Татуировки. Неизгладимые знаки как исторический источник - Мария Борисовна Медникова

Мерзлота не отступает и в «теплое» время года. Льдом сковывает края горных речек, текущих на равнине, неожиданно идет снег. По словам Н. В. Полосьмак, пазырыкцы были хорошо знакомы со свойствами вечной мерзлоты, они сознательно использовали эти свойства для сохранения тел умерших в нетленном виде. Если вырыть в местном грунте яму, она быстро заполняется проникающими подпочвенными водами, которые вскоре превращаются в ледяную линзу.

В такой «оправе» изо льда летом 1993 г. нашли тело молодой женщины, руки которой, включая некоторые фаланги пальцев, были сплошь покрыты татуировками. Останки погребенной в кургане 1 могильника Ак-Алаха принадлежали девушке очень высокого социального статуса.

Рис. 2.3 а. Татуировка на теле женщины пазырыкской культуры, погребенной в кургане 1 могильника Ак-Алаха-3 (по Полосьмак, 2001, с. 229)

Рис. 2.3 б. Татуировка на теле мужчины пазырыкской культуры, погребенного в кургане 3 могильника Верх-Кальджин-2 (раскопки В. И. Молодина, по Полосьмак, 2001, с. 229)

На левом ее плече – копытное с клювом грифона, со стилизованными рогами козерога и оленя, увенчанными головками грифонов. Такая же головка видна на спине животного, изображенного с перекрученным туловищем. Ниже в аналогичной позе – баран с запрокинутой наверх головой. Позади барана – длинный барс с закрученным хвостом. Под ними – фантастический зверь с лапами хищника, туловищем оленя, хвостом тигра и тоже вырастающей из спины головкой грифона. Часть татуировки плохо сохранилась, но на запястье левой руки видна головка оленя с ветвистыми рогами. На второй фаланге большого пальца – копытное животное с перекрученным туловищем. Мелкие знаки виднелись на среднем и безымянном пальцах левой руки.

В 1995 г. экспедиция под руководством В. И. Молодина при раскопках кургана 3 могильника Верх-Кальджин-2 обнаружила замерзшее тело третьего татуированного пазырыкца. Им оказался молодой мужчина, и через его левое плечо навсегда «свесилось» фантастическое копытное животное (с туловищем оленя, клювом грифона, головками грифа на рогах и спине).

Н. В. Полосьмак посвятила пазырыкским татуировкам глубокое исследование. Она прежде всего отметила идентичность стиля и способа нанесения всех татуировок, единство образной системы. Кроме того, есть определенное сходство в локализации одних и тех же рисунков – верхнюю часть плеча и у мужчины, и у женщины занимали изображения фантастических копытных; они чередуются с изображениями баранов и хищников из семейства кошачьих. При известном разнообразии татуировок у всех трех мумий их объединяет повторяемость элементов рисунка. Н. В. Полосьмак видит объяснение консерватизма традиции в том, что на человеческое тело наносили не просто орнамент, а знаковую систему, «текст». Пазырыкская культура относилась к бесписьменным цивилизациям, поэтому она была ориентирована не на умножение текстов, а на их повторное воспроизводство. По Ю. Лотману, в таких случаях роль письменности выполняют мнемонические символы. По-видимому, к этой категории относится пазырыкская татуировка. По словам Н. В. Полосьмак, рисунки на телах – это образный язык пазырыкской культуры, ее письмо, тщательно сохраняемый язык предков. Соответственно, местная татуировка – сакральное письмо, передающее важную информацию мифологического характера. Неслучайно образы татуировки соответствуют изображениям с одежды, утвари и оружия. Так происходило переоформление естественного человеческого облика в изобразительный символ племенной мудрости.

Еще в 1961 году ленинградский археолог М. П. Грязнов, выдающийся исследователь древностей Южной Сибири, высказал предположение, что татуировка «вождя» из Второго Пазырыкского кургана предназначалась для демонстрации, например, обнажалась в момент публичных состязаний, во время борьбы. Причем не только для борьбы с другим богатырем, но для ритуального единоборства с чудовищем, для «шаманской схватки». Развивая эту мысль, Н. В. Полосьмак пишет: не для того наносилась татуировка, чтобы скрывать ее под одеждой. При важных событиях воины сбрасывали с плеч распашную шубу, державшуюся на одном поясе, и обнажали торс, женщины вскидывали разрисованные руки. Эта картина могла символизировать наивысшее единение племени алтайских скифов.

К сожалению, такого единения не наблюдается у многих жителей нашей страны, особенно по отношению к научным исследованиям. Раскопки, вызвавшие колоссальный интерес общественности, привели к парадоксальному и очень печальному результату. Некоторые представители современного алтайского населения, проникнувшись невероятной значимостью свершившихся открытий, объявили себя прямыми потомками «прародительницы алтайской нации» и обрушились на археологов, нарушивших ее «сон во льдах». В конце концов парламент республики Горный Алтай запретил новосибирским археологам продолжать исследования на плато Укок. Это произошло в 1996 г., и разум до сих пор не возобладал. Удивительнее всего то, что этнические группы, населяющие сегодня Алтай (алтай-кижи, теленгиты, шорцы, кумандинцы, тубалары) – это потомки племен, мигрировавших с юга в I тысячелетии н. э. А пазырыкцы жили на плато Укок на тысячу лет раньше, в середине I тысячелетия до н. э. Кроме того, пазырыкцы были ярко выраженными европеоидами, с незначительной примесью местного палеосибирского субстрата. А нынешнее население Алтае-Саянского нагорья в большинстве принадлежит к центральноазиатскому варианту большой монголоидной расы. Но когда говорят эмоции, подобные аргументы слишком сложны и доступны только специалистам. По-видимому, поиск исторических корней и попытки самоидентификации способны заглушить и не такие доводы.

Казалось бы, на этом история алтайских татуировок пока закончилась. Тем более после абсурдного запрета на проведение раскопок надеяться на поступление новых материалов с Алтая не приходилось.

И все же новое открытие состоялось. В начале 2005 г. на суд научной общественности был представлен доклад сотрудников Государственного Эрмитажа Л. Л. Барковой и С. В. Панковой о новых татуировках, обнаруженных при детальном исследовании мумий, долгие годы хранящихся в отделе археологии Восточной Европы и Сибири.

Три мумии (две женские и одна мужская) происходят из тех самых раскопок С. И. Руденко пятидесятилетней давности. Еще одна мужская мумия была найдена в 1969 г. в Хакасии экспедицией под руководством московского археолога Л. Р. Кызласова. Именно при обследовании хакасской мумии из могильника Оглахты реставраторы заметили неотчетливые следы орнамента на коже. Освобожденную от одежды мумию подвергли инфракрасному облучению, и на поверхности кожи проступили ранее незаметные «письмена». Оглахтинский мужчина принадлежал таштыкской археологической культуре, распространенной в Минусинской котловине около двух тысяч лет назад. Его тело оказалось покрыто симметричными узорами на плечах, груди, руках, на спине и сзади на шее. Как сообщают исследователи, татуировка в основном имеет вид небольших запятых и розеток (локализация: руки и грудь). С внутренней стороны локтя изображение более предметно, и там вытатуированы лук со стрелой. На плечах и спине имеются крупные фигуры с отростками-щупальцами.

Как можно заключить из предварительного сообщения, некоторые элементы таштыкской татуировки повторяют орнаментальные мотивы, ранее известные для других проявлений изобразительной деятельности этого населения раннего железного века. Специалистам давно знакомы богатые традиции наскальной живописи у древних обитателей Минусинской котловины. Другое направление многообразно проявилось в рамках таштыкского погребального обряда, включавшего сложное