Остаться до рассвета - Арина Предгорная

Ему в голову прилетела подушка. Ар поймал её возле самого лица, во все глаза уставился на сердито сопящую ёжиком девушку. И всё-таки растянул губы в улыбке, и вопреки его собственным опасениям, она ничуть не портила его не очень похожий на человеческий облик.

Прямо во время ужина на стол шлёпнулась кожаная папка с золотым тиснением. Элге, после всех магических манипуляций откровенно клевавшая носом, встрепенулась, уронила вилку. Маг едва успел убрать корзиночку с хлебом, досадливо цокнул языком, разве что не зашипел.

— Что это?

Ар быстро передвинул папку к себе, распекая про себя одного нетерпеливого монарха: просил же прислать документы позже, когда рыжая травница будет сладко спать! Провёл ладонью над тиснёной кожей, накладывая запирающее заклинание. На всякий случай, а то вон каким любопытством сверкают прекрасные зелёные глаза напротив.

— Это — мои дела. Рассказать не могу.

— А ещё говорят: в женщине должна быть загадка! — фыркнула Элге. — А тут целый маг — одна сплошная ходячая тайна.

Ар развёл руками и спрятал папку. Бастиану он потом всё выскажет, с выражением.

— Когда можно ожидать какого-либо результата от твоего средства? — провёл он отвлекающий манёвр и потыкал пальцем себя в грудь.

Девушка наградила его долгим укоризненным взглядом, вздохнула, отставила тарелку.

— У бабушки записано: эффект становится заметен в течение суток. А ты что-то уже чувствуешь?

Он покачал головой и предложил ей отправляться спать: изучать бумаги с королевским гербом при ней категорически нельзя, будь Элге хоть трижды из не болтливых.

Она вспомнила, как втирала пахучую густую мазь, а колдун сидел, не шевелясь, прикусив губу, и стойко переносил все прикосновения. И как тащил её на руках вчера, и сидел рядом, не давая скатиться в слёзную истерику.

— Мне очень жаль, что тебе приходится столько всего терпеть, — виновато прошептала девушка.

— Не совсем понимаю, — нахмурился маг.

— Я постоянно забываю о связавшей тебя клятве…

— И?

Её скулы порозовели; Элге поспешила занять руки посудой, но всё-таки закончила:

— Тебе больно, когда я…дотрагиваюсь до тебя?

Ар непроизвольно потрогал уголок губ.

— Определённо нет, — ухмыльнулся он после недолгой паузы. — Совсем нет. Я бы предложил тебе делать это почаще, но опасаюсь ещё одной подушки в голову. Но знаешь…если что — ты не стесняйся, считай, что у тебя есть моё разрешение!

— Ар, ты… — зашипела девушка.

— Мне не больно, — совсем другим тоном заверил Ар. — И, пока ты здесь, больше не поднимай эту тему: я вовсе не так благороден, как тебе хочется думать.

Она сбежала в купальню, с чувством постучалась головой об дверь. Пожалеть хотела! Зачем, спрашивается!

Утром он выполнял свои упражнения и танцы с клинками так долго, что Элге и проснуться успела, и завтрак приготовить, а маг всё не шёл и не шёл с улицы. Наконец появился и что-то пробурчал в ответ на приветствие, сразу же скрывшись в купальне, так что лицо ей не удалось рассмотреть. Девушка, не дождавшись, поела в одиночестве, налила себе чая, когда Ар наконец вышел. Волосы влажные, лицо непроницаемое. Все изъяны и неровности повреждённой кожи остались прежними; Элге поглядывала украдкой, то и дело порывалась задать вопрос, но отступала.

— Изменения есть, — объявил Ар, не глядя на неё.

Она нетерпеливо вскочила, и он, хмыкнув, потянул вверх рубаху, обнажая левый бок.

На месте выпуклых шрамов остались тоненькие, едва заметные следы. Не удержавшись, Элге тронула кончиками пальцев, пустила по ним золотистый искрящийся дымок. Кожу окутало теплом; Ар подавил желание прижать её ладонь к себе, втянул носом гиацинтовый аромат и впервые задумался об отдельной комнате для девчонки. Ну и что, что лишь на время. Может, такие изменения в домике окажутся настолько удобными, что потом и убирать не потребуется… Элге отступила назад, задумчиво потеребила кончик искусно заплетённой косы.

— Определённо эффект есть, — признала она, но гордости в её голосе не было.

— Да, выглядит гораздо лучше, — согласился Ар. — Надо будет проверить…при случае.

Он чуть сморщился, вспоминая последний откат. Если старые шрамы удастся исцелить так, что они перестанут открываться — он будет благодарен маленькой целительнице до конца дней. Жаль, с лицом ничего не вышло.

Элге, избегая смотреть ему в глаза, ретировалась мыть посуду, и вообще как-то особенно долго возилась на кухне, маялась и переживала. Насупившись, просматривала свои записи, придирчиво вчитываясь в старые строчки, разворачивала мешочки с травяными сборами. Ар не мешал. Её результат оказался самым действенным из всего испробованного ранее, но она всё равно огорчилась. Ждала, что уродство пройдёт, стоит разочек помазать?

Девушка выбралась из-за своей ширмы, нерешительно подошла к нему.

— У меня остались все составные части этой мази… — объявила она тихим голосом.

— Отлично, — кивнул Ар. — Ещё одного похода в лес за корой твоего эльмиса я не переживу.

— И я ещё позанимаюсь со своим даром… У меня очень мало практики в целительстве, но принцип работы с этой магией я поняла… Я очень хочу помочь, я буду тренироваться каждый день, и…

— Нет.

— Ар!..

— Дело не в твоей магии, не в составе снадобья. У тебя всё прекрасно получилось, — мрачно заверил он.

— Но при удачном исходе ты мог бы…

Её голос упал до шёпота. Маг поднял на неё глаза, ожидая ответа.

— Прости, пожалуйста, что я вообще завела эту тему. Я… чувствую, что тебе неприятны упоминания об этом. Просто…я подумала, что, если у нас всё получится — ты смог бы вернуться к своей жизни.

Ар неторопливо поднялся, подошёл к окну.

— К какой жизни? — уточнил он, не оборачиваясь.

Элге потрогала свою шею: говорить становилось всё труднее, пожалела, что заикнулась, и в то же время видела ведь, начала видеть что-то такое… Боль, которую этот человек заталкивает поглубже. Нежелание общения с людьми, эти прятки в лесу…

— Ты ведь где-то жил до того, как ушёл в лес… Твой дом…

Ар всё-таки повернулся, медленно, зацепил большие пальцы за пояс штанов.

— Тут вполне неплохо, — он повёл рукой вокруг себя.

— Но было ведь другое! А сейчас ты прячешься и не хочешь лишний раз показываться людям, выйти из леса…

— Прячусь..?

Элге сглотнула, чувствуя себя крайне неуютно под его странным взглядом, тёмным, неприветливым.

— А разве нет? Я… не знаю, что с тобой произошло, как ты получил свои шрамы, и с лицом… Но знаю, насколько злыми и жестокими могут быть люди.