Домик окнами в сад. Повести и рассказы - Андрей Александрович Коннов

сено для коз и коровы. Отец в те времена был ещё совсем нестарым, и они по утрам пропадали в лугах на покосе.

Коса нашлась смирно лежащей в пустом сарайчике на пыльном полу, рядом с лопатами, тяпками, вилами и граблями, – тронутая ржавчиной. Над входом за дверную притолоку были воткнуты два бруска для заточки. И Марков вспомнил, как надо косу обивать, прежде чем подточить её, и с удивлением обнаружил, когда принялся за работу, что его тело и руки помнят все движения, и с наслаждением косил до полудня, не переставая, сначала у себя на огороде, потом перешёл на соседский, и там прошёлся по половине грядок, пока не взмок от ласкового сентябрьского солнышка, и не нажил себе кровавые мозоли на отвыкших от физического труда ладонях. Тяжело дыша, он вернулся на свой двор, поздоровался с Аликом, приехавшим с поля за обедом на стареньком «Урале» с коляской, и машинально стал привязывать морским узлом косу к торчащему из земли столбику. Он, находясь в какой-то непонятной отрешённой задумчивости, не замечал, с каким неописуемым изумлением наблюдает Алик за ним, и очнулся только после громкого восклицания соседа:

– Э, Коля, ты зачем так делаешь?

Марков вздрогнул от неожиданности, посмотрел, будто ото сна очнувшись, по сторонам, затем, рассмеявшись, распутал узел.

– Понимаешь, Алик, привычка! На судне всё должно быть надёжно закреплено на случай шторма, или просто болтанки. Это со мной до самой смерти останется, наверное.

Алик подошёл, присел на корточки, закурил сигарету, с интересом глядя на Маркова, спросил:

– Ты давно моряк?

– С четырнадцати лет! Как поступил в мореходку, после восьмого класса…

– Нравится, да?

Марков пожал неопределённо плечами, ответил, слегка изогнув губы:

– Привык. Сначала было интересно, а теперь уж деваться некуда. Моя работа… Всю жизнь, считай в морях, и тянет уже.

– Ты же не в Россия живёшь?

– В Эстонии, в Таллинне, их столице.

– Там лучше Россия? – тихо спросил Алик с детским интересом.

Марков опять пожал плечами, задумался, как бы так выразиться, чтобы было ясно и Алику, и себе самому:

– Понимаешь, брат, я на берегу себя гостем чувствую. А мой дом – море… Придёшь иной раз из рейса – в квартире пустота, хоть и есть всё, вроде бы… Встретишься с подругой, посидишь с ней в ресторане, потом привезёшь к себе, переспишь с ней. Утром ей на работу, или домой надо – дочь уже взрослая. В квартире опять пустота. Позвонишь друзьям – а они все моряки у меня. Увидишься с теми, кто на берегу. Выпьем немного – и давай рассуждать про работу, про море. Пойдёшь по Старому Городу погулять – заберёшься на Тоомпеа, есть в Таллинне такой красивый холм, – оттуда море видно! В парк Кадриорг забредёшь – полюбоваться, после палубы и надстроек судовых, на деревья, цветы, на людей посмотреть – море прямо за парком плещется! Поедешь в Пирита – сосновым воздухом подышать – вот оно море опять, под боком шумит, водорослями сгнившими воняет… И никуда от него не денешься. И без него я уже не могу! В родной город приехал – и, кажется, без моря я задыхаюсь. На рынок с отцом пошли в нашем микрорайоне, знаешь где?

– Да, знаю, знаю! – торопливо закивал Алик, явно желая продолжения откровений Маркова.

– Так вот… Глянул я на этот рынок: пыль, грязь, прилавки облезлые, самодельные в основном, навесы сделаны из корявой ржавой арматуры. Я такое только в Африке видел, поверишь, или нет! – Марков горько усмехнулся и добавил со вздохом, – Россия, мать её! Богатая страна…

– Не хочешь Россия жить? – печально спросил Алик.

– Нет, не хочу! – решительно ответил Марков и добавил, растолковывая соседу своё нежелание, – ты ведь не живёшь у себя! Сюда приехал с семьёй. Тебе здесь лучше, а мне – там.

Алик посмотрел на него из-под нахмуренных бровей с непередаваемой скорбью и глухо ответил:

– Моя родина – Азербайджан! Мы жили в Агдамский район, слышал, да? Вино такой был… Мой отец главный агроном в совхоз работал… Совхоз-миллионер был! Виноград выращивал! Горбачёв приходил – велел виноградник рубить! Как жить? Работа не стало. Отец умирал – я институт бросал, армия пошёл… Патом Саюз не стал, война с армян стал… Один брат мой был убит. Я воевать не хотел – в Россия ехал с другим братом. Деньги занял – «КАМАЗ» покупал, арбузы возил, памидор возил – из Дагестан, у наших там покупал. Не хотел торговать, землю работать хотел! Вот здесь купил земля, дом, брат купил здесь тоже… Работаем, Россия живём…

– А для меня работы в России нет! – угрюмо пробурчал Марков, – и флота настоящего здесь нет! На старье за гроши ходить не хочу. На Дальнем Востоке краба для япошек ловить!? Или кильку с салакой – в Калининграде? Извините! Я хожу на норвежском «геологе» и получаю в месяц столько, сколько русский капитан за два, а то и три месяца получает! А я – всего лишь, второй штурман. Хочу получить норвежское гражданство, накопить денег на старость и доживать свой век, ни о чём не беспокоясь! Алик, пойми, там люди живут!.. По-настоящему живут, достойно и счастливо. Нет там нищих, бомжей, которые по помойкам шарят, там спокойно и чисто! Другой мир, другая планета.

– И заграница везде так, да? – недоверчиво покосился на него сосед, уминая окурок в землю.

– Не везде, – засмеялся Марков, – есть такие страны, где люди живут так, что не дай Бог! Я про Норвегию…

– Россия не любишь? – неподдельно изумился сосед, и даже встал на ноги.

Марков опять вздохнул и ответил, не задумываясь:

– Выходит, не люблю.

– Вай, ара! – только и ответил Алик ему, и добавил с каким-то непонятным пафосом, или вызовом, – А я Азербайджан люблю и Россия люблю!

– Каждому – своё… – устало парировал Марков, досадуя на то, что разоткровенничался со своим соседом и, в тоже время, чувствуя некоторое душевное облегчение, от того, что сумел выговориться, словно тяжкий, мучавший его уже давно груз с души спихнул.

6.

От сельской русской идиллии, ласкового бабьего лета – Маркову пришлось уехать в город. Закончились припасённые продукты, и нужно было пообщаться с юристами по поводу вступления во владение его маленьким сельским поместьем. Он не стал отрывать от дел Алика – просить отвезти в город, работы у того было невпроворот, а решил воспользоваться пригородным автобусом, чтобы получше вникнуть в суть бытия русской глубинки. Ему стало всё интересно, до мельчайших деталей. От чего – Марков пока ещё ясно не понимал. Просто подумал, что надо и всё.

В будний день