Токийские легенды - Харуки Мураками

— Куда путь держим? — открыв окно, спросила она по-японски.

— О! По-нашему говорит, — удивился долговязый.

— Еще бы, если я японка, — ответила Сати. — Так куда едем?

— Мы это… до местечка Ханалей, — произнес долговязый.

— Садитесь, я как раз туда возвращаюсь.

— Вот выручили, — радостно воскликнул крепыш. Они сложили сумки в багажник и собирались вдвоем усесться на заднее сиденье «неона».

— Эй, чего это вы все назад? Тут вам не такси. Давайте кто-нибудь один вперед. Соблюдайте этикет.

В конечном итоге на переднее сиденье с опаской уселся долговязый.

— Что за машина? — спросил он, с трудом подбирая длинные ноги.

— «Додж-неон». Их делает «Крайслер», — ответила Сати.

— Хм, выходит, и в Америке есть тесные машины. Моя сестра ездит на «королле» — так вот «королла» куда просторней.

— Совсем не значит, что все американцы ездят на крокодилах- «кадиллаках».

— Однако тесная.

— Не нравится — можно выйти прямо здесь, — сказала Сати.

— Да нет, я не в том смысле. Вот черт. Просто странно, что она такая тесная. Я-то считал, что все американские машины огромные.

— Кстати, что вы собираетесь делать в Ханалее? — поинтересовалась Сати.

— В общем, серфинговать, — ответил долговязый.

— А доски?

— На месте купим, — пояснил крепыш.

— Спецом из Японии везти накладно, к тому же нам говорили, что и тут подержанные можно не задорого взять, — сказал долговязый.

— А вы… на отдых приехали? — поинтересовался крепыш.

— Да.

— Одна?

— Точно, — моментально ответила Сати.

— Случаем, вы не легендарная серфингистка?

— С какой стати? — изумилась Сати. — Кстати, вы уже решили, где остановитесь в Ханалее?

— Нет. Думали, приедем — разберемся на месте, — сказал долговязый.

— Не получится, так можно и на берегу заночевать, — подхватил крепыш. — У нас денег мало.

— Сейчас на северном побережье по ночам зябко. Даже в доме свитер не помешает. А на улице и простудиться недолго.

— А разве на Гавайях не круглый год лето? — спросил долговязый.

— Гавайи, чтобы вы знали, расположены в Северном полушарии. Здесь тоже есть времена года. Летом жарко, зимой — по-своему холодно.

— Выходит, нужна крыша над головой, — сказал крепыш.

— Тетушка, а вы не знаете, где можно остановиться? — спросил долговязый. — А то мы почти не говорим по-английски.

— Нам говорили, что на Гавайях везде понимают по-японски. Приехали — а тут все ни в зуб ногой, — сказал крепыш.

— Разумеется! — удивленно воскликнула Сати. — Японский понимают лишь на Оаху, на Вайкики, и то не везде. Приезжают японцы, покупают дорогие вещи вроде «Луи Вуитон» или «Шанель» — вот там и ищут продавцов, понимающих по-японски. Или в «Хайатте», или в «Шератоне». Выйди на шаг оттуда — сплошной английский. Еще бы, это Америка. Вы что, даже этого не знали?

— Признаться, не знали. Мне мать говорила, японский на Гавайях везде прокатывает.

— Ну-ну.

— Нам бы какую-нибудь гостиницу подешевле, — сказал крепыш. — У нас денег мало.

— Дешевые гостиницы в Ханалее таким начинающим, как вы, лучше обходить стороной, — сказала Сати. — Не самое безопасное место.

— В каком смысле? — поинтересовался долговязый.

— В основном из-за наркотиков, — продолжила Сати. — Не все серферы паиньки. Хорошо, если марихуана. Дойдет дело до «льда» — пиши пропало.

— Что такое «лед»?

— Ни разу не слышали, — сказал долговязый.

— Лопухи вроде вас становятся легкой добычей, — сказала Сати. — «Лед» — это распространенный на Гавайях тяжелый наркотик. Я тоже мало что об этом знаю, но он вроде кристаллов стимулянта. Дешевый, простой, от него становится приятно, но тем, кто поддался хоть раз, остается только умирать.

— Жуть какая, — ужаснулся долговязый.

— А это… марихуану-то можно? — спросил крепыш.

— Можно или нет, я не знаю, только от марихуаны не умирают. От табака со временем умирают однозначно, а от марихуаны — что-то не слышала. Так, слегка дает в голову. Но от вашего нынешнего состояния это все равно мало чем отличается.

— Зачем вы так говорите?

— Или вы это… из того поколения?

— Какого еще поколения? — уточнила Сати.

— Послевоенного «бэби-бума».

— Ни из какого я не поколения. Я сама по себе. Не смейте ставить меня в один ряд с другими.

— Смотри, так и есть. Точно… поколение, — сказал крепыш. — Чуть что, сразу заводится. Совсем как моя мать.

— Я вот что скажу — нечего сравнивать меня с твоей никудышной мамашей, — отрезала Сати. — А в Ханалее лучше остановиться в приличной гостинице. Для вашего же блага. Убийства здесь еще никто не отменял.

— Выходит, здесь не мирный рай, — сказал крепыш.

— Да, времена Элвиса прошли.

— Я толком не помню, но Костелло уже вроде бы в годах, — сказал долговязый.

После этих слов Сати вела машину молча.

Сати обратилась к управляющему коттеджа, в котором жила сама, и тот подобрал комнату для двоих. С учетом ее рекомендации недельная оплата снизилась до минимума, но даже при этом не вписывалась в предполагаемый бюджет парочки.

— Не годится. Нет у нас таких денег, — заявил долговязый.

— Все расходы — в обрез, — вторил ему крепыш.

— Но сумма на непредвиденные траты ведь есть? Долговязый нервно подергал мочку уха.

— Ну, есть семейная кредитка «Дайнерз клаб». Но отец строго наказал использовать только в крайних случаях. Мол, начнешь тратить — уже не остановишься. Так что если не крайний случай, потом в Японии он мне выдаст по первое число.

— Дурень, сейчас и есть крайний случай. Если переживаешь за свою жизнь, быстро плати кредиткой и останавливайся здесь. Если не хочешь посреди ночи оказаться в лапах у полицейских, чтобы тебя отправили в клоповник, где громадный, как сумоист, гаваец сделает из тебя петуха. Конечно, если ты не против, это меняет дело, но это о-очень больно.

Долговязый тут же вынул из самого глубокого отделения бумажника семейную кредитку и протянул управляющему. Тем временем Сати спросила, не знает ли тот поблизости места, где продают доски для серфа. Мужчина подсказал один магазин: уезжая, доски можно было продать туда же по сходной цене. Кинув в номере вещи, парочка поспешила за досками.

Наутро Сати, как обычно, сидела на берегу и разглядывала море, когда вышла знакомая пара молодых японцев. Вопреки жалкому виду их навыки серферов сомнений не вызывали. Заприметив сильную волну, быстро взбирались по ней и, ловко управляя доской, легко достигали почти самого берега. И ненасытно повторяли все это часами напролет. На гребне волны они смотрелись весьма оживленно: ярко сверкали глазами, выглядели самоуверенно. Никакой растерянности. Наверняка с утра до ночи из моря не вылезали, позабыв обо всякой учебе. Как раньше это делал ее покойный сын.