Хранитель Мечей. Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2 - Ник Перумов

Маги слушали мрачно, то и дело захлёбываясь кашлем.

Нет, на мою сторону они не перейдут, думал Император. Не хватит ума, в отличие от Сежес. И что тогда с ними делать? Все запасы «сена», я так чувствую, мы потратим у Всебесцветной башни, тем более что дым действует на нергианцев куда слабее, чем на чародеев остальных орденов.

– Мы можем воевать бесконечно – пока козлоногие не очнулись от спячки. Их не остановит даже магия крови, и вы это знаете…

– Это… почему же?.. – выдавил всё тот же Гахлан.

– Потому что не хватит детишек, – отрезал Император. – Потому что вас в конце концов поднимут на вилы обезумевшие пахари, у которых вы отнимаете детей для «общего дела». И вы только сдерживаете тварей, вы не можете ни закрыть саму пропасть, ни хотя бы загнать туда уже вырвавшихся бестий.

– А как, кха, кха, победа над Нергом поможет бороться с козлоногими? – Гахлан изо всех сил пытался сохранить достойный вид и осанку.

Император знал, что ответа у него нет. Всебесцветные стали врагом, их нельзя оставлять в покое.

– Если вы задумаетесь – откуда у них такая власть над козлоногими? И, если они обладают этой властью, почему не воспользовались ею раньше? Или вы скажете, что твари явились сюда, повинуясь вашим командам?

Гахлан хрипел и отплёвывался, остальные маги выглядели не лучше, однако старый чародей продолжал возражать:

– Пока шла война, Всебесцветный Орден всё время изучал чудовищ Разлома. Ничего удивительного, что он достиг известных успехов.

– Тем не менее сделать магию крови ненужной он не смог? – напирал Император. Сейчас даже не так важна логическая безукоризненность доводов, главное – не допустить в голос и каплю неуверенности. – Или вы не видите, что Нерг состоит из нелюди? Неважно, изменили его адепты себя сами, были изменены – факт тот, что они отреклись от нас. Или вы забыли слова древнего Императора: «дай нелюди слово, пообещай, убей и забудь, ибо ложь врагу нашего рода оправдана всегда»? Или вы думаете, что люди, став чем-то иным, забудут об этом правиле?

Тут Император вступал на тонкий лёд догадок. Разумеется, ниоткуда не следовало, что Нерг станет относиться к тем, из чьих домов вышли его аколиты, так же, как люди – к эльфам, Дану, гномам, оркам и прочим во время войн за становление Империи. Но маги, привыкшие судить по себе, этому поверят скорее, чем сказкам о прекраснодушии и благородстве.

Нельзя сказать, что «маги задумались», это не так-то просто сделать, катаясь по земле от кашля. Но Гахлан всё-таки нашёл силы сипло прокаркать:

– Что ты хочешь от нас? И что обещаешь?

– Обещаю жизнь, – просто сказал Император. – Вы поняли, кто я. Врагов я уничтожу, даже ценой собственной смерти, но верно служащие Империи будут возвеличены, как вознесена Сежес. Радуга останется. Но никогда, как я сказал, не сможет вертеть Империей. Она будет принимать на обучение всех, благородных и простолюдинов, любого, в ком найдётся искра таланта. Прекратит преследовать «колдующих незаконно», хотя малефиков, творящих зло, я буду строго карать, неважно, принадлежат они к Семицветью или нет. Маги станут жить обычной жизнью. Их доходы сократятся, это так; однако никто не помешает им заработать, помогая людям, так же, как помогают им умелые ремесленники или искусные зодчие. Я могу говорить ещё долго, волшебники, но это не главное. Я предлагаю вам жизнь и справедливость. Хотите – принимайте условия. Нет – вы все будете казнены. У меня тоже нет выбора. Я не оставлю вас в плену навсегда. Ты, Гахлан, знаешь меня с малолетства. Скажи, солгал ли я когда и в чём.

Император взглянул старику прямо в глаза, и тот, не выдержав, отвёл взгляд.

– Я… сдаюсь, – выдохнул он. – Советую вам сделать то же самое, – обернулся он к остальным. – Наша смерть ничего не изменит.

– Разумные слова, – одобрил Император.

– Я… я хочу сказать. – Сежес, ещё нетвёрдо держась на ногах, выпрямилась рядом с Императором. – Послушайте, собратья. Я знаю, вы называете меня предательницей. Но я видела, что такое «аколит Нерга». Я видела стену козлоногих, что валит на легионы и остановить их нет никакой возможности, кроме магии крови, да и то лишь на время. Император… прав. Мы – маги, мы не сверхлюди, отнюдь не небожители. Мы можем двинуться тропою Нерга… но кто этого захочет? Нет, моё дело – тут, на земле Мельина. Гахлан, мы дрались с тобой рука об руку, сдерживая тех же козлоногих – когда ещё думали, что сможем тем самым остановить вторжение. Не смогли. Так зачем же тебе теперь принимать сторону нелюди, смотрящей на Разлом, как на любопытную забаву? Вам сказали, что смерти – моя, моего и вашего Императора, Сеамни Оэктаканн – закроет Разлом. И вы поверили? Я была в великой пирамиде, я смотрела в пламя взорванного кристалла… нет, наша гибель не поможет. Или вы сомневаетесь в моих словах? Или вы думаете, что я не пожертвовала бы собой, будучи уверена, что моя смерть закроет Разлом и обратит в ничто всех козлоногих тварей?! Гахлан, ты знаешь меня десятки лет. Ответь, лгу ли я сейчас.

Маг Оранжевого Гарама только опустил голову.

– Мой Император не может держать вас в дыму бесконечно, – повторила Сежес слова правителя Мельина. – Ему остаётся либо казнить вас всех, либо получить нечто, позволяющее вам поверить и оставить в живых. Гахлан, ты сказал, что готов прекратить войну. Чем подтвердишь ты свои слова?

– Я готов расстаться с магией, – едва выдавил старый волшебник. – Я чувствую в тебе великую мощь, юная Сежес. Тебя опалило таким огнём, что… твои слово и дело замкнут от меня Силу. Готов помочь советом, подсказать форму заклинания… если тебе это потребуется.

– Преда… кха, кха!.. предатель! – завопила одна из пленных чародеек в синем плаще ордена Солей, заходясь жестоким кашлем. Гахлан только усмехнулся:

– Ты думаешь, я боюсь умереть, Файэти? Ничуть не бывало. Ты это знаешь. Но… кровавое безумие надо остановить. Если Император готов опустить боевой стяг, то я делаю то же самое.

– И поклонишься убийце наших детей?! – ещё яростнее выкрикнула волшебница в синем. Сежес потянулась к уху Императора:

– У неё в Мельине погибли двое детей. Подростки, мальчик и девочка. Дрались с когортой Аврамия в Чёрном Городе.

Правитель Мельина молча кивнул.

Мать никогда не примирится с тем, кого считает убийцей её чад. Файэти придётся казнить. Без гнева и ярости, из одной лишь необходимости. И он сделает это сам.

– Что ж, Гахлан, меня обрадовали твои слова. Ты оказал мне услугу, ожидаю от тебя и другой – где мое оружие и… – правитель Мельина помедлил, – и белая перчатка?

…Прóклятый дар козлоногих нашёлся на теле одного из аколитов Нерга, так и оставшихся лежать подле опустевшего и угасшего дольмена.

– Итак, маги? – прогремел Император, подвязывая поясную суму-зепь с перчаткой. – Кто из вас пойдёт с Гахланом, а кто останется с Файэти? Последнюю, несмотря на всю её смелость, мне придётся убить. Быстро и без мучений, но убить.