Изабелла I. Крест королевы - Лоренс Шуновер

В разгар мирных конструктивных дел в Кастилии обстановка во всём христианском мире внезапно изменилась в худшую сторону из-за смертельной угрозы с Востока: турки пересекли пролив Отранто и высадились в Италии. Эти земли были частью королевства Сицилии, королём которой был Фердинанд. Они располагались в самом каблуке итальянского «сапога». И превратились в ахиллесову пяту.

Изабелла была рада, что плечи её мужа широки: им предстояло выдержать тяжёлую ношу. Отранто был большим и богатым торговым портом. Теперь курьер за курьером приезжали с сообщениями о катастрофе, которая выпала на его долю.

Турецкий флот, вооружённый тяжёлыми пушками и машинами для разбрасывания греческого огня, внезапно появился в бухте и начал яростно бомбардировать город. Рушились стены, начался и стал распространяться сильный пожар. Жителей охватила паника. Затем орды людей в тюрбанах заполнили берег. На берегу шла беспорядочная и беспощадная бойня. На улицах валялись трупы. Опытные турецкие янычары орудовали своими ятаганами так умело, что одним ударом могли разрубить человеческое тело на две части, независимо от того, было ли это мягкое тельце ребёнка, более упругое округлое тело женщины или мускулистое костлявое тело взрослого мужчины.

Фердинанд с мрачным лицом прочитывал эти донесения. Некоторые из них он старался не показывать Изабелле. Он слишком хорошо был знаком с войной; он знал, что при взятии города всегда были вызывающие ужас детали. Однако она настаивала на чтении всех донесений, и её охватывала непроизвольная дрожь, когда она слышала о том, что разрубленные тела христиан вновь непристойно складывались вместе так, чтобы получилась фигура полуженщины-полумужчины.

Её ненависть к магометанам, и так достаточно стойкая, углублялась и превратилась в страсть: холодную, ясную, твёрдую и непоколебимую.

Фердинанд пытался увидеть хоть какую-то надежду в бесчинствах, совершаемых турками в Отранто.

— Когда солдаты ведут себя подобным образом, обычно они действуют сами по себе. Может быть, это какой-то случайный отряд. Как правило, военные кампании султана бывают менее разнузданными, хотя, конечно, для хорошеньких девушек эти времена оказываются суровыми: они обычно попадают в гаремы в качестве невольниц. Это неотъемлемая часть турецкой жизни, и я не держу на них зла за это.

— Как всё это ужасно!

— Помни о том, что Отранто далеко от Турции, но близко к нам. Давай молиться, что это просто набег, совершенный случайно. Возможно, продолжения не последует. Нам нужно время, чтобы подготовиться.

— Я помогу тебе, Фердинанд. Каждый корабль, который у меня есть, присоединится к твоим в Арагоне, и я хочу строить новые.

— Да благословит тебя Бог! Я хотел бы, чтобы итальянские властители тоже оказали мне помощь, но, конечно, они этого не сделают. Они слишком заняты ссорами друг с другом.

Он оказался прав. Италия была разделена на множество независимых государств и городов, города-государства и папские государства. Карта длинного полуострова больше напоминала старый штопаный-перештопанный чулок, чем сапог. Итальянцы были настолько заняты поддержанием баланса власти между собой, что у них не оставалось сил выступить против захватчика. Много лет назад, в расцвете Римской империи, с севера вторглись варвары и день сменился долгой ночью, в которой только христианство сохраняло свет цивилизации. Теперь, по прошествии тысячи лет, новые, более фанатичные захватчики угрожали цивилизации с юга и уже обеспечили себе точку опоры на древнейшей христианской земле Европы. Но так как оказалось, что Отранто лежит в пределах королевства Сицилия, принадлежавшего Фердинанду, то Европа решила, что борьба с вторжением турок — личная забота Фердинанда.

В очередной раз земля Испании, напоминавшая формой шит, взяла на себя тяжёлую ношу защиты христианства. Живя бок о бок с маврами в течение уже семи столетий, испанцы всегда были самыми истовыми христианами среди других христиан в мире. Изабелла была рождена в самом центре этого шита.

— Португалия тоже окажет помощь, — сказала она. — Я знаю.

— Я надеюсь, — отозвался Фердинанд.

Изабелла убедила Беатрис Португальскую вернуться в Лиссабон и попросить юного короля Португалии о выделении кораблей в помощь.

— Дон Жоао является сыном Альфонсо Африканского. Я знаю, что он сделает всё, что в его силах. Но он слишком неопытен и не сможет действовать быстро.

— Я знаю, что ты-то не будешь медлить, тётя.

Храбрая старая дама поцеловала инфанту, и инфанта на прощание велела им следить за своими манерами и, презрительно отвернувшись от предложенных ей носилок, отправилась в путь верхом на белом муле в сопровождении группы кабальеро. Вскоре она написала: «Дон Жоао, как я и ожидала, согласился помочь. Но все задерживаются из-за болезни среди строителей кораблей. Я слышала печальные сообщения о распространении такой же болезни в Андалусии и молю Бога о том, чтобы они были преувеличением».

Но сообщения о болезни в Андалусии не были преувеличением. Было бы трудно преувеличить размеры эпидемии холеры, которая нанесла сильный удар по южным провинциям. Это случилось летом, когда было необычайно влажно и жарко. Моментально скисало молоко; странный красноватый налёт появлялся на хлебе, как будто он истекал кровью. Дым от костров с трудом поднимался вверх и иногда почти стелился по земле, как будто был слишком тяжёл. Вода поднималась на необычную высоту в колодцах, хотя дожди шли не чаще, чем обычно. В Марисмасе, в самом устье Гвадалквивира, странные голубые огоньки мелькали на болотах и неприятный запах пузырьками вырывался наружу из мутной воды. Журавли покинули Испанию и улетели в Африку раньше обычного. Некоторые люди видели в этом обнадёживающий знак, так как это могло означать наступление ранней осени с её более чистым и холодным воздухом; но осень не принесла облегчения, а приход зимы задерживался.

В Севилье, крупнейшем порту и центре кораблестроения, умерло пятнадцать тысяч человек. Строительство кораблей остановилось так же, как и вся другая обычная деятельность. Как это бывает во времена великих кризисов, нормальная жизнь в стране нарушилась: товары с рынка исчезали, люди лихорадочно запасали продовольствие, цены фантастически росли. И, как обычно в подобных случаях, во всём винили евреев. По Севилье прокатилась волна жестоких погромов.

Фердинанд опасался ещё одной высадки турок и с трудом верил сообщениям своих курьеров, что нового нападения не предвидится и что вторжение не вышло за пределы Отранто. Но теперь, когда у него было время, чтобы собрать против неверных мощную армию, он не мог ни построить корабли, ни набрать для них команду. Его ум солдата возмущала упущенная возможность для ответного удара по врагу. Всё, что было ясно и чётко в его натуре, противилось и ненавидело разрушенную экономику; всё, что было в нём жестокого, винило Изабеллу.

— ...Это всё твоя вина. Бог дал тебе меч, а ты упрятала его в шкатулку для драгоценностей. Зачем нужна вера без её поддержки? Бог наказывает тебя, потому что ты бездействовала. Я повсюду вижу следы его наказания: в нашествии турок, во вспышке холеры, в твоей сумасшедшей дочери!