Четверги мистера Дройда - Николай Андреевич Борисов

и удачный перелет, и сознание, что не обратил на себя внимания, взяли свое; бросив заниматься экономикой, он удобно откинулся на мягкие подушки вагона, закурил и стал ждать остановки на очередной станции, чтобы купить газету.

Поезд замедлил ход, и в окно ворвался гул суеты плавно проплывавшего перрона.

Вышел, купил «Известия» и невольно залюбовался на посадку экскурсии. Стройными рядами проходили по перрону подростки, девочки и мальчики, одинаково одетые в физкультурную форму. Он с наслаждением смотрел на уверенный, крепкий шаг мускулистых ног. Задумчиво покачивая головой, он возвратился в вагон и столкнулся в дверях купе с элегантной женщиной, просто, но со вкусом одетой.

— Простите, вы не знаете, куда мне тут сесть? — мило произнесла она, с улыбкой протягивая Клуксу билет с плацкартой.

Он взглянул в ее улыбающиеся серые глаза и был сразу подкуплен прекрасным точеным овалом лица и милыми, чуть наивными губками. Любезно сняв шляпу, он, открыв дверь своего купе, предложил войти.

— К чему поиски, мадам? Прошу, в моем купе найдется место.

— Вы очень любезны.

Клукс с удовольствием рассматривал ее стройную фигуру; ее непринужденные движения вызывали сравнение с дамами, оставленными в столице любви и фокстрота. И, надо признаться, сравнение не было в пользу последних.

Он не знал, с чего начать разговор; на помощь пришла незнакомка. Усевшись, легко закинув ногу за ногу, она, чуть прищурившись, посмотрела на Арчибальда.

— А вы, наверное, в командировку?

— Почему вы думаете?

— У меня прекрасный глаз. Я сразу отгадываю… Правда?

— Допустим, что правда. Но все-таки, как вы угадали?

— А вы не обидитесь?

— Честное слово, нет.

— Ну, смотрите. Вы… как бы сказать… Только не обижайтесь, пожалуйста, я совсем не хочу вас обидеть, тем более, что вы мне понравились с первого взгляда…

— Это хотел сказать я, но не решился…

— Ну, что вы. Этим вы еще более подтверждаете мою мысль… Мы ведь уже друзья, не правда ли? Да?..

И она посмотрела так, что привычный ко всему Арчибальд Клукс, капитан армии его королевского величества, секретный сотрудник штаба республики Капсостар, почувствовал, что у него забилось сердце.

«От такой свежести можно потерять голову», — пронеслась мысль.

— Конечно, конечно, — и, нагнувшись, поцеловал ее руку с тонкими пальчиками.

Он осмелел. Он чувствовал, что флирт с ней может отклонить всякие подозрения, и, подсев к ней, заглядывая в глаза, шептал:

— Да говорите скорее. Говорите.

— Ну, я скажу… У вас очень провинциальный вид, — выпалила она.

Арчибальд Клукс весело и неподдельно захохотал: его, великосветского денди двух материков и всех столиц, приняли за провинциала! Давясь смехом, он не видел, что глаза незнакомки упорно впились в выглядывавший с верхней полки угол чемодана с пометкой «Лондон».

Глава VII

НЕЗАМЕНИМЫЕ СПЕЦЫ

Генерал Хортис начал действовать энергично и быстро. Целый день у него в приемной толпились корреспонденты заграничных газет, которых он снабжал материалами о готовящемся нападении большевиков и о выступлениях коммунистов, «подстрекаемых Москвой».

Особое интервью он дал корреспонденту мистеру Дройду, который в восторге набрасывал строчки в своем блокноте и подсчитывал в уме сотни долларов, которые ему принесут эти заметки.

— Это замечательно, генерал. Как вы достали такие ценные документы?

Хортис улыбнулся, вспомнив захудалый подвал на одной из улиц с вывеской «Общежитие офицеров добрармии» и, почти не солгав, сказал:

— Подобрал хороших работников.

— Вы скупы на похвалу, генерал. Это герои. Пробираться к большевикам, каждую минуту подвергаться смертельной опасности, чтобы добыть такие документы, — тут самоотверженность и героизм. Когда-то я знал такого человека.

— Вот как. Не можете ли вы его указать?

— Нет. К сожалению, он красный, а когда я знал его, он работал в штабе белых так же самоотверженно, как ваши у них.

— Ах, вот как.

Хортис недовольно перевернул несколько бумаг.

— Это был ротмистр Энгер. Я в восторге от его силы, его воли, ловкости и бесстрашия.

Хортис встал. Он не любил, когда перед ним хвалили большевиков. Дройд понял, что аудиенция окончена, и, раскланявшись, весело вышел.

Генерал позвонил и явившемуся адъютанту приказал позвать полковника Ферльбота.

— Итак, мы начали, полковник.

— Поздравляю, ваше превосходительство.

— Теперь надо продолжать.

Хортис замолчал и вопросительно посмотрел на Ферльбота.

— Имеете вы какое-нибудь предложение, полковник?

— Собственно, предложения не имею, но сведения…

— Какие сведения? — нахмурился Хортис.

— Мне сообщили, что наши русские страшно возмущены обнаруженным заговором большевиков и ролью здешнего полпредства в нем. Возмущение настолько сильно, что грозит вылиться в форму нападения на полпредство, предупредить которое будет совершенно невозможно.

— Гм, — усмехнулся Хортис, — вы думаете, что они способны разгромить полпредство и что разгром будет трудно предотвратить?

— О, да. Это же офицеры добрармии. Действуют они молниеносно. Я уверен, что, прежде чем мы узнаем о нападении, там все будет кончено.

— Но мы, конечно, пошлем жандармов на защиту.

— Конечно, ваше превосходительство, как только узнаем, немедленно пошлем.

— А когда, вы думаете, может случиться нападение?

— На этой неделе.

— Так-так… — забарабанил пальцами по столу Хортис. — Раз это невозможно предотвратить… Я полагаюсь на вас, полковник.

— Все будет сделано, ваше превосходительство. Нужны деньги.

— Сколько?

— Не могу назвать точную цифру. Думаю, что для начала пяти-шести тысяч долларов хватит.

— Многовато, — поморщился генерал и, вырвав из блокнота бланк, написал распоряжение о выдаче пяти тысяч долларов из секретного фонда в распоряжение полковника Ферльбота.

— Так я полагаюсь на вас, полковник, — повторил Хортис, протягивая руку Ферльботу.

Полковник откланялся и направился к дверям.

— Кстати, полковник, — остановил его Хортис, — вам, вероятно, небезынтересно будет узнать, что вы представлены к производству в генералы.

Полковник рассыпался в благодарностях и, счастливый, вышел из кабинета.

Проезжая мимо советского полпредства, Ферльбот посмотрел на развевающийся вверху красный флаг и усмехнулся.

«Ha днях сорвем его», — подумал он и, взглянув на подъезд, встретился с холодным взглядом Энгера, выходившего из дверей.

От этого холодного взгляда и от иронической складки решительного рта ему стало не по себе.

Через час одетый в штатское Ферльбот подходил к неприглядного вида дому, около которого стоял, засунув руки в карманы засаленных галифе, мрачный офицер.

От былого великолепия гусара осталось только бледное, тщательно выбритое лицо и не потерянная еще способность держаться гордо. Он покосился на Ферльбота.

— Скажите, здесь общежитие добрармии?

— Здесь, — сквозь зубы, привычно-презрительным тоном ответил офицер и посторонился, пропуская полковника к лестнице подвала.

Оттуда неслись пение