Когда умирает король - Элина Бакман

— Да, конечно. У нее сейчас дневной сон, но не страшно, следуйте за мной, пожалуйста, — отвечает брюнетка. — Меня зовут Катя, — добавляет она и протягивает руку. Ладонь теплая, немного потная.

Катя открывает дверь в комнату Майи Форс, и Хейди с интересом осматривается. Стены увешаны картинами с изображением сцен из Библии и простенькими распятиями. В комнате также стоит фортепиано, на котором разместились обрамленные позолотой фотографии мужа и сына. Приблизившись, Хейди сразу находит Антти-Юхани Форса на всех фото. Единственный ребенок, гордая мать.

Катя подходит к постели, на которой, спрятавшись под покрывалом, лежит маленький холмик. Она тихонько садится на край кровати и нежно гладит рукой спящую там старушку. Через какое-то время та просыпается, почувствовав гостей.

Хейди дарит старушке благожелательную улыбку. Майя Форс садится на постели, она в явном смятении. Серебристые волосы неряшливо топорщатся после сна; старушка во все глаза смотрит на Катю, как бы ища у той моральной поддержки: что происходит?

— Майе диагностировали болезнь Альцгеймера, довольно давно, — сообщает Катя, поглаживая ладонь старушки. — Она живет прошлым. Текущие события надолго в ее голове не задерживаются. Сын тоже уже, кстати, возрастной, но в своем уме. Заходит к маме регулярно. Больше ее никто не проведывает, — рассказывает Катя. — Не беспокойтесь. Лягте поспите, — ласково баюкает она старушку. Та с очевидным облегчением ложится обратно.

Хейди смиренно кивает: с вопросами она явно не по адресу.

Ян идет в холл гостиницы налить себе воды — и по пути думает о Хейди. С годами он привык к ее волевому характеру, к привычке рубить сплеча, к вечным ее ухмылочкам. И потому задумчивая и полная сомнений Хейди тут же заставила Яна насторожиться. Возможно, ее выбила из колеи перспектива опять работать без отпуска. У каждого были планы на лето, пока убийца не подкорректировал их на свой лад. Команда Яна сейчас живет и дышит каждым новым убийством, сорванный отпуск не должен никого удивлять.

Заставив себя отхлебнуть немного воды, Ян плюхается в одно из гостиничных кресел. Серьезно, кто те люди, которым по душе сидеть в креслах отельных холлов? Пока Ян удивляется, звонит телефон.

— Бабу надо было дожать, — шипит сквозь зубы Мертанен. Ян в шоке от его тона. Он послал в Хельсинки отчет о том, как прошел допрос Юлии и как он ни к чему конкретному не привел. Но расследование потихоньку движется, появляются новые подозреваемые.

— Вас мотыляет, как говно в проруби, — продолжает Мертанен, не давая Яну возможности возразить. — И я подумал, что надо бы вам помочь, — ледяным тоном говорит он. — С женщиной наверняка не все гладко, но вы все равно не туда смотрите. Что Ларс Сундин, что Матти Эскола были очень богаты, так что я постараюсь докопаться до финансов. Вдруг отмывали средства или еще что. До 17 часов послезавтра будьте готовы предоставить мне что-нибудь более-менее существенное. Не справитесь — я сам займусь расследованием, — рычит Мертанен и бросает трубку.

Ян озадачен. Безусловно, Мертанен хочет закрыть это дело как можно скорее, но обычно он все-таки доверяет Яну, давая действовать самостоятельно. Сейчас Мертанен неотступно следует за ними, прямо стоит над душой. Кто же давит на него самого?

Яну неизвестно, насколько далеко простираются связи Мертанена и его влияние. Иной раз кажется, будто полицейским типа Мертанена важнее потешить свое эго и заслужить милость боссов, нежели раскрыть дело. Ян может дать голову на отсечение, что за этой серией убийств стоят не деньги. У них нет улик против Юлии, да и чутье подсказывает, что Юлия не хладнокровная убийца, хотя и превосходно себя контролирует. По некотором размышлении в голове Яна рождается еще одна мысль. Ее-то и хотелось бы развить, пустив расследование по другому пути. По пути, ведущему прямиком к праведному Антти-Юхани Форсу.

16 ИЮЛЯ, ВТОРНИК, ХАРТОЛА

Из окна тянет подозрительным холодком. Тринадцать градусов тепла. Серьезно?! Финское лето, конечно, богато температурными сюрпризами, но тринадцать градусов в июле — это на грани добра и зла. Саана выуживает из одежной стопки на стуле шерстяной свитер.

— Плохой погоды не бывает, нужно лишь отнестись ко всему философски, — изрекла тетя в ответ на Саанино бурчание в адрес холодов. Это было, когда та только приехала. Затем Инкери куда-то отошла, чем-то пошуршала и вернулась в обнимку с белым шерстяным свитером. Воротничок и плечи были украшены яркой вышивкой, что очень напоминало ожерелье. — Это я привезла твоей маме из Исландии, — пояснила тетя, и Саана тут же натянула свитер на себя. Он оказался настолько восхитительным, что Саана уже тогда, в июне, начала планировать его осеннее похищение.

Взгляд падает на телефон — тот молчит. Проведенная с Яном ночь то и дело всплывает в памяти, вызывая приятные мурашки. Нужно срочно что-то придумать, иначе мозг просто зациклится на всем этом.

Решено: Саана отправляется в центр. Она спускается по лестнице, пересекает двор и седлает велосипед.

Холодный ветер так и норовит пробраться под свитер через маленькие дырочки между петлями, но ему все равно не победить. Колеса велосипеда шумно соприкасаются с камушками, Саана чувствует непривычную летнюю прохладу. Неплохо бы прокатиться до усадьбы. Хотя те заигрывания с Лео уверенности не прибавляют. Кроме того, Саану не покидает ощущение, будто приехать в усадьбу — это почти ступить на территорию Лео, войти в его историю. С другой стороны, казалось, мужчина сильно воодушевился, узнав о том, что дело Хелены заинтересовало кого-то из приезжих. Интересно, Лео с кем-нибудь встречается? Подумав об этом, Саана тут же замечает, как по телу проходит волна жара. Невольно вспоминается ночь с Яном. Начиная с этого момента она сконцентрируется на мыслях о нем одном.

Спустя какое-то время Саана наблюдает за тем, как Лео укладывает на одноразовую тарелочку вчерашние, слегка подсохшие венские булочки. Она машет на пристроившуюся на сливочнике муху, и та лениво делает одолжение, отодвигаясь на пару сантиметров. Саана и Лео устроились в хорошо знакомой подсобке музея, что в одном из дворовых строений. Комната трещит по швам от количества вещей, однако некоторая хаотичность придает ей изюминку и создает уют. Саана решает помолчать, дав слово тишине. Ей интересно, как поведет себя Лео.

— Это, кстати, принадлежало фон Райхманну, — сообщает Лео так, словно вдруг придумал, чем именно можно нарушить воцарившееся безмолвие. Саана смотрит на указанную вещицу — висящий на стене изрядно запылившийся череп оленя.

— Очень популярный в Германии предмет декора, — говорит Лео и кивком намекает Саане на булочку.

Подсохшие десерты Лео — наиболее обидный источник лишних калорий для Сааны, особенно если вспомнить тетину высокую кухню, но сейчас важно проявить вежливость и согласиться. Это сразу устранит неловкость, поднимет всем настроение и подготовит почву для обстоятельной беседы. На булочке снизу что-то липкое. Саана облизывает кончик пальца и ждет. Минуты протекают в полнейшей тишине. Саана вынимает чайный пакетик из воды и принимается крошить маленький картонный квадратик на другом конце нитки.