Далекие берега. Навстречу судьбе - Ромэн Сарду

Укомплектование крейсерскими кораблями торгового флота Джозефа Монро в порту Гравесенд 20 июля, в полдень.

Газета сообщала:

О важности этого беспрецедентного общественного события будет свидетельствовать присутствие членов семьи их всемилостивых величеств, первого лорда Казначейства, лорд-мэра Лондона, начальника Судебных архивов, министра адмиралтейства, комиссара Военно-морского бюро, сюринтенданта морского флота и так далее.

Утром 20 июля в Гравесенде, на набережной Темзы, собралось множество любопытных.

По толпе пробежал слушок: знаменитая семья Монро, владеющая самым крупным торговым флотом страны, приобрела три мощных линейных корабля. Три военных корабля, полностью вооруженные для защиты торговых судов, будут курсировать между метрополией и американскими колониями.

Никогда прежде завсегдатаям доков и лавочек Гравесенда не доводилось любоваться таким количеством завитых париков и платьев со шлейфами. Все, кто имел отношение к королевскому дворцу Сент-Джеймс и Вестминстерскому парламенту, собрались в этом портовом районе Кента, расположенном в пятнадцати милях от Лондона.

В полдень ряды любопытных на набережной стали еще плотней. Некоторым улыбнулась удача — они заметили на Темзе три приближающихся к ним корабля. Раздались восторженные крики:

— Они идут!

Корабли назывались «Эндимион», «Фортитюд» и «Раппаханнок».

Первые два корабля были трехмачтовиками с квадратными парусами в три яруса. Они имели сто сорок футов в длину и водоизмещение в девятьсот тонн. На каждом из них были установлены две полные батареи из шестидесяти пушечных орудий.

Но наибольшее восхищение вызывал «Раппаханнок»: на нем было семь ярусов парусов. Этот парусник водоизмещением в 1300 тонн достигал в длину двухсот футов. Его надводная часть была обшита медными пластинами, а огневая батарея насчитывала более семидесяти двух орудий.

Дети, матросы, зеваки, — все показывали пальцем на корму и нос корабля: на верхней палубе было установлено восемь артиллерийский орудий. Из них можно было стрелять как вперед, так и назад.

Такого еще никто никогда не видел.

Лорд Джозеф Монро в сопровождении двух сыновей и старшей дочери взошел на помост и заявил:

— Пусть это не по нраву испанцам, французам и голландцам, но Атлантический океан принадлежит нам! Мы разделаемся с этими корсарами, которые рыщут по нашим морским путям и убивают наших моряков, попирая права побежденных и нравственные нормы!

Слова лорда были встречены горячими рукоплесканиями.

Даже простой люд осознавал, что произошло нечто из ряда вон выходящее: частная торговая компания вооружилась боевыми кораблями, которым могли бы позавидовать король и коммодоры королевского военного флота.

В Гравесенд приехали видные члены Военно-морского бюро, инженеры королевских верфей Дептфорда и даже старый Самюэл Пипс, заинтригованные появлением «самой грозной боевой машины, когда-либо встречавшейся на морских просторах», и ее невиданной дальностью стрельбы. Ходили слухи, что лишь три человека знали о том, что представляет собой «Раппаханнок», и об установленном на нем совершенно новом снаряжении. Все разглядывали корабль, пытаясь разгадать его тайны.

На глазах зевак принцы, лорды и парламентарии обращались с членами семьи Монро как с равными. Фактория имела монополию на поставку соли в колонии, что давало ей огромный доход. Эта монополия была столь прибыльной, что самые известные торговые дома королевства боролись за квоты, ежегодно приносившие прибыль, исчисляемую в ста двадцати двух процентах. Усиление конвоя столь мощными боевыми единицами, призванными сохранить в целости и сохранности драгоценный груз, позволяло надеяться на резкое увеличение прибыли.

Лорд Джозеф сиял от счастья. Это был самый прекрасный день в его жизни.

Среди этой многолюдной толпы сеньоров находился один человек, которого никто не замечал, хотя кое-кому следовало бы обратить на него внимание.

Этот мужчина лет тридцати, с грубоватым профилем был одет довольно просто. Он был немец по происхождению, и звали его Августусом Муиром. Он приходился мужем третьей дочери лорда Монро, Трейси, и у них было трое детей. Он бесстрастно наблюдал за триумфом своего тестя, и никто не снисходил до того, чтобы заговорить с ним.

И только магистрат Гиндехолл заметил, обращаясь к Муиру:

— Как вам повезло, что вы стали членом столь выдающейся семьи!

Но разве кто-нибудь мог предположить, что все, что происходило в этот день, не обошлось без участия Муира?

Соль, в десятки раз увеличившая состояние Монро, добывали на копях Польши, принадлежащих семье Муира.

Его личные средства пошли на подкуп парламентариев Вестминстера, которые имели право дать разрешение на оснащение пушками частного флота. Наконец, только его связи в Германии позволили приобрести три корабля, сошедшие со стапелей Амстердама, ведь нидерландская Ост-Индская компания никогда напрямую не торговала с англичанами.

Несмотря на все это, никто из семьи Монро не удостоил Муира ни единого слова благодарности. Даже его жена Трейси, соблюдая светские приличия, не обращала на мужа ни малейшего внимания.

Родившийся в Оснабрюке, Муир жил в Англии лишь последние двенадцать лет. Он так и не смог избавиться от ярко выраженного акцента и не сумел перенять учтивые манеры англичан. Его всегда упрекали за довольно грубые замашки. В Лондоне Муира прозвали «славный немец».

Три корабля причалили к берегу.

Весь Гравесенд облетела восхитительная новость: Анна Стюарт, сестра самой королевы, заранее объявленная наследница трона, ехала сюда, чтобы поздравить Монро с новым приобретением и заверить его в дружеском расположении королевской четы.

Лорд Джозеф Монро был на седьмом небе от счастья.

Карета Анны прибыла под громкие радостные возгласы толпы.

На каждом из трех кораблей большой герб Фактории Монро был задрапирован белым полотнищем. Принцессу попросили изволить освятить «Раппаханнок», сорвав полотнище с герба его владельца.

Сестра королевы потянула за веревку, и взору всех присутствующих явилась великолепная золотая буква «М» на голубом фоне.

— Да здравствует принцесса Анна! Да здравствует милорд Монро!

Августус Муир счел этот момент удобным и сделал знак молодому человеку, который был его ровесником, Бату Глэсби, своему единственному подлинному союзнику в Лондоне.

Глэсби подошел к Трейси Монро-Муир и что-то прошептал ей на ухо. Она, пораженная, перестала рукоплескать. Взгляд Трейси заскользил по толпе к тому месту, где стоял ее муж. Она тут же бросилась к нему.

— Не может быть и речи, чтобы вы уехали, друг мой! — запротестовала Трейси. — Отцу может понадобиться ваша помощь!

Трейси хотела уйти, но Августус схватил ее за руку.