Мороз по коже - Ева Левина

Виктор Глебович всегда славился своей строгостью, но меня его гнев обходил стороной. До сегодняшнего дня.

Еле успевая за массивной фигурой декана, я безуспешно придумывала себе оправдания. В последние пару месяцев я действительно очень много пропустила из-за смерти тети, переезда и финансовых проблем. Но разве это волнует кого-то из преподавателей? Никто не захочет вникать в то, почему некогда старательный студент, который только вчера перевелся с заочного отделения, вдруг перестал посвящать учебе нужное количество времени.

— Проходите, Круглова, — декан открыл дверь и указал мне на стул, располагающийся перед его рабочим столом.

— Спасибо, — одними губами пробормотала я и присела на самый краешек.

— Оксана, вы зарекомендовали себя как очень серьезная, исполнительная студентка. Я даже пошел вам навстречу и одобрил ваш перевод на очную форму обучения, хотя на ваше место было еще три претендента. Я надеялся, что вы по достоинству оцените выпавший вам шанс. Но, то, что я наблюдаю сейчас, меня совсем не радует. Сессия сдана вами из рук вон плохо. Преподаватели жалуются, что ваша посещаемость упала.

— Виктор Глебович, у меня проблемы в семье.

— Проблемы в семье не повод отказываться от образования. Надеюсь, вы понимаете, о чем я! Идите, Круглова, и подумайте о том, хотите ли вы учиться в лучшем вузе области дальше! Если вы в ближайшее время не сдадите оставшиеся хвосты, то придется заняться вопросом о вашем отчислении. А пока идите и приложите все усилия, чтобы исправить пробелы.

Нужно ли говорить о том, какое впечатление на меня произвел разговор с Виктором Глебовичем? Оставшееся время до конца занятия я проревела в коридоре. Мама Люся всегда говорила, что образование — это самое важное. Если меня отчислят, то это будет самым большим позором. Я обязана усердно учиться хотя бы ради её памяти. Вот только день платежа уже завтра, а деньги взять негде… Может всетаки согласиться стать официанткой?

Как же это всё совмещать?

Казалось, хуже уже быть не может, но, к несчастью, этот день готовил для меня новые невзгоды. После третьей пары я, в числе самых первых студентов торопилась к выходу, но была остановлена нетерпеливым окриком.

— Оксана! — по инерции обернувшись на знакомый голос, я замерла.

Морозов! Только его тут не хватало!

Поток торопящихся понес меня к выходу, я и с облегчением подчинилась. Пусть думает, что я не узнала его, главное побыстрее оказаться на улице, а там раствориться в толпе. Боковым зрением я старалась разглядеть высокую фигуру Морозова, чтобы не попасться, но получалось плохо.

Вот что ему снова от меня нужно? Может, он хочет поговорить насчет того самого мифического наследства от моего названного папочки? Вряд ли что-то выгорит… Женщина, родившая меня, как минимум пять раз меняла свое мнение о личности отца, поэтому в байку об Олеге Морозове я тоже не поверила. Той весной его лицо попалось Наталье в одном из журналов, и она предложила потребовать с него денег. Я была против, но она знала, на что давить, ведь маме Люсе не хватало на операцию. И вот теперь воспитавшая меня тетя умерла, а горе-мать снова укатила за границу, предварительно отобрав себе половину денег с продажи квартиры. Вот теперь еще этот Роман нарисовался, черт бы его побрал!

Мне показалось, что получилось оторваться, и даже в какой-то момент почувствовалось облегчение. Еще немного и этот прилипчивый мужик отстанет… Однако, в тот момент когда выход уже маячил прямо перед моим лицом, на локте ощутилось давление от крепкой руки, и меня потащили в бок, все дальше от желанной свободы.

— Куда это ты, Ксюша? Неужели убегаешь? — раздался над ухом хрипловатый мужской голос, сочившийся сарказмом.

— Нет, что вы, Роман Сергеевич, — ответила я в тон, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

— А мне показалось, что ты, козочка, от меня убегаешь, — нарочито ласково продолжил он, наклонившись максимально близко. В нос ударил мятный аромат его жевательной резинки, смешанный с легким запахом табака. Вдохнув его полной грудью, я поймала себя на мысли, что испытываю какие-то странные противоречивые чувства. Мне не противно, но терпко и как-то волнительно от этой близости.

— Что вы, дядя Рома, я вас просто не заметила в толпе.

Готова поклясться, что слышала, как Морозов скрипнул зубами и уже ждала от него настоящего выговора, но ошиблась. Он ничего не ответил, и молча потащил меня к выходу, сжимая запястье так крепко, что на нем наверняка почти сразу появились синяки.

— Ай! — прошипела я и дернула рукой, но все было тщетно. Роман злился и совсем не обращал внимания на мои жалобы. Не остановили его даже удивленные взгляды других студентов, с интересом наблюдающих за нами.

Когда мы оказались у машины Морозова, я снова предприняла попытки освободиться:

— Отпустите, мне больно!

— Потерпишь, — выплюнул он и практически затолкал меня внутрь салона.

— Что вы себе позволяете! Это беззаконие! — зашипела я и начала дергать ручку, чтобы выбраться из машины. Но Роман Сергеевич тут же обогнул капот и приземлился на водительское сиденье, после чего развернулся ко мне и практически зарычал:

— Во-первых, успокойся, истеричка! А во-вторых, дверь мне не ломай!

Карие глаза на красивой Морозовской физиономии метали молнии, но я хоть и побаивалась этого здорового силовика, но отступать была не намерена. Поэтому тоже смотрела в упор, стараясь показать всю свою храбрость. Видимо, мой открытый бунт совершенно не понравился этому диктатору, поэтому он поморщился и отвернулся, а затем завел мотор и рявкнул:

— Чего вылупилась?

— Хамло!

— Экскортница!

После этого короткого, но очень обидного слова меня по-настоящему перемкнуло. Экскортница?! Он, что охренел? Я от мамы Люси дальше метра не отходила, первый курс на заочке училась, чтобы тете помогать! Света белого не видела и целовалась-то всего с двумя парнями в своей жизни! Не говоря уже о том, что я девственница!

Хотелось разодрать рожу этой сволочи, но вместо этого я всхлипнула и почему-то расплакалась. В субботу в клубе он сделал в корне неправильные выводы, и теперь постоянно будет бить меня этим…

— Мне нужны были деньги. Я не собиралась с ним спать. Хотела покрутить динамо. Меня знакомая с третьего курса научила. Но вы все испортили.

— Я уже в курсе. Только не испортил, а спас тебя, идиотка, — очень резко ответил Морозов и добавил, — с сегодняшнего дня переезжаешь ко мне и берешься за учебу. Если оправдаешь доверие и будешь слушаться, закрою твой долг тётке на операцию и отдам все причитающееся наследство.

— А если нет? — прошептала я, оцепенев от шока. Жить с