Вера Хоружая - Иван Григорьевич Новиков

class="p1">Беседовали долго. Вера интересовалась условиями работы молодежи, постановкой агитации на предприятиях, в мастерских, в школах. Тут же, по ходу беседы, давала советы, кое-что и критиковала.

Расходились по одному, как и собирались. Секретарь комитета Зина повела Веру на ночевку. Шли под руку, будто старые знакомые. Проходя по людным улицам, говорили о пустяках: о модах, о новых романах.

— Я — Вероника Корчевская, безработная учительница. Так и рекомендуй меня хозяевам.

Вечером, когда пришла с работы дочь хозяйки, разговор с ними затянулся до полуночи. Каких только вопросов не касались они! Наконец хозяйка доверила новой знакомой тайну: в Советском Союзе живет ее вторая дочь, и она очень гордится этим. Тогда Вера стала рассказывать о жизни советских людей, о радости творческого труда, о трудностях, которые успешно преодолеваются белорусами, живущими по ту сторону кордона.

— Пани Вероника, откуда вы так хорошо знаете все это? — не удержалась хозяйка.

— Кто хочет знать, тот узнает.

Проснулась она на рассвете и хотела тихонько уйти, но хозяйка услышала и остановила ее:

— А завтракать? От нас добрые люди так не уходят.

Наскоро поев, Вера расспросила, как пройти в ближайшие деревни, и распрощалась с гостеприимной хозяйкой и ее дочерью.

— Когда бы вам ни пришлось быть в Гродно, в любое время заходите к нам, будете дорогой гостьей, — сказала хозяйка на прощание.

Вера обняла и крепко поцеловала женщину, голос которой так напоминал голос ее матери.

И вот она уже шагает по шляху, обсаженному старыми раскидистыми ветлами. От постоянных ветров они наклонились в одну сторону, сережки свисают до самой земли. Дорога малолюдная, воздух свежий, дышится легко, свободно.

В деревне, куда Вера направлялась, комсомольская организация держалась пассивно. Секретарь не имел опыта, а партийной организации в селе еще не было, и помочь комсомольцам некому.

Познакомившись с делами, Вера решила, что лучше всего собраться вечером на опушке леса. Была суббота, и прогулка молодежи в ближайший лес не вызвала ни у кого подозрения.

Парни и девушки подходили осторожно, с оглядкой, чинно садились в кружок и молча ждали, что будет дальше. Вера наблюдала за ними. Когда собралось уже больше десяти комсомольцев, она вдруг заметила:

— До чего же вы постарели за последние полчаса! Кажется, не только у парней, но и у девчат седые бороды отросли. А ну, становитесь в круг, начнем играть в горелки!

Куда девалась скованность! На полянке началось настоящее веселье. Наконец все в сборе. Вера стала расспрашивать о настроении и жизни молодежи, о порядках в деревне, о произволе местной администрации, о налогах, реакции крестьянина на действия властей.

Беседа увлекла всех. Вдруг один паренек спохватился:

— Заговорились мы совсем… Когда же доклад будет?

— Доклада не будет, — сказала Вера. — Считайте докладом нашу беседу.

Август — чародей года. Катится он по крестьянским полям желтым пламенем созревших хлебов, разливается лиловой краской по вереску, яблони гнутся под тяжестью плодов.

Смолк птичий перезвон. Лишь с наступлением сумерек голосисто поют в поле перепела: «Шить-полоть, шить-полоть…» Звериное и птичье царство жирует, набирается сил: одним скоро отправляться в дальние заморские края, другим ждать белорусскую зиму.

Сытный месяц август. Сочными красками залил он все вокруг. Места чудесные. Если бы Вера была художницей, она непременно писала бы пейзажи только на Брестчине, там, где начинается Беловежская пуща. Дорога из Пружан на Ружаны сама просится на полотно.

Невдалеке от этой дороги, в деревне Смолянице, в августе 1924 года собрался антивоенный митинг. Сотни крестьян Пружанского уезда на подводах съехались сюда на базар. В 12 часов на одну из телег поднялась группа местных партийных активистов, и среди них Вера Хоружая.

— Товарищи! — громко воскликнула она.

Люди с интересом и любопытством смотрели на худенькую, стройную девушку, призывно вытянувшую вперед руку.

— Десять лет назад империалисты развязали мировую войну. Буржуазия ради наживы совершила самое тяжкое преступление — бросила в мясорубку миллионы человеческих жизней. Вы помните, что творилось здесь, на вашей земле! Некоторые из вас видели, как лилась человеческая кровь, вы слышали стоны искалеченных, изуродованных людей, вас выгоняли из жилищ, жгли их. А что вы получили за это? Вам, крестьянам, прибавилось земли? А может, поубавилось налогов? Или, возможно, рабочим на фабриках и заводах стали платить больше за работу, предоставили лучшие жилища? Нет, нет и еще раз нет! Вы маялись в нищете и продолжаете маяться.

Польская буржуазия вместе со своими хозяевами — английскими, французскими и американскими империалистами — мечтают о новой войне, на этот раз против Советского Союза. Так давайте же, товарищи, на этом митинге выразим свое отношение к империализму и его войнам, выразим свое заветное стремление свергнуть гнет польских панов, сделать нашу Западную Белоруссию свободной, воссоединиться с нашими родными братьями, живущими в Советской Белоруссии!

Небольшая речь Веры, произнесенная с азартом, взволновала слушателей. Крестьяне поднимались на трибуну один за другим и говорили. Говорили не всегда складно, но крепко и выразительно.

— Надо раз и навсегда покончить с буржуазией. Пока она хозяйничает, будет проливаться человеческая кровь.

— Неужели у народа сил не хватит, чтобы турнуть ее? Смотрите, как сделали русские рабочие. Учиться у них надо.

Митинг прошел бурно. Единодушно приняли решение: беспощадно бороться против польской буржуазии и панов, за воссоединение Западной Белоруссии с Советской Белоруссией.

Из Смоляницы Вера отправилась в деревню Чахец Шеневской гмины (волости), на юго-запад от Пружан. В полдень в деревне Чахец базар был в разгаре. Толпа гудела, словно огромный улей. Вдруг, перекрывая гомон огромного сборища людей, раздалось:

— Товарищи! Внимание! Внимание! Внимание! Прошу сюда поближе! Антивоенный митинг трудящихся Шеневской гмины объявляется открытым! — возвестил высокий широкоплечий мужчина с могучей грудью и отступил на шаг. Его место заняла «молодая худощавая блондинка среднего роста», как охарактеризовал ее потом шпик дефензивы в своем доносе.

— Товарищи! — бросила она в толпу родное и близкое простому человеку слово. — Плохо живется рабочим и крестьянам Польши. Фабрики закрываются. Рабочих выбрасывают из квартир. С крестьян берут налоги, чтобы содержать полицию, которая сидит на нашей шее. А все потому, что у нас панское правительство. Дальше терпеть мы не можем. Мы, коммунисты, призываем вас к борьбе против реакционного буржуазного правительства. Одной из форм борьбы является отказ от уплаты налогов. Будьте смелыми и решительными! Не бойтесь никого и ничего. Враг не так страшен, если поднимется весь народ.

Затаив дыхание, слушали крестьяне Веру. Людская стена вокруг телеги, ставшей трибуной, была настолько плотной, что шпик дефензивы никак не мог пробиться поближе. Издали он старался запомнить ее облик и речь.

А она продолжала:

— У меня, как у каждого из вас, есть