Связанные любовью - Кора Рейли

Джованни, пришло время поклясться в верности своему Капо. Те из вас, кто все еще думает, что Лука не достоин быть Капо, могут выйти вперед и не произносить клятву. Все зависит от вас. Он показал им зубы и вытер лезвие о штанину.

Никто не выступил вперед, и когда Маттео приложил ладонь к сердцу и начал произносить слова нашей клятвы.

— Рожденный в крови, принесший клятву в крови, — толпа слилась воедино. Я глубоко вздохнул, наблюдая, как мои люди смотрят на меня. Я заставил замолчать своих критиков, напугал их, но так будет не всегда. Но сейчас я был Капо, более сильным Капо, чем мой отец, потому что я дал моим солдатам понять, что они выбрали меня. Позже, когда я спустился вниз, я взял полотенце, которое дал мне Маттео, чтобы вытереть руку, прежде чем принять поздравления от моих солдат и пожать руку.

Мои люди искали моей близости, особенно те, кто никогда не встречал меня раньше. Они говорили только обо мне, и теперь они могли говорить со мной. Я дал им то, что они искали. Говорили, слушали, хлопали в плечи.

Мансуэто, младший босс в Филадельфии, который опирался на трость, подошел ко мне позже, его сын Кассио возвышался над ним. Я пожал руку Мансуэто, потом Кассио. — Ваша жена приносит в Нью-Йорк свет и великолепие. За свои почти семьдесят лет я никогда не видел такой красоты, как у нее. Перемирие или нет, но ты счастлив иметь ее в своей постели.

Я напрягся.

— Отец, — предупредил Кассио, бросив на меня извиняющийся взгляд.

Мансуэто улыбнулся мне и кивнул.

— Как и положено, защищаешь. Я старик. Не обращайте на меня внимания.

Я знал, что Ария красива. Если бы она родилась в прошлом, то стала бы королевой, отданной королю за свое великолепие, и даже сейчас она была предназначена для сцены, предназначенной для восхищения миллионов. Она была бы эротической мечтой миллионов подростков, преследовала бы фантазии миллионов женатых мужчин, которые не могли бы отделаться от своих собственных жен, если бы она не была моей женой. Но я был собственническим засранцем, и поэтому она всегда будет только моей. Каждый дюйм ее тела.

— Я знаю, что сегодня неподходящее время, но мне нужно обсудить с тобой мое наследование, — сказал Мансуэто.

Кассио сжал губы.

— Ты не умрешь сегодня, отец.

— Но, может быть, завтра, — сказал Мансуэто.

Я посмотрела на Кассио.

— Ты унаследуешь его от своего отца.

Кассио склонил голову.

— Если вы дадите свое согласие. Я молод.

Я ухмыльнулся.

— Не так молод, как я. Семья нуждается в молодой крови.

Я повернулся к Мансуэто. — Без обид.

— Нет нет. В семье есть определенные силы, которые сдерживают нас. Но я верю, что вы сожжете проблему с корнем.

Мансуэто перевел взгляд на середину зала, где истекал кровью Джованни. Никто не пришел ему на помощь.

— Обязательно.

Ария

Мы с Ромеро ехали по Нью-Йорку около двух часов. Я начала беспокоиться, и Ромеро с каждой минутой все крепче сжимал руль. Это было не просто собрание семьи, иначе Лука не принял бы таких мер предосторожности. Мои глаза были прикованы к зданию Флэтайрон, когда мы пробирались мимо него в потоке машин, пытаясь отвлечься от растущей паники.

— Лука силен, Ария, — снова заверил меня Ромеро, но его слова не успокоили мои страхи. Он умудрился полностью растрепать свои каштановые волосы, так часто проводя по ним руками, и его явный признак нервозности заставил меня нервничать еще больше.

Два часа.

Что, если он не вернется ко мне?

Мобильник Ромеро пискнул, и он вытащил его, бросив взгляд на экран, прежде чем вернуться к ветровому стеклу, и напряжение спало с него. Он улыбнулся.

— Все в порядке. Мы можем вернуться домой.

Я обмякла на сиденье, прижав руку к губам и закрыв глаза, чтобы сдержать слезы облегчения. Когда я снова открыла глаза, Ромеро смотрел на меня с некоторым удивлением, но потом снова повернулся ко мне.

— Почему? — тихо спросил я. — Чему ты удивляешься?

— Мало кто думал, что ты справишься, выйдя замуж за Луку. Многие думают, что ты отпразднуешь его смерть, — осторожно сказал он.

— А ты как думаешь? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Ромеро, я думаю, что заслуживаю правды.

— Когда я впервые увидел тебя, когда тебе было всего пятнадцать, мне стало жаль тебя. Не пойми меня неправильно. Я уважаю Лука больше, чем кто-либо другой. Он мой Капо, но я сражался на его стороне годами. Я знаю, что эта жизнь делает с людьми, видел, что Сальваторе Витьелло сделал с Лукой и Маттео. Лука родился и вырос в Капо.

— Я знаю, кто он — твердо сказала я. — И я люблю его.

Ромеро слегка улыбнулся мне, в его карих глазах светилась нежность.

— Я понимаю. Когда ты поймала пулю за него, это стало довольно ясно, но это все еще удивляет меня иногда.

— Меня тоже, — призналась. Несколько месяцев назад я все еще была одной из тех, кто думал, что стать молодой вдовой будет лучшим, что может случиться со мной.

— Он сделает для тебя все, ты знаешь это?

Я нахмурилась.

— Нет, если это навредит семье.

Губы Ромеро скривились в иронической улыбке, но он ничего не сказал.

Когда Лука вернулся после встречи с семьей в конце дня, глаза его потемнели. Я читала журнал о путешествиях, в котором рассказывалось о юге Италии, на диване в гостиной, но бросилась к нему, как только Ромеро исчез в лифте, обняла его за талию и уткнулась лицом ему в грудь. Я почувствовала запах крови, но под ним был успокаивающий мускусный запах Луки. Лука держал меня несколько мгновений, пока я не отодвинулась, чтобы посмотреть ему в лицо.

— С тобой все в порядке? — я спросил его, затаив дыхание.

Он ничего не сказал, только погладил меня по волосам. Улыбаясь, я схватила его руку и поднесла к губам, целуя костяшки пальцев. Когда я отстранилась, то заметила засохшую кровь, собравшуюся в тонкие линии между его пальцами. Я напряглась, прежде чем смогла контролировать реакцию. Я видела кровь и раньше. На рубашках и теле Луки, на каждом дюйме пола в особняке после нападения братвы, но это было неожиданно.

Лука поморщился и убрал руку.

Я посмотрела ему в глаза.

— Что случилось?

Когда стало ясно, что он не хочет говорить, я снова схватила его за руку, чтобы показать, что немного крови меня не беспокоит, и придвинулась к нему.

— Пожалуйста скажи мне. Ты можешь доверять мне.

— Я не хочу марать тебя ужасами своей жизни.