Резидент галактики - Леонид Моргун

Это был совершенно новый железный столб. Он мог простоять века, если бы был достаточно глубоко вкопан. Кроме того, он был выкрашен. Его сладко щекотала мысль, что часть своей краски он оставит на плаще сутулого человечка, имевшего неосторожность к нему прислониться. А кроме того, он сурово и непреклонно исполнял свое главное предназначение. Он нес миру свет. Правда, ночью свет почему-то не зажигался, зато днем горел в полную силу.

Источником света служила большая, продолговатая, сиреневая лампа.

Лампа также была очень молодой. Ей отроду не было и нескольких месяцев. Но с самого дня рождения она была неизлечимо больна. Выпущена она была в конце квартала, стекло для нее варили с грубейшими нарушениями технологии, стенки изобиловали микроскопическими трещинками и кавернами, которые с пугающей неизбежностью пропускали воздух и выпускали драгоценный инертный газ. Спираль ее из последних сил испускала фотоны, но вместе с ними теряла и драгоценные электроны из своей хрупкой вольфрамовой оболочки. Неожиданно в цепи скакнуло напряжение – и лампа лопнула, брызнув осколками на шляпу скорчившегося внизу человека…

На какие-то доли секунды Руслан удержался в усике, торчавшем из цоколя. Но усик быстро остывал на свежем прохладном вет… (но-но, никакого ветра! Это же Массив!) И облачко гравитонов переместилось в длинный гудящий провод.

Провод протянулся на многие километры. Тяжелыми узлами оплетал он фарфоровые изоляторы, тщетно пытался согнать садившихся на него голубей и всем своим многожильным телом ощущал мощный поток мчавшегося по нему электричества…

В первые наносекунды Руслан растерялся и даже не осознал, что с ним, собственно, произошло. Его сознание оказалось раздробленным на мириады частиц, которые хаотически неслись куда-то, подталкивая и опрокидывая друг друга, сталкивались, поворачивали назад и снова устремлялись вперед. Он совершенно потерялся, растворился в этом безграничном Массиве, и лишь ничтожная часть его полей беспомощно призывала к спасению, несясь с околосветовой скоростью по проводникам. Совершив несколько тысяч бешено-стремительных витков по городу, осветив окрестные села и фермы, крутнув сотни станочных валов и звякнув в трамваях, то, что оставалось от Руслана, вошло в радиопередатчик, произвело полезную работу и вылетело в пространство с потоком электромагнитных волн.

На этом деятельность новоявленного Руслана можно было бы считать оконченной, если бы несколько квантов его существа не уловил пролетавший над городом спутник.

Резиденту потребовалось несколько долгих часов, чтобы осознать себя в новом качестве, собрать растерянные силы, согреться в лучах Солнца, впитав энергию через зеркальные плоскости батарей, отведать высококалорийного питания от портативного атомного реактора, проникнуть в самые отдаленные участки своего нового тела и наконец полностью ощутить себя спутником.

Это был хороший, даже роскошный спутник, выведенный на орбиту полтора месяца назад. Он мог вращаться еще десятки лет, самостоятельно корректируя орбиту. Он стоил миллионы долларов и был горд этим. Уверенно и методично пролетал он над планетой, пристально вглядываясь в ее ландшафт. Великолепно работали все его системы, компьютер четко отрабатывал изображение, лазерный фотоаппарат уверенно фиксировал, снимал и передавал в Центр всю интересующую информацию.

В компьютер поступил приказ немного снизиться и особенно тщательно сфотографировать указанный квадрат. Да ради бога! Дальность не помеха. Такую аппаратуру, как у него, только поискать. И спутник принялся фотографировать большое зеленое поле, и летчиков, прогуливавшихся у командного пункта (он мог сосчитать даже звездочки на их погонах), и самолеты, серо-бурые громадины с красными звездами на крыльях, которые тяжело выруливали на взлетные полосы…

Опознавательные знаки его отрезвили. Спутник прекратил передачу информации и, невзирая на мольбы и проклятия заокеанских господ, приступил к снижению.

Тут неожиданно прорезался Фляр:

– Не смейте!

– А, это ты, старина, – обрадовался Руслан.

– Что вы собираетесь делать с этим спутником?

– Да вот, опуститься, кое-что подремонтировать…

– Только не на этом спутнике.

– Но почему?

– Потому что вы сажаете его на ваш аэродром. А он принадлежит другой державе.

– Ну и что?

– Это означает передать вашей стране чужие секреты. Это неэтично.

– А подсматривать за нами – этично?

– Немедленно прекратите снижение! – загромыхал Фляр. – Ваш спутник не долетит до земли. Он попросту сгорит в атмосфере.

Последний довод показался Руслану весомым. Он прекратил снижение, но напрочь заблокировал все источники информации на спутнике.

– И на будущее учтите, – выговаривал ему Фляр. – Всем свойственно почитать места, откуда они произошли. Но вы теперь единственный представитель всей планеты в Ассоциации и потому должны воздерживаться от неэтичных поступков. Как вы вообще ухитрились войти в этот спутник?

– Понятия не имею, – чистосердечно признался Руслан, – кажется, все началось с фонарного столба…

– Тяжело будет вас теперь приземлить. А вокруг, как назло, ни одного космического корабля… Хотя, подождите, я вижу какое-то тело…

Это были последние слова Фляра. Но Руслан и сам уже заметил, а вернее даже будет сказать «ощутил» каким-то неисследованным еще чувством приближающуюся глыбу. Разглядеть ее было непросто. Объект был чернее самой ночи. Он стремительно проскочил мимо Солнца. Но в яростно полыхающей короне Руслан успел различить очень вытянутый эллипсоид длиной около тридцати метров. Желая уточнить его размеры, Руслан высветил его лазерным лучом. И тем самым подписал себе приговор.

Эллипсоид стремительно двинулся к спутнику и поглотил его.

Для спутника наступили безоглядная ночь и тишина. Тело его пронзили потоки жесткого рентгеновского излучения. Его изучали. Затем мощный удар разделил оболочку спутника на части, не повредив, однако, реактора.

Несколько минут потребовалось Неизвестным, чтобы досконально выяснить устройство спутника, принципы его работы и определить примерный интеллектуальный уровень создавшей его цивилизации. Затем плотный пучок нейтронов распылил его на атомы…

* * *

Амаурина погибала.

Она констатировала это так же четко, как сам факт своего существования, потребления и переработки энергии, отправления естественных потребностей. Ей оставалось прожить еще две-три сотни лет – жалкий мизер по сравнению с тем, что ею было прожито, можно и должно было прожить. Себя она считала прекраснейшим, совершеннейшим из всех живых существ, исключая, естественно, ее богоравных хозяев. Они заботливо вырастили ее, воспитали, наделили массой знаний и способностей, за что она им верой и правдой служила. К сожалению, сейчас она уже смутно помнила их прекрасные, нежные, переходящие друг в друга лики, их одобрение и гордость за нее. Она, существо из плоти и крови, была их единственной надеждой в немыслимо трудной борьбе с врагами, посмевшими не покориться величию их разума.