Метро 2035: Питер - Шимун Врочек

– Как дела, Миш?

– Отлично, командир. – На поясе у Кузнецова была потертая кобура с Макаровым. Фамильное оружие – Мишин отец служил в линейном отделе милиции. – Да ты проходи.

Вообще-то Кузнецову он был никакой не «командир». Парнишка – из станционной дружины, а Иван командует разведчиками… Менты – это каста. Как и Ивановы диггеры.

Но поправлять парня Иван не стал. У каждого своя мечта.

– Таня здесь?

– Не знаю, командир, – смутился Кузнецов. – Я только заступил…

Иван кивнул.

Мясная ферма.

Ряды клеток уходили под потолок станции. Деревянные и металлические коробки, затянутые ржавой сеткой-рабицей. В воздухе стоял душный запах грызунов, несвежих опилок и старого дерьма. Иван прошел между рядами, оглядываясь и приветствуя знакомых заключенных. В постоянном хрупаньи, шебуршении, посвистывании и чавканьи было что-то стихийное. Мы жрем, а жизнь идет. «Не представляю, как это – быть морской свинкой, – подумал Иван. – Живут в тесноте, едят и гадят. Мрак».

Из отдельной клетки, сделанной из пластиковой коробки с красной надписью «Quartz grill», на Ивана смотрел откормленный, пятнисто-белый морской свин. Иван достал припасенный пучок водорослей и сунул в ячейку решетки.

– Привет, Борис. Как сам?

Свин перестал хрупать и посмотрел на Ивана. Бля, еще ты на мою голову, читалось в маленьких выпуклых глазах. Свин был однолюб и пофигист.

Свин любил Таню и пофигистически жрал все, что принесут остальные.

Типичный представитель мужского рода.

– Таня, – позвал Иван. – Ты здесь?

Голос тонул в шебуршении морских свинок. Иван прошел между рядами, вышел к рабочей выгородке. Здесь стоял стол, тут Таня заполняла планы и графики, вносила в учетную книгу привесы и надои – или как они называются? Рядом составлены мешки с кормом: высушенная трава, водоросли, обрезки ботвы, объедки и прочее, что лихие грызуны могли взять на зуб. А могли они многое.

Дальше, за фанерной стенкой начиналась Фазенда, всегда залитая светом газоразрядных ламп – теплицы, сельское хозяйство «Василеостровской». Там стоял влажный, земляной запах и вились мошки, вечные спутники земледелия. За стенкой начиналась владения Трандычихи: росли морковь, капуста, картошка, лук, щавель и даже салат-латук. И конечно, лимонное дерево – предмет зависти соседей с «Адмиралтейской».

Пищевые ресурсы.

Очень удобно – отходы грызунов на удобрения, отходы растений и сами растения – морсвинам на прокорм.

А морсвинов понятно куда – на сковородку и в котел.

Раньше пробовали приспособить туннели для расширения Фазенды, но не смогли справиться с крысами – пищевые, бля, террористы. Даже железо грызут. Да и с электричеством оказалась проблема – ресурс генератора не тот.

В вентиляционном туннеле сейчас выращивали грибы. Они темноту любят. Грибные плантации рядами нависали в темноте – жутковатое место, если честно. Вешенки, шампиньоны, даже японский гриб шиитаке. Вкусные, конечно, но Ивану там было не по себе.

– Только представь – грибница, – говорил дядя Евпат. – Это же готовый коллективный разум. Она может на много сотен метров простираться, связывать тысячи и тысячи грибов в единое целое. И знаешь, что самое жуткое?

– Что?

– Мы ни хрена не знаем, о чем они думают.

«Старею, – подумал Иван. – Отличное время я выбрал, чтобы остепениться». Завести семью. Хорошая жена, хорошая станция, хорошая работа – Постышев прочит его в станционные полковники, если не врут. Что еще нужно человеку, чтобы достойно встретить старость?

Н-да.

– Таня, ты где? – Иван вышел в тамбур между фермой и Фазендой.

На длинном столе стояли древние весы. Металлические тарелки блестели от вытертости, чугунные гирьки выстроились в ряд. Здесь Таня и ее напарница взвешивали морских свинок, вели учет. На стуле мирно дремала полная женщина, седые волосы связаны в пучок. На скрип дерева она вздрогнула, обернулась…

– Иван! Фу ты, чуть сердце не выскочило!

– Марь-Сергевна. Простите, что разбудил. А где Таня?

Марь-Сергевна держала руку на груди, точно боялась, что сердце вырвется и убежит.

– Не знаю, Вань. – Марь-Сергевна покачала головой. – О-хо-хо… В палатке, этой… Где дом невесты, наверное. Ты только туда не ходи. – Марь-Сергевна вдруг засуетилась. – Видеть невесту в свадебном платье – к несчастью.

– Не пойду, – сказал Иван.

– Она спит уже, наверное. Ты-то чего не спишь? Да, – вспомнила она. – Друг твой заходил… высокий такой, красавчик…

– Ага, – сказал Иван. «Сазонов?» – Я слышал. Ладно, пойду.

– Иди, а то бледный совсем. Стой! – Марь-Сергевна прищурилась. – Что у тебя с лицом?..

* * *

Иван еще раз прошелся, но Таню не встретил. Неужели действительно спит? Делать нечего, вернулся в свою палатку. Снял с плеча автомат, убрал сумку в изголовье лежака. Так, время – на наручных часах полчетвертого утра. Спать хотелось неимоверно. Но сначала – оружие. Иван чуть не застонал. За оружием положено следить, даже если это безотказный советский «калаш». Это как чистка зубов. То есть зубы потерял – живешь дальше, а без оружия ты покойник.

Так, масло. Тряпки. Шомпол. Поехали!

Он заканчивал фактически в бреду. Иногда просыпался и не мог сообразить – что делает. Запихав неизвестно зачем шомполом тряпку в дуло, Иван понял, что это финиш. Аккуратно разложил детали на тумбочке: утром, все утром – и упал, не раздеваясь. Зарылся лицом в подушку. Кайф. Спать-спать-спать. Перевернулся на спину и…

На него смотрела Таня. Иван улыбнулся. Отличный сон. Вот теперь действительно все хорошо.

– Ты где лоб обжег, оболтус? – спросила она.

– Ерунда, до свадьбы заживет, – ответил Иван. И только потом понял.

– А, – сказал он. – Смешно вышло.

– Вот-вот, до свадьбы, – сказала Таня. – Ты еще не забыл? Нет? Странно. Кстати. – Она мгновенно переключилась. – Ты уже померил костюм?

«Блин, точно». Иван даже проснулся на мгновение.

– Конечно, – соврал он быстро.

Про костюм он умудрился забыть. Ладно, утром успею, решил Иван. Поставлю будильник на пораньше. Поспать хотя бы два часа, иначе вообще смерть.

А завтра целый день гулять. Церемония.

«Вот бы проснуться, а все уже кончилось. Терпеть не могу эти ритуалы. Одно дело – гулять на чужой свадьбе, совсем другое – на своей. Это почище вылазки на поверхность».

– Ты спала сегодня? – спросил Иван.

– Конечно. – Сама безмятежность.

– Угу. Врунишка.

– Мне пора идти, еще кучу дел надо переделать…

– Вот-вот, – сказал Иван. – Иди к своему Борису.