Тайна "немецкого золота" - Геннадий Соболев

В моем распоряжении нет ни копии этого циркуляра, ни фотографии, но документ № 2, ближайший по порядку доказывает его достоверность одинаково любопытно и достоверно…[728]

Касаясь этого документа «убийственной силы», известный русский историк-эмигрант С. П. Мельгунов еще в 1940 г. заметил: «Все это так несуразно, не говоря уже о самой довольно-таки странной комбинации имен в документе от 2 марта, что не стоит подвергать текст дальнейшей критике»[729]. Однако спустя более 50 лет некоторые отечественные историки, не подвергая текст никакой критике, пришли к совершенно иным выводам. Бывший руководитель кафедры международных отношений Высшей партийной школы в Москве кандидат исторических наук А. Г. Латышев в своей книге «Рассекреченный Ленин» открыл, что «документ, идентичный давно известному документу из числа собранных Сиссоном и опубликованных в США — хранится в ленинском секретном фонде с пометкой вождя. Минимальное разночтение в их текстах объясняется тем, что документ Сиссона известен нам в двойном переводе — на английский язык и с английского…»[730]. Мы еще вернемся к этому минимальному разночтению, но после того, как познакомимся с точкой зрения еще одного известного специалиста Д. А. Волкогонова, также обнаружившего этот документ в ленинском фонде и цитирующего его в своей книге «Ленин»[731]. Нисколько не сомневаясь в подлинности своей находки, Волкогонов приводит ее в своей книге в качестве одного из доказательств высказанного им весьма субъективного суждения. «Однако известно, что сразу же после Октябрьского переворота Ленин и его сторонники распорядились немедленно изъять все материалы следствия против них. Лидер переворота страшно торопился и держал под личным контролем процесс нахождения, изъятия (и, видимо, уничтожения) компрометирующих материалов. По поручению Народного комиссариата иностранных дел его сотрудники Ф. Залкинд и Е. Поливанов 16 ноября 1917 года докладывали об изъятии материалов незаконченного следствия…»[732]. Текстологическое изучение этих документов позволяет выявить не только «минимальные разночтения», неправильное воспроизведение номеров счетов Имперского банка[733], трудно объяснимые совпадения ошибок и опечаток, но и предположить, что в данном случае мы имеем дело не с подлинником, а с текстом, переведенным с английского из опубликованных «документов Сиссона». Нет ничего удивительного в том, что такой документ оказался в фонде Ленина: он, конечно же, следил за тем, что писали о его «связях с Германией», и как сообщает Волкогонов, в Центральном особом архиве даже хранится досье Э. Сиссона[734].

Что же касается содержательной части этого ударного «документа» сиссоновской публикации, то она вне всякой критики. Ее фактура настолько примитивна, что выдает страстное желание автора документа «замазать» как можно сильнее упоминаемых в нем лиц. В самом деле, зачем по такому щекотливому вопросу да еще в таком составе созывать совещание и принимать резолюцию? Да еще привлекать к этой деликатной операции почти «человека с улицы» — Е. Поливанова, проработавшего в Наркоминделе в должности сотрудника канцелярии всего несколько недель? Если все же этим ловким сотрудникам удалось добраться до архива Министерства юстиции и изъять из дела об «измене» товарищей Ленина, Зиновьева, Козловского, Коллонтай и др., такой компрометирующий документ, как приказ германского имперского банка от 2 марта 1917 г., предписывающий платить Ленину и его соратникам «за пропаганду мира», то почему Временное правительство не опубликовало его в июльские дни 1917 г. вместо того, чтобы публиковать невнятную коммерческую переписку между Петроградом и Стокгольмом? Между прочим, названные в этом документе лица, которым платили «за пропаганду мира», в марте 1917 г. находились в разных концах Европы и даже в Америке и не были еще, как бы сейчас сказали, в «одной команде». Наконец, как удалось уполномоченным Наркоминдела не только просмотреть, но и заполучить «книги банка Nya» из Стокгольма в Петроград, чтобы их «передать Мюллеру, командированному из Берлина»? Но что в действительности было вряд ли возможно, то в богатом воображении автора этого «документа» соединилось в прихотливую цепь мифических фактов, выросших из реальной действительности.

Знакомство с главным документом сиссоновской публикации дает, с моей точки зрения, достаточно конкретное представление о характере всей «документальной серии»… Дабы не испытывать терпение читателя, приведу только еще один документ — секретное письмо никогда не существовавшего в Петрограде «Разведывательного отделения Большого Генерального штаба Германии» Председателю Совета народных комиссаров Ленину от 12 февраля 1918 г.: «Разведочное отделение имеет честь сообщить, что найденные у арестованного Коншина два германских документа с пометками и штемпелями Петербургского Охранного отделения, представляют собой подлинные приказы Имперского банка за № 7453 от 2 марта 1917 года об открытии счетов тт. Ленину, Суменсон, Козловскому, Троцкому и другим деятелям на пропаганду мира по ордеру имперского банка за № 2754. Это открытие доказывает, что не были своевременно приняты меры для уничтожения означенных документов»[735].

Одна ссылка на пометы и штемпеля «Петербургского охранного отделения» (на самом деле официальное название всегда было «Отделение по охранению общественной безопасности и порядка в столице») позволяет усомниться в подлинности этого документа. Неувязка в документе и с датой приказа об открытии счета — 2 марта 1917 г. по новому стилю, поскольку документ немецкого происхождения. Выходит, что приказ появился за 10 дней до Февральской революции, успел попасть из Германии в Петроград, где был перехвачен охранкой. Остается только гадать, как могли уцелеть именно эти два документа, когда весь архив охранного отделения был разграблен и сожжен в дни Февральской революции? Но даже если поверить в их чудесное спасение, то почему названные в этих документах лица не были арестованы как немецкие шпионы, ведь улики-то против них были самые прямые?

Теперь, когда «документы Сиссона» опубликованы на русском языке в нашей стране, к сожалению, без надлежащих комментариев, каждый заинтересованный читатель может обнаружить источник вдохновения многих публицистов, журналистов, писателей, черпавших из него «подлинные документы» и превращавших мифы в «достоверные факты». Пожалуй, самым ярким по своей нелепости, которая у нас стала исторической правдой, является «документ», направленный 25 октября 1917 г. из Германского генерального штаба «Правительству Народных Комиссаров». Ссылаясь на заключенное еще в июле 1917 г. соглашение с «вождями русской революционной армии и демократии» Германский генеральный штаб уведомлял «Правительство Народных Комиссаров» о том, что направляет в Петроград своих офицеров для организации «Разведочного отделения штаба.» «Разведочное отделение, — говорилось далее, — согласно договору с гг. Лениным, Троцким и Зиновьевым, будет иметь наблюдение за иностранными миссиями и военными делегациями и за контрреволюционным движением, а также будет выполнять разведывательную и контрразведывательную работу на внутренних фронтах, для чего в различные города будут командированы агенты»[736]. Вот из какого источника появились германские офицеры в Смольном, став там полными хозяевами положения! Оставляя в стороне вопрос о том, почему Германский генеральный штаб пользуется в своем делопроизводстве старым стилем, нельзя не обратить внимания на другой, более существенный «прокол»: 25 октября 1917 г. «Правительства Народных Комиссаров» еще не существовало, а Ленин с Троцким, в ожидании взятия Зимнего дворца и ареста Временного правительства вечером 25 октября, лежа на газетах в одной из комнат Смольного, еще обсуждали, как назвать новую власть. А в Берлине, оказывается, уже знали, а может быть даже и подсказали, как отличить от Временного правительства будущее Временное рабоче-крестьянское правительство, созданное в ночь на 26 октября на Втором Всероссийском съезде Советов. Хотите знать, откуда появились в Петрограде немецкие военные советники и боевые офицеры, которые помогли большевикам устоять перед войсками Керенского — Краснова? Тогда познакомьтесь с «документом» Германского генерального штаба от 19 ноября 1917 г., в котором сообщается о направлении в распоряжение Совета народных комиссаров военных консультантов. Последние должны были выбрать из числа немецких пленных офицеров «кадры наиболее полезных и способных сотрудников, которые составят опору новой власти, как это было условлено на совещании в Стокгольме при проезде Ленина, Зиновьева и др. в Россию»[737].