Ненавижу женщин - Анна Сызранова

И Сашка, прикурив очередную сигарету, отправилась говорить по телефону на улицу. Для конспирации, надо полагать. Я, дожевывая пиццу и прихлебывая пиво, размышляла. Действительно, чего это я волну погнала? Пусть Дымыча и терзают, я – то тут причем. Во внимание принимаются только факты, все мои нелепые угрозы можно опустить, тем более что я технически не могла убить Ирку – она весит почти в два раза больше меня. Даже если, как говорит Светочка, ей дали по голове бутылкой. Кстати, интересно, пустой или полной. Мы все вино выпили, как помнится.

Сашка говорила довольно долго, больше – слушала. Мне было видно ее через стеклянную витрину кофейни. И по выражению лица Кириной я поняла, что оптимизм мой – преждевременный. Впрочем, у нее все время не особенно приветливое лицо, видимо, профессия накладывает отпечатки.

Кирина вернулась, заказала себе кофе и снова закурила. Мне ужасно не нравилось выражение ее лица, и, чтобы хоть как то разрядить обстановку, я спросила ее:

– Что ты сморщилась, как попа перед уколом? – так выражается моя одноклассница, врач. Черт возьми, какие полезные у меня знакомства: милиционер, доктор.

Сашка Кирина себя сбить с толку не позволяла никому, и моя шутка юмора также пролетела безответной.

– Информация, которую я тебе сейчас сообщу – закрытая, и мне ее дали под мое честное слово, что больше никто не узнает. Всего я тебе тоже не скажу, но, Оль, есть голые факты. Ирина Харченко, согласно данным экспертизы, была задушена 15 мая, в промежутке с 22.30 до 00.00 часов.

– Как задушена! Светочка мне…

– Имел место быть прижизненный удар по голове тяжелым тупым предметом, предположительно – бутылкой из-под вина красного полусладкого «Мерло», ее нашли рядом с телом. Жертва потеряла сознание, после чего ее задушили.

– Саш, говори нормально, переводи с протокольного на человеческий язык.

– Ей сильно треснули сзади пустой тарой из-под вина. Поэтому и кровь вытекла – она была жива. И задушили, когда она была без сознания и сопротивляться не могла. На бутылке – твои, Ольга Андреевна, отпечатки пальцев поверх всех остальных. То есть, с большой вероятностью, это сделала ты. Разумеется, логичный шаг, помню я твою Ирку. Вы в разных весовых категориях, без бутылки тут не обойтись.

– Что за цинизм, Саш, ты думай, что говоришь.

– Не перебивай. Самое плохое еще впереди. У Дмитрия железное алиби. Они действительно ехали к нему домой, но, по дороге, в такси, поругались. Вместо его холостяцкой квартирки, он высадился в баре «Пиплз» и до часу ночи смотрел футбол к компании четырех свидетелей. Ира развернула такси, отправилась в другой пивной бар, где провела полчаса, выпив две кружки пива и совершив массу телефонных звонков. Вышла из него в 22.00, и больше живой ее никто не видел..

– То есть замечено, что они сидела в баре и звонила! Чего проще, пусть в милиции закажут проверку ее звонков. Среди них – убийца наверняка!

– Оля, она позвонила 24 абонентам. И тебе, кстати, тоже.

Я поперхнулась дымом. Полезла в карман за телефоном. В списке «Пропущенных» два звонка от Харченко с датой и временем. Нельзя вино запивать пивом. Какая роскошная амнезия! Как я могла забыть. Ира звонила мне два раза. Первый я сбросила, рассчитывалась за курицу – гриль, поэтому буркнула в трубку: «Перезвоню». Второй раз упорная Ирка набрала меня, когда я шла домой. Помню, что я смотрела на телефон и думала – наверняка не извиняться звонит, зачем я буду брать трубку, у меня только-только настроение улучшилось. Потом-таки взяла и заплетающимся голосом сказала: «Але. Че тее надо?». Фефекты фикции, так сказать. А она что-то хрюкнула в трубку, засмеялась, невнятно пробормотала: «Пращай, Ольха Андевна, ты увоена». То, что неразборчиво – немудрено. Пили-то в одном месте. А чего это я уволена – непонятно совсем. Потом в трубке раздались короткие гудки. Так мы с Ирой Харченко и не поговорили.

– А теперь плохие новости – продолжала Кирина. – По совокупности улик главной подозреваемой являешься ты. Даже если опустить конфликт между вами, в пользу этой версии говорят множество неопровержимых факторов: твои отпечатки пальцев на орудии убийства, отсутствие алиби, факт личной неприязни…

Вспомнила фильм «Мимино» и Рубика Мкртчяна: «Такую личную неприязнь испытываю к потерпевшему, что кушать не могу».

Сашка не останавливаясь, продолжала перечислять факторы, немыслимым образом сложившиеся в головоломку, благодаря которым должен рухнуть мой мир, покой моего уютного дома, где, кроме меня, живут мой муж, сын Петька, три питомца: кот Пират, кошки Ботинок и Доча-Ноча. У меня трое животных, всех подобрала на улице, одна – трехногий инвалид[1].

– Рядом с трупом найдена зажигалка с твоими отпечатками пальцев.

– Что? Да их в офисе десять штук и все я трогала!

– Тем не менее, на этой – только твои, и она лежала рядом с трупом.

– Кирина, твою мать, ты можешь говорить нормально или нет! Что мне делать-то?

– Да что угодно. В понедельник тебе предъявят обвинение и на период следствия и до суда, поскольку статья серьезная, посадят в следственный изолятор. В зоопарк сходи с мужем и сыном в воскресение, что ли, пообщайся на прощание.

Никогда не понять, серьезно Сашка говорит или нет.

– Саш, ты что, издеваешься. Я ее не убивала! – я почти кричала.

– Оля. Есть труп. Ты – главный подозреваемый. Нас в институте учат верить фактам, а не эмоциональным женщинам. Я и так тебе много сказала. Обвинение снимется, если следствию будут предъявлены неопровержимые доказательства твоей невиновности или вины другого, типа явки с повинной. Поняла? Если ты не убивала, то преступника найдут, будь спокойна.

Ободрив меня столь экзотическим способом, Кирина затушила сигарету и допила кофе. Отлично. Все в экскрементах, а Сашка Кирина – в белом фраке с блестками. Помните этот анекдот? «В цирк приходит устраиваться клоун. Рассказывает про свой номер директору цирка:

– Представляете, вот выхожу я на арену, весь в белом фраке, с блестками.

– Ну?

– Потом из-под купола цирка опускается платформа, я встаю на нее и возношусь под самый верх.

– Ну и что?

– Нет, Вы представляйте! Потом на арену выкатывают из-за кулис цистерну экскрементов.

– Как интересно. И что дальше?

– Опускается другая платформа, и цистерну поднимают под самый купол цирка.

– Что вы говорите? А в чем суть Вашего номера?

– Под барабанную дробь цистерну с экскрементами роняют вниз!

– Что?

– Да-да! Представьте – испачкано все – арена, зрители, коверные, даже оркестр – все! И тут из-под самого купола опускается вниз платформа со мной. Все – в какшках, а я – в белом фраке с блестками».