История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний - Бартон Биггс

другая история. К концу 1944 и 1945 годов фондовые рынки смотрели на послевоенный мир в основном с трепетом, а не с предвкушением.

После окончания военных действий в 1945 году, как отмечалось, большинство финдиректоров, решительно смотревших назад, беспокоились о том, что послевоенная мировая экономика без стимула в виде расходов на оборону вернется к стагнации и спаду 1930-х годов. Средний институциональный портфель составлял 60–70 % в облигациях и 30–40 % в акциях. Это был грандиозный просчет. К концу десятилетия 1940-х годов американские акции были готовы к большому подъему, который продлился почти два десятилетия. Облигации, напротив, стояли на пороге эпического секулярного медвежьего рынка. Это была удивительная возможность принять решение о распределении активов в третьей четверти века, и почти все крупные институциональные инвесторы того времени воспользовались этой возможностью для принятия неверного решения.

Глава 14

Испытание в Корее: последняя битва Второй мировой войны

Сразу после окончания Второй мировой войны Советский Союз и Китай замышляли экспансию, и прощупывали решимость Запада и особенно Соединенных Штатов. Самое драматическое событие произошло в 1950 году на Корейском полуострове. Во многих отношениях Корейскую войну можно рассматривать как последнюю битву Второй мировой войны, потому что в 1945 году корейская нация была искусственно разделена Соединенными Штатами и Великобританией на две зоны по 38-й параллели, одну капиталистическую, другую коммунистическую. Коммунистическая зона была выделена в качестве взятки, чтобы побудить Советский Союз напасть на Японию: рис. 14.1 показывает, как была разделена страна.

Непредвиденные последствия этого циничного поступка оказались глубокими, если не сказать больше. Корейская война велась теми же людьми, что и Вторая мировая, и практически с тем же оружием. Она также стала интересным испытанием мудрости рынков, особенно в Японии.

Эти последствия включали в себя страшную сухопутную войну в Азии против Китая. Корейская война привела к гибели в бою 54 000 американцев, почти столько же, сколько погибло во Вьетнаме. Кроме того, трагически погибло не менее миллиона корейцев и не менее четверти миллиона китайцев. В ходе войны произошла внезапное сокрушительное нападение Северной Кореи; ужасающее отступление с полуострова (которое было, возможно, самым унизительным в истории США); невероятно смелая высадка десанта Первой дивизией морской пехоты в Инчхоне, прибрежном городе Южной Кореи, которая опередила и отрезала северокорейцев; продвижение американских войск почти до границ Китая, а затем жестокая контратака китайцев. Столица Южной Кореи, Сеул, четыре раза переходила из рук в руки в течение первого года войны, когда переменчивая военная фортуна склонялась то на одну, то на другую сторону[249]. Перед окончанием войны президент Соединенных Штатов отстранил от командования легендарного героя, генерала Дугласа Макартура, и эта война практически обеспечила избрание Дуайта Д. Эйзенхауэра на пост президента. Наконец, в тот год, 1950-й, произошла еще одна интересная проверка мудрости рынков. Очень странное событие, не имевшее никакого отношения к войне в Корее, но вызвавшее резкую потерю доверия к президенту Трумэну и сильно расстроившее американских инвесторов, произошло в США.

США против коммунистической агрессии

Нападение на Южную Корею стало первым после Второй мировой войны серьезным испытанием военной воли Соединенных Штатов, их способности противостоять коммунистической агрессии в отдаленных частях мира. Вторжение Северной Кореи не было локальной инициативой. Северная Корея была сателлитом Советского Союза, и очевидно, что Кремль выбрал Корейский полуостров, где у агрессоров было огромное преимущество, в качестве плацдарма для вторжения. Дин Ачесон, государственный секретарь США, позже сказал, что он не мог представить худшего места для ведения боевых действий с точки зрения Запада. Поэтому первое испытание должно было состояться в Азии, а не в Европе, как ожидал Запад, но в канцеляриях свободного мира никто не сомневался в его значении.

Если северные корейцы сумели бы захватить Южную Корею и создать в ней коммунистическое государство, будущее Азии в целом и Японии в частности как свободных бастионов капитализма и демократии, оказалось бы под вопросом. Оборонные стратеги в Лондоне и Вашингтоне также беспокоились, что вторжение в Южной Корее было прелюдией к нападению на Японию или даже к началу Третьей мировой войны. В первые дни войны казалось, что Республика Корея (РК) и наспех собранные американские войска будут бесславно сметены с полуострова в море. Когда северокорейцы начали неожиданное наступление на Южную Корею 25 июня 1950 года, фондовые рынки по всему миру запаниковали.

Как показано на рис. 14.2, в Нью-Йорке промышленный индекс Доу Джонса резко упал. Через несколько дней после падения Сеула, когда были введены американские войска, произошло короткое ралли, но по мере того как ухудшались военные новости, и казалось, что американские войска будут отброшены до самого Пусана и сброшены в море, рынок продолжил стремительно падать. Однако к концу июля 1950 года, несмотря на то что ход военных действий был по-прежнему крайне неблагоприятен, рынок достиг минимума в то время, когда командование отчаянно осажденной американской армии и морской пехоты отдало драматический приказ. «Стоять насмерть! Не будет никакого азиатского Дюнкерка. Никакого Батаана»[250].

К 1 августа 1950 года в Пусане находилось 50 000 американских войск. Подкрепления и тяжелая техника, включая моторизованные 155-мм гаубицы, прибывали каждый день. Когда стало ясно, что Пусанский плацдарм будет удержан, акции начали расти. Когда рынок узнал о смелой высадке в Инчхоне, цены резко выросли. Интересно, что падение северокорейской столицы, Пхеньяна, не стимулировало дальнейшего роста цен, возможно потому, что рынок почувствовал, что через несколько дней китайцы вступят в войну и последствия окажутся катастрофическими.

В Лондоне наблюдалась аналогичная картина, но более смягченная. Индекс Financial Times Industrials в начале четвертого квартала 1949 года начал мощное ралли, которое привело к росту индекса на 25 % к июню 1950 года. Ввиду больших интересов Британии в Азии и, в частности, в Гонконге, новости из Кореи потрясли рынок. Премьер-министр Этли был настолько обеспокоен, что отправился в Вашингтон, чтобы проконсультироваться непосредственно с Трумэном.

Наиболее бурная реакция наблюдалась на японском фондовом рынке. Во-первых, он был еще незрелым и чрезвычайно чувствительным. К весне 1949 года подпольный фондовый рынок в Токио был крайне оживленным. По словам Альберта Аллетцхаузера в книге «Дом Номуры», в нем 360 дилеров, 40 привратников и 24 газетных репортера боролись за место в небольшой комнате в Ассоциации ценных бумаг рядом с закрытой Токийской фондовой биржей. Объем торгов превышал миллион акций в день – для сравнения, за весь 1944 год на японском фондовом рынке было продано только 68 млн акций. Таким образом, оккупационные власти были практически вынуждены разрешить повторное открытие Токийской фондовой биржи, которая возобновила официальные операции 16 мая 1949 года, в диком всплеске праздничной, пьяной эйфории по поводу рождения новой Японии.

На протяжении следующих 12 месяцев цены быстро и устойчиво росли. Однако, когда 25 июня северокорейцы атаковали, бычьи настроения исчезли. Новости о северокорейских победах и продвижении по полуострову