без сомнения в связи с воровством. Однако не верилось, что на его счету это единственное преступление.

Трудно было угадать, какое отношение шлюха имеет к этому головорезу, и я опасался, что они могут провести за беседой весь вечер. Но я подумал, что вряд ли такая женщина позволит долго ждать джентльмену с тугим кошельком, поэтому при помощи взглядов и улыбок я дал ей понять, что она мне нравится и я надеюсь, она сможет вскоре завершить беседу, невзирая на ее предмет.

Мои надежды оправдались менее чем через четверть часа. Головорез встал и вышел, а я стал бросать на Кейт неприлично сладострастные взгляды. Ее это ничуть не смутило, и в мгновение ока она оказалась за моим столом, сев очень близко от меня. Положив руку на мою ногу, она наклонилась и прошептала, щекоча мое ухо своим дыханием, что желает вина.

С неподдельной готовностью к обильным возлияниям, хоть и имевшей несколько отличную природу от той, на которую она рассчитывала, я велел принести бутылку пойла, напоминавшего кислую мочу, которое подавалось в «Бочке с тюком».

Рассмотрев Кейт вблизи, я увидел, что она не лишена очарования для джентльменов, которые были соответственно расположены, но на ней стояла печать уличной жестокости и низости, и этого было достаточно, чтобы остудить мою кровь. Я не питал нежных чувств к женщинам, которые могли умыкнуть мой кошелек, стоит мне лишь задремать. Более того, Кейт давно не мылась, а на ее платье, хоть оно и подчеркивало ее соблазнительные формы, остались многочисленные следы общения с клиентами. Муслин, имевший когда-то цвет слоновой кости, стал желтовато-коричневым, а простой коричневый корсаж был такой затасканный, что грозил рассыпаться.

— Ты очень симпатичная девушка, — сказал я ей заплетающимся языком: чтобы думала, будто я уже изрядно набрался. — Я не мог не обратить на тебя внимания, милашка.

— И на что ты обратил внимание? — жеманно спросила она.

Признаюсь, в молодые годы я был изрядным распутником, и, несмотря на то что у меня было дело, я не мог побороть искушения понравиться этой женщине. Полагаю, это было моей слабостью. Многие мои друзья стремились покорять только сердца дам, которых они считали очаровательными, для меня же главным было, чтобы дамы находили очаровательным меня.

— На что я обратил внимание? — эхом отозвался я. — На твои алые губки, на твою белоснежную шейку и на твой очаровательный подбородочек, — я дотронулся до ее лица, — и на твои очаровательные щечки. Ты выглядишь так прекрасно и соблазнительно, как ангелы на картинах итальянцев.

Кейт посмотрела на меня искоса:

— Большинство джентльменов говорит, что им нравится моя задница.

— Ты сидела на ней, когда я тебя заметил, — объяснил я.

Кейт удовлетворило мое объяснение. Она засмеялась и вернулась к своему стакану.

Я тоже присоединился к ней и выпил свое вино залпом, не сопротивляясь, когда Кейт настаивала, чтобы я выпил еще. Даже когда я пью в больших количествах, я редко теряю голову, но сливки в моем желудке тоже помогали не пьянеть. К моему ужасу, сливки начали скисать, и мне стоило немалых усилий удерживать эту гремучую смесь внутри. Я сжал зубы, чтобы не показать, что испытываю неудобство, и продолжал разыгрывать пьяного дурака, громко крича, запинаясь на каждом слове и даже раз свалившись со стула.

— А ты быстро пьянеешь, мой увалень, — сказала она с улыбкой, показав неровные зубы. — Тебе стоит пройтись на свежем воздухе. Это остудит твою голову. А если мы найдем какое-нибудь укромное местечко, что в этом плохого, а? — Она ущипнула меня за предплечье и была несколько удивлена, обнаружив там упругие мышцы вместо более податливой плоти, как ожидала.