Тихая гавань - Бетти Монт

— Остановите! Ради Бога, остановите! — закричал он Скотту.

Тот резко затормозил — «кадиллак», содрогнувшись, замер. И в этот момент Лоренс совершил глупейший, необдуманный поступок: опять нажал на кнопку. Стекло заскользило вниз, освободив рукав, и головка пропала из виду. Только тогда он понял, что ему следовало выйти из машины через другую дверцу и поддержать девушку, поручив Скотту открыть окно.

Выбравшись наружу, он увидел, что она лежит на асфальте лицом вниз. Белый от потрясения Лоренс опустился на колени рядом с ней. Начавшая собираться толпа взирала на эту картину со смесью любопытства и враждебности.

— Что случилось? — спросила одна женщина у другой, и та пожала плечами.

— Думаю, он ее сбил.

— Бедная девочка! Должно быть, мертва.

Скотт тоже поспешно вышел из машины.

— Как она, сэр?

Лоренс почувствовал холодок в голосе шофера и понял, что Скотт осуждает его так же, как и миссис Райан. Что случилось с окружающими его людьми? Похоже, они начинают смотреть на него как на чудовище.

Тут Мэй Селлерс неуверенно села.

— Вы в порядке? — спросил он.

Она потрогала голову руками, и Лоренс увидел на них кровь.

— Вы ранены! Скотт, вызовите «скорую»!

Мэй Селлерс поднялась на ноги, опираясь на руку Лоренса.

— Нет, что вы, я не хочу в больницу! Там всегда огромные очереди, а это значит, что придется прождать несколько часов, прежде чем тебя осмотрят. У меня всего лишь ушибы и царапины.

— Как вы можете об этом судить? А если переломы, сотрясение мозга!

Она ощупала тонкую лодыжку и сделала пару неуверенных шагов.

— Видите, я могу ходить — значит, ничего не сломано.

— А что с вашей головой? Она с такой силой ударилась об асфальт!

— О, у меня крепкий череп!

Но Лоренсу тем не менее показалось, что она не слишком твердо стоит на ногах.

— Она пыталась что-то стащить из вашей машины, — сипло проговорил какой-то мужчина из толпы, стоявший поблизости. — Я видел, как она вцепилась в вас через окно. До чего докатился — уличные девицы слоняются где хотят! Будьте осторожнее, мистер, мне кажется, она и не ранена вовсе — просто собирается вас шантажировать. Я буду вашим свидетелем, если появится полиция.

Лоренс бросил на мужчину такой свирепый взгляд, что он поспешно ретировался, пробормотав:

— Ну что ж, если вас одурачат, не говорите потом, что вас не предупреждали.

— Нужно сделать рентген, чтобы убедиться, что все цело, — сказал Лоренс девушке.

Она поморщившись покачала головой.

— Я не пойду, ладно? Честное слово, если завтра я почувствую себя хуже, то обращусь в травмпункт. И прошу вас, перестаньте суетиться. Вы хуже старика Билла.

Сравнение с неизвестным ему стариком подействовало на Лоренса как ведро холодной воды. Он процедил сквозь зубы:

— Сядьте, пожалуйста, в машину. Я отвезу вас домой.

Толпа начала рассеиваться, поняв, что ничего интересного больше не светит.

В ореховых глазах Мэй сверкнуло озорство.

— Помните — я могу залезть в ваш карман, если слишком близко меня подпустить.

— Очень остроумно, мисс Селлерс. Садитесь в машину.

На этот раз она подчинилась, но, поскольку продолжала глядеть на него, споткнулась о край тротуара. Прежде чем она ударилась подбородком об открытую дверцу, Лоренс подхватил ее одной рукой за талию, а другой — под колени, чтобы усадить в машину, и успел почувствовать, как щекочут его подбородок шелковистые волосы, как бьется ее сердце под старым свитером, уловить исходящий от нее цветочный аромат.

Если не принимать во внимание небольших выпуклостей грудей, можно было бы подумать, что это мальчик, — такой хрупкой, тоненькой она была, — однако было бы большой ошибкой забывать о ее женственности. Одно дело — смотреть на нее, совсем другое — держать на руках; это рождало какое-то незнакомое тревожное ощущение.

Мэй Селлерс казалась ребенком, но у нее имелся способ добиваться исполнения возмутительных женских прихотей. Он твердо решил, что и на пушечный выстрел не подойдет к ее дому. И вот, пожалуйста, его принудили сделать именно это… Самое ужасное — он даже не сопротивлялся!

Нельзя сказать, чтобы его пленили тощие «прелести» этой девчонки… Конечно нет! Просто… Он пытался объяснить себе свои реакции, пытался быть рассудительным и уравновешенным, но она обхватила рукой его шею, приклонила голову на его плечо — и Лоренс почувствовал, что не в состоянии думать.

Почти дрожа, он быстро усадил ее на заднее сиденье и сел рядом, стараясь не показать, до какой степени взволнован. Да что же с ним такое?! Он ведет себя как сексуально неудовлетворенный подросток!

Захлопнув дверцу, Лоренс наблюдал, как Скотт возвращается на свое место. Затем, не глядя на девушку, отрывисто спросил:

— Где вы живете?

Она назвала адрес на западной окраине города и добавила, что дом называется «Тихая гавань». Звучало это несколько странно и совсем не подходило девушке с таким диким упрямством и несусветной настойчивостью. Интересно было бы взглянуть, как выглядит ее жилище, какая у нее семья. Но в дом он ни за что не войдет! Они высадят ее и уедут.

— Езжайте, Скотт, — сказал Лоренс, наклоняясь вперед, чтобы открыть маленький шкафчик, прикрепленный к спинке переднего сиденья. Помимо прочего в нем хранилось все необходимое для первой помощи. Лоренс достал коробку бумажных носовых платков, дистиллированную воду и пару пластырей. — Повернитесь ко мне лицом, мисс Селлерс.

— Мэй, — сказала она, подчиняясь.

— У вас очень милое имя и такое… весеннее.

— Это все моя тетя. Она была богата, и родители назвали меня в ее честь, надеясь, что тетя завещает мне свои деньги.

— Так и случилось?

— Нет, она предпочла Фонд по исследованию внеземных цивилизаций. Но я не жалуюсь — имя мне нравится. К тому же тетя почему-то была уверена, что деньги не пойдут мне впрок.

— И она оказалась права? — полюбопытствовал Лоренс.

— Права — в чем?

— В том, что вам будет лучше без ее денег?

Мэй только печально покачала головой.

Лоренс принялся стирать кровь с ее лба и обнаружил, что царапины, по счастью, хотя и длинные, но неглубокие. Он промыл их и просушил, прежде чем наложить полоски пластыря. А затем осторожно отер ее личико, чувствуя на себе пристальный взгляд светло-карих глаз, который казался еще глубже благодаря длинным изогнутым ресницам. Ему бы хотелось, чтобы она прекратила на него пялиться! Смущение сделало его грубым.

— Голова сильно болит?

— Совсем нет.