Секс-незнакомец по соседству - Любовь Попова

сына, уйду домой и больше не побеспокою. Ни твоих друзей. Ни тебя, — закончила я сама, не зная как оказавшись так близко к Камилю. Буквально на языке ощущая свежий запах его любимого геля для душа. Того самого, что так люблю втирать в его идеальное тело.

Хватит мечтать, Лида. Будь гордой и просто уйди. Сделай так, как только что сказала. Сделай так, чтобы он понял, что он для тебя ничто.

— Ты кое-что забыла.

— В смысле, — не понимаю, делаю шаг назад, наблюдая, как по его лицу растеклось пятно от моей пощечины. Но ни шага не успеваю сделать, он просто хватает меня за затылок всей пятерней и тянет к себе. Медленно. Неумолимо. А я словно даю себе последнюю надежду на спасение. – Что забыла?

— Забыла сказать, что любишь меня, – прямо в губы. И больше не остается ничего вокруг. Весь мир меркнет, потому что внутри грозит разразиться настоящая гроза. Сердце стучит в висках, в голове гул – преддверие катастрофы, а дыхание такое частое смешивается в самый опасный коктейль. Одно касание, и я теряюсь. Уже не чувствую боли на затылке, сердце рвется из груди, а руки, сжатые в кулаки, теперь на его майке, готовые ее порвать. Ласковое движение кончика языка по губам, мой собственный, словно на зов выглядывает. Простой поцелуй, но ощущение, что он трахает меня прямо здесь. Нежно. Чувственно. Жадно. Языки сплетаются в порочной игре, губы ласкают друг друга. И он пьет меня без остатка, не прерываясь даже на мгновение, чтобы сделать вдох. Тело к телу, и я больше не принадлежу ему. Он чертовски прав, я забыла самое важное. Сказать, что люблю и не важно, что в ответ я ничего не услышу. Его руки везде. Сжимают теперь зад, собирая ткань шорт. Касаются шеи, поглаживая бьющуюся жилку. А губы уже ищут способ подобраться к груди. Меня потряхивает от вспыхнувшего, как огонь в жару, желания. Мне хочется впитать в себя каждое мановение. Неужели полторы недели могли стереть обиду. Неужели несколько дней дали понять, что я готова терпеть рядом с ним кого-то еще? И что мне плевать на его слова, на его поступки, на его образ жизни, который никогда не сможет сочетаться с моим. И как бы хорошо мне не было, как бы я не хотела отдаться ему прямо на лестнице в доме, где я стала гостьей, я с трудом отрываюсь, пока Камиль уже мнет мою грудь.

— Хватит, — прошу я, а он, задыхаясь, проводит по лицу, словно наваждение сбрасывая. Потом быстро смотрит в сторону выхода, откуда доносится детский смех.

— Надо было подняться наверх. Так и знал.

Он знал, что наш разговор так или иначе приведет к поцелую. Он так и знал, что чтобы не случилось, я не смогу устоять. А за закрытыми дверями все аргументы были бы снесены потоком его обаяния и моей собственной жажды, которую способен утолить только он.

— Была рада тебя увидеть, Камиль, — грустно улыбаюсь я и волочу ноги к выходу, но на пути возникает он.

— Серьезно? Была рада тебя увидеть?

— А что еще ты хочешь услышать. «Ничего не изменилось», — говорю, сама себе не веря, а Камиль выгибает бровь и кивает на место, где только что так страстно целовал меня. Остатки души вынимал. – Это тоже ничего не значит. Временное помутнение. Можешь возвращаться к друзьями, я больше мешать не стану.

— Станешь, — не дает мне пройти. Выглядывает за дверь и закрывает ее. – Ты станешь мешать мне. Ты вот здесь.

Он дергает рукой, кулаком прижимается к виску.

— Сидишь безвылазно, с ума сводишь. Думаю о тебе. Постоянно.

— Зачем? – стою, занемев от шока, внутри грозит разразиться новая буря, гораздо страшнее той, что была пару мгновений назад. Ведь его слова именно то, что я мечтала услышать. От этого становится только страшнее.

— Вот и я спрашивал себя, зачем. Зачем мне нужна разведенка, которая еще не разобралась с мужем. Да еще и с ребенком.

Отлично. Признаваться в любви, оскорбляя, это в духе Камиля.

— Если ты собрался меня оскорблять, — пытаюсь его обойти, но он разворачивает меня, удерживая плечи, и прижимает к двери.

— Нет, нет. Я не собираюсь тебя оскорблять, я пытаюсь объяснить, что могу жить без тебя. Но у меня плохо выходит. И ты права, мы не справились со свободными отношениями, может быть, попробовать эти самые. Настоящие.

— Что? – на выдохе. В груди все сжалось. Он не может это говорить. Это просто какой-то сон, в котором обязательно должно что-то случиться. – Ты не серьезно…

— Очень даже. Слушай, я не, — он не может слов подобрать. – Я не знаю, что будет через месяц, год, и, возможно, я снова сделаю тебе больно, а возможно, боль причинишь мне ты, но может быть стоит попробовать? Перестать бояться…

Я качаю головой, мне плохо, меня почти тошнит от волнения. Хочется верить в слова Камиля, хочется испытать все то, что обещают его глаза, его руки, так жадно поглаживающие мои плечи.

— Нет, нет. Ты просто, не знаю, скучал. В тебе говорит спермотоксикоз, и ты просто хочешь затащить меня в постель, а это все…

— Очень хочу затащить тебя в постель. Но еще сильнее я хочу, чтобы на утро ты не бежала к себе как оголтелая, потому что боишься, что вдруг надоешь мне. Не надоешь. Лида.

— Камиль, я так не могу, – выбираюсь из объятий. – То есть, я хочу. Очень. Просто неужели полторы недели так резко изменили твое сознание, что ты вдруг захотел вкусить семейной жизни? Ведь я не одна. У меня ребенок и я не могу его снова прятать.

— Отличный пацан, кстати. Трусоват немного. Прям как я, – улыбается он так широко, что я невольно расцветаю в ответ. – Ему просто с папашей не повезло. Это у нас с ним общее.

— Камиль. Так не бывает.

— И кто теперь боится. Я не предлагаю венчаться, я предлагаю попробовать.

Грезы. Боже. Ущипните меня, потому что его предложение не может быть еще соблазнительнее. И так хочется верить, что он верит в себя. В нас. Что завтра он не передумает, потому что Тихон раскричался, или потому что возникнет на пороге муж, а может быть я покажусь ему уже не такой интересной. А может быть