Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2 - Вадим Булаев

Отложив обыск на потом, Иванов прошёл во вторую половину комнаты, обогнув стену. Привычно мазнул взглядом по помещению.

Простенький, типовой мебельный гарнитур с бойлером под потолком и электроплиткой на столешнице. Грязная, небрежно сваленная в раковину посуда, электрочайник, холодильник. У разделяющей помещение стены расположился стол с тремя табуретами, на котором традиционно скучали солонка и сахарница. В углу темнела чугунной плитой потухшая печь.

И тут вся мебель была не новой, эпохи позднего социализма. Такую теперь только и встретишь или на небогатых дачах, или у древних старичков, кому обстановку обновить пенсия не позволяет. Совсем уж, видно, экономил Юрген...

В конце кухни виднелось окно с точно такими же, как и в первой комнате, занавесками, а справа от него примостилась довольно крутая, без подступенков, деревянная лестница на второй этаж.

— Там, — угрюмо уточнил Швец, направляясь в сторону окна. Сергей шёл следом, стараясь ненароком ничего не зацепить и ни к чему не притрагиваться.

Девушка обнаружилась под лестницей. Она спокойно висела, спиной к парням, на скрученном в несколько раз бельевом шнуре, привязанном к одной из верхних ступенек.

Инспекторам с первого взгляда стало понятно, почему удавленница выбрала такое странное, неприметное место для сведения счётов с собственной жизнью. Тут же, в полу, располагался вход в погреб, потому самоубийца попросту подняла крышку, накинула петлю на шею и шагнула вниз. Её тело, из-за слегка растянувшейся под весом покойницы верёвки, наполовину осталось в кухне, наполовину оказалось под ней.

Напарники всмотрелись в висящую — худенькая, костлявая, возраст непонятен — от семнадцати до тридцати, точнее, при таком отвратительном освещении и обезображенном предсмертной гримасой лице, не скажешь. Из одежды лишь старенькая, выше колен, ночная рубашка.

— Словно впопыхах в петлю лезла, — озвучил Швец циничную, но по своей сути вполне очевидную мысль. — Давай я тело осмотрю. Сам не лезь! — рявкнул он на было сунувшегося с помощью напарника. — И напоминаю: ничего не трогай!

Иванов сделал шаг назад, освобождая призраку место и Антон, подкатив рукава пиджака, приступил к делу. Он долго сопел, вглядывался в место соприкосновения верёвки с шеей, несколько раз провёл вдоль висящей Печатью, даже немного повертел труп вправо-влево.

Потом принялся за руки. Неудобно забравшись под лестницу, брал поочерёдно каждую, внимательно всматривался в ладони, ногти, предплечья.

— Что сказать... — выдал наконец он. — Умерла от механической асфиксии, совсем недавно. Петля неумелая, примитивная, но сработала на отлично. Направление натяжения верёвки и уже намечающиеся странгуляционные борозды однозначно говорят о том, что её не задушили. Похоже, чистый самовыпил, классический... Следы драки или волочения отсутствуют, под ногтями грязно — неряха какая... Из интересного: на венах точек от старых инъекций в избытке.

— Наркоманка? — уточнил Серёга.

— Похоже на то... Только или в завязке, или с укольчиков на что-то другое перепрыгнула — свежих дырок не вижу. Тут бы анализ крови не повредил... Ладно, я в подвал полез, снизу ноги осмотрю. Не из петли же её вынимать...

Антон, ловко воспользовавшись умением изменять собственное физическое состояние, ухнул вниз, прямо через пол. Через пару секунд послышался негромкий щелчок выключателя и в погребе загорелся тусклый свет, подсвечивая суицидницу снизу. Зрелище получилось жуткое, сами собой напрашивались ассоциации с марионеткой в руках кукольника-маньяка.

— Ничего себе! — послышался приглушённый, растерянно-удивлённый голос Швеца. — Серёга, посмотри!

Иванов послушно встал на колени, и, морщась от соприкосновений собственной головы с телом покойницы, занявшей собой практически весь проём, просунул физиономию в подпол. Пахнуло сыростью плохо проветриваемого подземелья, смешанной с затхлостью и гнилью.

— Чего тебе? — недовольно начал он и осёкся.

В пустом, без единой баночки с консервацией, погребе, прямо посередине располагался грубо сколоченный, самодельный стол длиной около двух метров, на котором валялись осколки... мусор... горка... горки... а вот что это такое, непонятно было даже со второго взгляда. Длинная куча из земли, песка, виднелись мелкие камешки, что-то насыпью, что-то кусочками. Словно в обычную цементно-песчаную смесь бухнули чернозёма, потом всё это с маниакальным упорством перемешали до однородной консистенции, а затем припёрли сюда с неизвестной целью. Всё влажное, комковатое, грязеобразное.

Самое странное, эти, на первый взгляд безумные, выводы подтверждались небольшими кучками песка, глины, щебня и земли у дальней стены. Там же, незаметный поначалу из-за отвратного освещения, покоился початый мешок строительного клея и мирно стояли два пустых ведра.

— Видал? — без особого интереса поинтересовался Антон.

— Ага? Что это?

— Понятия не имею. Зато вижу другое. Эту хреновину кто-то усердно покрошил молотком. Вот он — из груды не пойми чего призрак вытащил увесистый инструмент, показал другу, потом вернул на место. — Но кое-что осталось... ну-ка! — Швец запустил руку в кучу, покопался в ней и неожиданно попросил:

— Найди пакет какой-нибудь.

Иванов, вставая, не больно стукнулся головой о пока ещё не одеревеневшее бедро покойницы, окинул взглядом кухню и, заприметив возле мойки выдвижные ящики, рванул туда. Требуемое отыскалось почти сразу: пакет с пакетами мирно лежал в одном из отделений, дожидаясь своего часа. Выбрав, на всякий случай, целлофан попрочнее, инспектор вернулся назад и бросил добычу вниз. Антон подобрал.

— Смотри, — произнёс призрак, показывая напарнику бережно зажатую в руках находку. — Ничего не напоминает?

Сергей честно всмотрелся в демонстрируемый ему кусок грязи, определённо имеющий форму, но, как ни силился, опознать не смог. Потому просто спросил:

— Что это за хрень?

— Человеческая стопа из этого, — кивок в сторону кучи на столе, — винегрета. Плохо слепленная, но именно стопа. По размеру — подростковая. Вот пальцы, — он завозил ногтем по неприметным бороздкам. — Их — пять. Вот подошва...

В этот момент макет стопы в руке призрака тихонько хрустнул и рассыпался бесформенными комками.

— Хрупкий, сволочь! — выругался Антон. — Только тонкая корочка сверху форму и держала. Внутри — сплошной грунт липкий, вонючий...

— Почему вонючий? — переспросил Иванов.

— Потому что мертвечиной воняет. Сам потом посмотришь. Похоже, на клее эта хрень замешана, но из-за высокой влажности и низковатой температуры высохнуть не успела. Или пожадничали на материал? Или мозгов не хватило пропорции для нормального отвердения выдержать? Кто знает?..

Произнося риторические, обращённые неизвестно к кому, вопросы, призрак не забывал и про дело. Все остатки от находки он тщательно собрал в пакет, а после, немного подумав, туда же добавил несколько комков грунта со стола. Запаковав вещественное доказательство и завязав целлофановые ручки в тугой узел, сунул свёрток в карман, объявив напарнику: