Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф

Тёплые пальцы коснулись бархатистого лица, скользнули по шее и плечам, задержавшись на них, погладили ключицы и скользнули вниз, по рукам – к ладоням, обхватывая пальцы в замок.

Голова юноши наклонилась, губы коснулись плеча и медленно начали путешествие к лицу. У Мари ноги подкосились от хлынувшей к ним слабости, но Анри не дал сползти, отпустил одну руку и придержал за талию. Мари сама не поняла, как отпущенная на волю рука поднялась к голове юноши, и пальцы зарылись в короткие волосы на макушке, минуя хвост из собранных волос. Анри сразу откликнулся, поднимая голову и приближая своё лицо к другому – с полуоткрытыми губами и опущенными ресницами.

– Дайте мне свою руку, – с трудом хрипло сказал, убирая руку с талии и снова перехватывая послушные слабые пальцы в замок.

Губы Анри накрыли полуоткрытый рот, замерли от прикосновения и пустились в пляс. Вверху, над головами, вальсировала магия звуков, и поцелуи подстроились под ритм: то нежно, еле заметно, прикасаясь, то покусывая губы, начинавшие отвечать смелее, чем в шатре. Сладковатый аромат белых цветов проснулся и поплыл в воздухе, обнимая пару. Анри начал задыхаться от переполнявшего чувства, его магия вскипела и требовала показать причину волнения.

Помня о неудачном прикосновении языка, не решился на эксперимент – участил поцелуи, сбивая дыхание в том числе и у Мариэль, дрогнувшей и попытавшейся опять сползти по стенке. Сделал небольшую паузу, расцеловал плечи, ключицу и свободную ложбинку. Губы хотели большего, но тугой лиф от одного желания не желал сползать вниз. Разочарованный, вернулся к губам, встретившим охотно и жарко соглашающимся на любые движения. Анри кончиком языка провёл по её зубам и столкнулся с неуверенным языком. Они замерли, изучая друг друга. Аромат рампантов распадался, становился нежнее, сладость уходила, замещённая небольшой терпкой горечью, ощущаемой даже не обонянием, сердцем. Знакомый запах королевского вишнёвого цветущего сада после грозы…

Он застонал, слыша ответный призыв и чувствуя, как в него хлынула волна нежности и переплелась со страстью. Анри ощущал внутренний свет, заливавший всё его нутро, в ладошках щекотала магия. Это была его женщина, он нашёл её, которую однажды уже целовал. На прекрасном грязном холодном полу кухонного коридора.

Девичий всхлип и пальцы, пытающиеся выбраться из оков, слегка привели в чувство. Он отпустил их, и руки вспорхнули, жадно обхватывая голову, гладя лицо и зарываясь в волосы. Анри обалдел, пару мгновений не зная, отвечать или просто наслаждаться прикосновениями – и сорвался. Откликнулся на поцелуи, захватил рот совсем уже бесстыдно, отдаваясь танцу языков, один из которых учился, повторял движения вторгающегося. Юноша оторвался на миг, чтобы перевести дух, прижался щекой к щеке, машинально замечая, что та мокрая, Мари не выдержала взрыва нежности и ласк.

– Мари… – хотел ещё что-то сказать, но слова застряли в груди, растворились и создавали новое сочетание, никогда и никому не произносимое. Слова готовы были выплеснуться в полумрак, но девушка сказала их первая.

– Я люблю тебя, родной мой, – всхлипнула Мари, чьи пальцы блуждали по волосам, и добавила, – Я люблю тебя, Ар… Родной мой…

Это было похлеще скоровородки в руках тётушки Гато. Магия моментально скрутилась, резанув под дых. А тонкие пальцы продолжали преследовать его затылок, вдобавок притянули лицо, и жадные губы прижались к его, неподвижным и раскрытым от удивления.

Он позволял себя целовать, чувствуя, как слабеет напор, – и вдруг всё прекратилось.

Они молчали, всё ещё касаясь друг друга и тяжело дыша. Анри с ужасом ждал последствий, боясь истерики и заранее не представляя, как нужно реагировать.

–… Простите… – прошептала Мари, – я…

Ноги её подкосились, а Ленуар, будучи в оторопи, не сумел подхватить – девушка опустилась на ступень, ничего, кроме «простите» и «мне стыдно» не могла сказать. Судя по приглушённым звукам, она закрыла руками лицо.

Анри сел рядом, нащупав рукой край ступени, дыхание выравнивалось, а разум хохотал в порыве безумия. Юноша, с трудом подавив желание выйти из комнаты, спросил как можно спокойнее:

– Вы так сильно его любите, что представили вместо меня? – а сердце предательски сжалось.

– Простите, ради бога… Владычицы, простите… – безумно шептала она, закрывая лицо руками, хотя в темноте не было необходимости в этом жесте. – Я… хочу уехать, немедленно…

Ленуар рывком поднял её, встряхнул и прижал к себе, что, наоборот, добавило эмоций. Девушка разрыдалась у него на груди. Рука невольно потянулась к её голове, погладила.

– Вот ещё глупости, – пробормотал он. – Я – король дураков, это я виноват, простите меня… Я всё исправлю…

Но Мари зарыдала ещё горше, не зная, как избавиться от стыда.

– Замрите, пожалуйста, сейчас всё пройдёт, – он прижал девушку к груди, зашептал: «Тихо, прошу вас, тихо…».

Призвал магию без особого труда. Резерв был полон с лихвой, ибо Мари в шатре щедро поделилась своим светом, Анри это почувствовал.

«Ну, давай же!» – приказал сплетению двух пучков – светлого и тёмного, взорваться, окутать хозяина и прижимаемую к нему девушку. Магия хлынула, откликаясь в голове Ленуара головокружением…

Знакомое ощущение выворачивания наизнанку, но оно скоро пройдёт, как только время остановится. У Мари потом немного будет болеть голова, зато сотрётся лишнее. Помнить всё будет один Анри.

Вращение изнанки замедлилось. Они снова стояли на балконе.

– Благодарю за зрелище, всё было восхитительно, – Мари шепнула ему на ухо, протягивая руку за маской. – Надо идти, пока сир Сер'ддор не скинул нас с балкона вниз.

– Он может? – не успев отделаться от головокружения, слабо улыбнулся Анри, держась за портьеру.

– Запросто. И заберёт мой мальвэн, который подарил мне, – Мари взяла юношу за руку и потянула за собой.

Как только они протиснулись мимо возмущённых музыкантов и закрыли за собой дверь, всполох опять запечатал дверь, учитель музыки, на счастье, оказался предсказуемым.

Но основательно менять прошлое, даже если это всего несколько минут, нельзя было. Когда Анри только начинал познавать дар, жестокий урок по откату усвоил быстро.

– Прекрасно! – Анри остановился в полутьме, развернул к себе Мари и прижал к стене. – Самое время для второго поцелуя.

Прижался губами, впечатывая их. Мари пискнула и замерла, не пытаясь вырваться, несколько удивлённая проявленной грубостью после невесомых поцелуев в шатре.

Чёрно-белая магия удовлетворённо сворачивалась, восстанавливая дыру во времени. Но должно было прозвучать имя, важный момент прошлого.

– Я вас никуда не выпущу, пока вы мне не назовёте имя того, в кого влюблены, – спокойно сказал Анри. – Просто назовите его имя.

– Что? – изумилась Мари, в полутьме пытаясь разглядеть выражение лица юноши, шутит он или нет.