Коллекция бывших мужей - Татьяна Алюшина

В палату заглянула медсестра, которая, как выяснилось позже, проверяла состояние пациентки в моем лице каждые пятнадцать минут, а увидев, что я двигаюсь, медленно, но верно, прямиком к двери, настолько обалдела, что выпучила глаза и даже натурально приоткрыла рот.

— Вы что творите?! — возмутилась медсестрица. — Немедленно вернитесь в койку!

— Не, я домой, — огласила я свои намерения, продолжая двигаться к выходу.

После столь сильного заявления шорох вокруг меня начался недетский! Первым делом медсестра перехватила меня на полдороге к двери, насильственно вернула в больничную койку и убежала за подмогой, которую вскорости и привела в лице моего лечащего врача Шабалина Тараса Наумовича.

— Кто тут бузит? — весело поинтересовался он.

Доктор мой оказался человеком понимающим, веселым, с замечательным юмором, с некоторым, правда, уклоном в черный медицинский оттеночек, но это неизбежные издержки профессии, как я понимаю. На вид врачу было за сорок, но его добродушный облик мог и вводить в заблуждение по поводу его возраста, а внешний вид и подавно — такой, знаете, богатырь былинный — мощный, здоровый, высокий с раскатистым низким голосом. Прямо Русь былинная.

И вот эта сама былинная Русь и поведала с добродушным хохотком, что покидать больничку мне никак нельзя.

— Да я дома отлежусь, Тарас Наумович, — канючила я настойчиво. — Обещаю! Весь день лежать буду и исполнять все ваши рекомендации. — И пожалилась: — Не могу я в больнице, мне тут еще хуже становится. Я вообще больниц боюсь, у меня прямо фобия какая-то.

— Ну, ладно, — вздохнул он наигранно, изображая капитуляцию перед моим напором. — Во мне сейчас одна из трех ипостасей заговорила, та, что самая сердобольная, русская. Так что пользуйся моментом, Кира Андреевна, пока какая из двух оставшихся не вылезла и не вмешалась.

— Это в каком смысле? — заинтересовалась я.

— А в самом прямом, — хохотнул он. — У меня все по-честному: имя хохляцкое от матушки-украинки досталось, отчество еврейское от батюшки иудея, а фамилия русская — от деда. Так и живу в трех натурах одновременно. — И раскатисто рассмеялся.

А отсмеявшись, неожиданно резко стал серьезным, посмотрел на меня задумчиво и тихо так, со значением сказал:

— Ты бы все же в больнице осталась, Кира. У тебя ведь не простое пищевое отравление.

— А какое? — поразилась я.

— В том-то и дело, что медикаментозное. Проще говоря: наркотик какой-то ты приняла.

— Да ничего я не принимала! — тут же возмутилась я.

— Ну, это мне известно, ты, когда я тебя опрашивал, подробнейшим образом умудрилась отвечать на мои вопросы и перечислила все, что ела и пила в ресторане, и утверждала, что никаких препаратов не принимала. — И вздохнул жалостливо. — Вот такие дела Кира, свет Андреевна.

— Какие? — не сразу дошло до меня.

— А такие, что раз ты ничего не принимала по самостоятельному почину, то получается, что приняла ты его случайно или по незнанию, то есть подсыпать могли. Вот и предстоит тебе о многом подумать, и лучше бы тебе это делать в больничке, на глазах у медперсонала, все ж под присмотром, а не одной дома.

— О чем подумать? — продолжала тупить я.

— Ну, я не знаю… — протянул он, с сомнением поглядывая на меня. — Например, какие такие враги могли тебе что-то подмешать, скорее всего, в питье, и с какой злодейской целью. Конкурентов своих вспомнить, дела непростые. Ты же вроде бизнесом занимаешься, а у вас там чего только не случается.

— Да какие конкуренты?! — возмутилась я. — С конкурентами все давно договорено, поделено и застолблено! И врагов у меня нет! — И вдруг меня хлопнула одна мысль. — А почему вы сказали, что в питье подмешали.

— Потому что, скорее всего, а я уверен в этом практически на сто процентов, тебе стало так плохо именно потому, что твой организм дал особую реакцию на смешивание психотропа с алкоголем. Тебя спасло то, что ты совсем мало выпила и практически сразу оказалась в больнице. Если бы водитель, что вез тебя, не сообразил привезти тебя в ближайшую больницу, а все же довез домой, боюсь, что последствия могли оказаться весьма плачевными, вплоть до летального исхода. Вот такие вот дела, — похлопал он меня по руке. — А ты говоришь домой. Полежи, поспи. А утром поедешь.

— Не, я домой, — рассеянно отказалась я от заманчивого предложения, обдумывая его слова, и спросила: — А что за препарат мне дали? Вы сказали психотропный?

— Пока не знаю, — развел руками доктор. — Пока только могу предполагать по симптоматике. Точнее, завтра скажу, когда придут результаты анализов. Мы у тебя их целую кучу насобирали. А ты пока думай, соображай, кто мог так тебе подсуропить, — предложил Тарас Наумович и посоветовал: — А на будущее запомни: если еще раз в такое дерьмо вляпаешься, первым делом постарайся очистить желудок любым способом. Лучше выпить как можно больше жидкости, литра три, не меньше, лучше со слабым раствором марганцовки, и заставить себя от всего этого избавиться. Народный метод двух пальцев вполне подходит. И пить, пить, пить.

— Да ну его, знаете куда, такое будущее! — возмутилась я необычайно и недоверчиво спросила: — Вы зачем это говорите, Тарас Наумович?

— Ты же не знаешь, кто тебя траванул, — пожал он плечами, — вдруг кто-то еще раз решит так пошутить.

Нечего мне было ответить на это.

И все же я уехала домой. Тарас Наумович сделал мне выписку из истории болезни, предупредил о возможных последствиях, дал кучу рекомендаций и лично проводил и усадил в такси, заодно надавав грозным тоном наставлений и таксисту.

Да видимо так, что того всерьез проняло. Он все посматривал с тревогой в зеркало заднего вида, подъехал под самые двери подъезда, да еще не поленился, помог мне выйти из машины и, придерживая под локоток, проводил до лифта.

Правду сказать, по дороге мне стало похуже, и вся моя настырность в паре с бодростью куда-то постыдно ретировались. В квартиру я входила на силе воли и автопилоте. Но дверь закрыла на оба замка — это уже на уровне рефлексов, ни про какой душ и речи уже быть не могло — я тупо, по прямой добралась до спальни, умудрилась как-то стащить с себя одежду и, рухнув в кровать, отключилась, последним, уже не осмысленным движением натянув на себя одеяло.

Вот такая вот скверная история.

— И во сколько вы приехали из больницы? — холодно спросил капитан Марчук.

— Где-то около четырех, наверное, — предположила я и «простодушно» посоветовала: — Вам лучше просмотреть запись с камеры наблюдения на подъезде. Там, кстати, наверняка можно рассмотреть номер такси, на котором я приехала, и спросить у водителя.

— Давайте вы не будете меня учить, как мне делать свою работу! — чуть повысив голос, недовольно отчитал меня следователь.

Приподняв одну бровку, я иронично посмотрела на него, слегка усмехнувшись, всем своим видом намекая на то, «как именно» он делает свою работу, забыв задать подозреваемой дежурный и обязательный вопрос о том, где именно она находилась в момент совершения преступления, то бишь поинтересоваться наличием у нее алиби.