Смешная девчонка - Ник Хорнби

Такая интерпретация событий показалась ей вполне безопасной. Если даже не знаешь, каким словом это называется, то лучше не рисковать. Она до сих пор не уточнила, что значит «субретка». Но сейчас, как видно, из нее пытались сделать именно то самое.

Брайан и Пэтси рассмеялись.

– Что вы, я не собираюсь к вам клеиться. О домогательствах и речи нет, – заверил он. – У меня куда более грязные намерения. Хочу на вас нажиться. Я актерский агент.

Барбара вернулась в гардероб и сдала пальто. С этого все и началось.

3

Из «Дерри энд Томс» она, по настоянию Брайана, ушла сразу.

– Я должна подать заявление за две недели.

Чтобы приехать к Брайану в агентство, она позвонила на работу и сказалась больной. Отпрашиваться повторно нечего было и думать.

– С какой стати?

– В смысле?

– Ну, с какой стати?

– Да потому что… – Она не смогла назвать причину, помимо той, что этого требуют правила. – А как я буду платить за квартиру?

– Я подыщу для тебя работу.

– Деньги-то нужны сейчас.

– На первое время подкину. Недели на две. А может, и на месяц. Какой у тебя оклад? Фунтов двадцать в неделю? Я не допущу, чтобы ты лишилась ангажемента из-за жалких восьмидесяти фунтов.

Ее недельный оклад и близко не стоял к двадцати фунтам. После испытательного срока ей положили двенадцать.

– Что значит «лишилась ангажемента»? У меня за плечами – ни одной роли.

– В том-то вся и прелесть, солнышко. Опыт не требуется. Даже играть не требуется. Не хотелось бы снова вспоминать Сабрину. Ты, наверное, и сама заметила, что она – не Дороти Тьютин{11}. Душа моя, ты будешь просто стоять перед объективом – и деньги потекут ко мне рекой. Какая-то часть перепадет тебе. Согласись, профессия – не бей лежачего.

– Профессия, кажется, древнейшая.

– Не будь такой циничной, солнышко. Я знаю свое дело. Послушай меня. Тебе известно, что такое субретка?

Барбара со вздохом закатила глаза. Она дала себе слово без промедления найти где-нибудь библиотеку.

– Ты – классическая субретка. На таких всегда есть спрос. Но и в этом плане от тебя ничего не потребуется. Тебе будут платить большие деньги только за то, что ты – это ты. Слушайся меня – и всем нам будет счастье.

– И чему вы меня научите?

– Я научу, как себя вести с нужными людьми, а уж эти люди научат всему остальному. Улыбаться. Двигаться. Выпячивать грудь, отставлять попку. И так далее. Ты глазом моргнуть не успеешь, как подпишешь контракт с какой-нибудь фотостудией. И очень скоро в садовом сарае у каждого мужчины не старше семидесяти лет будет висеть твой портрет в бикини.

– Мне лишь бы играть, а в чем фотографироваться – не так уж важно.

– Неужели ты всерьез вознамерилась играть?

– Я хочу быть комической актрисой, – призналась Барбара. – Как Люсиль Болл.

– Вот оно что. – Брайан помрачнел. – Ну-ну. Это, конечно, совсем другой коленкор.

Женская страсть к лицедейству стала проклятьем всей его жизни. К нему в агентство чередой шли красивые, фигуристые девчонки, но половина из них отказывалась сниматься для календарей и участвовать в презентациях. Каждая хотела сразу на Би‑би‑си – пусть это будет эпизод из трех реплик, пусть героиня будет одинокой матерью, вынужденной работать в шахте. Брайан не понимал такого рвения, но благодаря своим связям постоянно направлял девушек показываться продюсерам и начальству актерских отделов. Раз за разом получая отказ, его подопечные становились намного сговорчивей.

– Как мне помнится, у Люсиль Болл не было особого выбора. Она сильно сдала, и никто больше не брал ее на роли романтических героинь; что ей оставалось, кроме как паясничать? Тебе до этого еще очень далеко – такой вариант мы с тобой рассмотрим не скоро. Лет этак через двадцать. Ты приглядись к себе как следует.

– Я хочу показаться какому-нибудь режиссеру.

– Так ведь о чем я толкую: в твоем случае показываться – это лишнее. Ты можешь стать фотомоделью и тем самым проложить себе дорогу в любой фильм.

У него уже навязли в зубах эти увещевания. Хоть бы одна прислушалась…

– В любой фильм, где мне не потребуется открывать рот.

– Я же не буду спонсировать тебя до скончания века.

– По-вашему, если я только открою рот, меня придется спонсировать до скончания века?

– Я этого не говорил.

– Организуйте для меня пробы.

Брайан пожал плечами. Судя по всему, им предстояло идти долгим кружным путем.

Наутро Барбара вынуждена была объяснить Марджори, что на работу больше не пойдет, поскольку в ночном клубе познакомилась с мужчиной, который подкинет ей денег.

– Что ж это за мужчина? – удивилась Марджори. – Там, может, еще такие найдутся? Я, понятное дело, в обувном работаю, но ты ему намекни, что подруга, мол, на все готова.

– Он – агент.

– Ты лицензию у него проверила или какое другое свидетельство, что он агент?

– Нет. Но я ему доверяю.

– С чего это?

– Вчера я была у него в конторе. Там секретарша, письменный стол…

– На что только люди не идут.

– В каком смысле?

– И секретаршу нанять готовы, и стол купить. Чтобы только аферы свои проворачивать. Вот наведайся к нему сегодня – не знаю, увидишь ли там этот стол.

– У него и картотечные шкафы стояли.

– Не будь такой наивной, Барбара.

– Но со мной-то какую аферу можно провернуть?

– Все тебе разжуй.

– По-твоему, человек будет держать секретаршу, покупать столы, расставлять картотечные шкафы, чтобы только соблазнять девушек? Не слишком ли хлопотно?

Марджори больше не распространялась на сей счет, но недвусмысленно подталкивала Барбару к самостоятельным выводам.

– Он тебе денег дал?

– Пока нет. Но обещает.

– Ты эти деньги отработала?

– Нет!

– Господи прости.

– Он делает доброе дело, разве нет?

– Я б так не сказала. Если тебе за просто так деньги дают, одному Богу известно, чего от тебя потребуют.

Барбара и впрямь почувствовала бы себя круглой дурой, не примись Брайан тут же посылать ее на кастинги. Телефона у нее не было, поэтому каждое утро она выгребала из кошелька все трехпенсовые монеты и отправлялась на угол, к телефонной будке. В отсутствие хороших вестей Брайан поручал секретарше сказать об этом сразу, пока Барбара не опустила в прорезь таксофона вторую монету.