Таис Афинская. Роман - Иван Антонович Ефремов

устрашил бы ее. Но сейчас, проехав на своем иноходце еще большее расстояние, Таис ни на минуту не колебалась и ни о чем не тревожилась. И вот поздним осенним утром она поцеловалась с Гесионой, обняла безмолвную Эрис, и Боанергос, высоко расстилая по ветру черный хвост, понесся по пустынным улицам Вавилона — за воротами Ураша по дороге в Ниппур Таис должна была присоединиться к отряду тессалийцев…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

РОК ПЕРСЕПОЛИСА

Суза, построенная на холмах, с центральной высокой частью наподобие афинского Акрополя, напомнила Таис о родине. Хотя бы один день подышать благословенным воздухом Эллады, взойти на мраморные лестницы храмов, укрыться от солнца в афинских галереях-стоях, продуваемых чистым дыханием моря! Еще больше напоминали о прошлом празднество и бег с факелами, разрешенные Александром, несмотря на его нетерпение двигаться дальше на юг, к Персеполису, где находилась главная казна персидской державы. Александру необходимо было прийти к Персеполису раньше, чем Дарий успел бы собрать и подвести туда войска. И полководец показывал пример неутомимости и в седле, и в пешем походе, изредка покидая коня, чтобы пройти один-два парасанга рядом с пехотинцами.

Когда слева, на востоке, показались покрытые снегом горные пики, а долины стали более крутыми и изрезанными, македонцы столкнулись с яростным сопротивлением персидских войск. На перевале, с обеих сторон стесненном крутыми склонами, называемом Воротами Парсы, войско Александра задержала наскоро возведенная каменная стена. Атаки македонцев персы отразили одну за другой. Александр остановился. Верхняя короткая дорога оказалась непроходимой.

Великий полководец отправил Филотаса и Кеноса с частью войска по нижней дороге, чтобы захватить переправу и навести мосты через реку Аракс — последнее крупное препятствие на походе к Персеполису. А сам при дружеском содействии местных горных племен, которых он не тронул и даже простил им первое нападение на македонцев, прошел горными тропами с гетайрами, тессалийской конницей, агрианегорцами и критскими лучниками в тыл отряду, оборонявшему Ворота Парсы. Атакованные с двух сторон персы разбежались. Путь к реке лежал открытым.

Таис вместе с двумя сотнями тессалийских конников попала в отряд Филотаса, подвергшийся нападению невесть откуда взявшейся азиатской конной орды. Македонцы сначала даже не поняли, с кем имеют дело.

В предрассветном сумраке Таис въехала на бугор в сопровождении лохагоса и второго сотника. Они остановились, увидев расстелившуюся впереди равнину. Вдруг обоих сотников точно сдуло ветром. Они поскакали вниз, призывая боевыми воплями свой отряд от подножия холма. Не сразу заметила афинянка орду полуголых всадников, бешено мчавшихся по серой, сумеречной равнине. Лошади расстилались среди зыблющейся травы, мчась бок о бок плотной лавиной. Их серые контуры казались волнами на реке, поднявшейся в половодье, среди клонящейся под ветром высокой сухой травы.

Страх закрался в мужественное сердце гетеры. Призрачная орда, молча несущаяся навстречу македонцам, как будто выходцы из подземных далей Аида, воскрешенные колдовством здешних жрецов-магов!

Навстречу грозному потоку ринулись конники Александра. Дикий вой поднялся к небесам и отрезвил Таис. И как бы в ответ на крики из-за гор брызнули лучи рассвета, озаряя вполне реальное побоище. Тессалийцы бросились слева, отрезая орду от гор, справа ударили агриане, а в середину устремилась пехота с гигантскими — в четырнадцать локтей длины — копьями-сариссами. Бой окончился, как все схватки конных сил, очень быстро. С криками злобы и ужаса нападавшие, вернее, те, кто уцелел, повернули обратно. Македонцам досталось много превосходных, хотя и плохо объезженных, низийских лошадей.

Больше до самого Аракса никто не встретился на пути отряда. Мосты наводились с исключительным рвением. Все знали, что Александр не замедлит явиться, как только покончит с персидским отрядом на перевале.

Задержка оказалась продолжительней, чем ожидали Филотас и Кенос. Мосты были готовы, а войско с Александром не подходило. Как выяснилось, битва на горной дороге превратилась в массовое избиение. Гонимые беспощадными врагами, персы низвергались с крутых обрывов в загроможденные камнями русла речек. Некоторые сами бросались со скал, предпочитая вольную смерть — рабству или мучительной гибели от мечей и копий.

Александр не ожидал столь упорного сопротивления персов и был в ярости. Однако, увидев, что все приготовлено к переправе, у мостов горят факелы, а передовой отряд стоит на том берегу, ожидая приказаний, Александр смягчился. Он велел гетайрам, тессалийцам и агрианам немедленно переправляться на другой берег. А сам выехал на верном Букефале (он не сражался на нем в горном проходе, а брал более легкую, привыкшую к крутым горам лошадь) на высокий берег Аракса, чтобы проследить за переправой и построением отрядов. Внимание Александра привлек закутанный в плащ всадник маленького роста на длиннохвостом и долгогривом коне: он так же, как и царь, следил за переходившими мосты воинами, одинокий и неподвижный. Александр по всегдашнему своему любопытству подъехал к всаднику, властно спросил:

— Кто ты?

Всадник откинул плащ, открыв закрученные вокруг головы черные косы, — это была женщина. Александр с удивлением стал всматриваться в ее плохо различимое в темноте лицо, стараясь угадать, что это за женщина могла очутиться здесь, в пяти тысячах стадий от Вавилона и трех тысячах от Сузы?

— Ты не узнал меня, царь?

— Таис! — вне себя от удивления воскликнул Александр. — Как! Я же приказал всем женщинам остаться в Вавилоне!

— Всем женщинам, но не мне, я твоя гостья, царь! Ты забыл, что трижды приглашал меня: в Афинах, в Египте и Тире?

Александр промолчал. Поняв его, афинянка добавила:

— Не думай обо мне плохо. Я не желаю пользоваться нашей встречей на Евфрате и не бегу за тобой, чтобы вымолить какую-нибудь милость.

— Тогда зачем же ты пустилась в столь трудный и опасный путь?

— Прости, царь! Мне хотелось, чтобы хоть одна эллинская женщина вошла в сердце Персии наравне с победоносными воинами, а не влачась в обозах среди добычи, запасов и рабов. У меня великолепный конь, ты знаешь, я хорошо езжу. Прими меня: я здесь только с этой целью!

Не видя лица Александра, Таис ощутила перемену его настроения. Ей показалось, что царь улыбается.

— Что же, гостья, — совсем иным тоном сказал он, — поедем, пора!

Букефал и Боанергос спустились с откоса. До рассвета Таис ехала около Александра, пустившего Букефала широкой рысью, пренебрегая усталостью своих воинов, считавших, что божественный полководец не поддается человеческой слабости.

Горы понижались от реки и на юго-востоке переходили в широкую равнину. Легендарная Парса ложилась под копыта македонской конницы. Леофорос — так звали эллины удобную дорогу, приспособленную для тяжелых повозок, — вел к заветному Персеполису, самой большой