Погонщица единорогов - Анатолий Махавкин

Я нервно обернулся; поворот мешал рассмотреть, как близко успели подобраться Меченые, однако я слышал их уже близкие шаги и лязг доспехов.

– Попробуем этот, – совершенно спокойно сказал Семён и махнул рукой. – Может, получится сбить их со следа. Впрочем, учитывая их нюх…

Не знаю, чем товарищ руководствовался при выборе пути, но с последним он оказался совершенно прав: если развилка и задержала Меченых, то совсем ненадолго. А мы теперь спускались вниз, но всё так же по гигантской спирали. Песок под ногами исчез, а камень пола всё больше напоминал лестницу. Да и факелов стало гораздо меньше, источниками же света в основном служили коптящие масляные светильники.

– Если Леди удерживают в Храме, – пояснил Семён свой выбор, – то в более-менее приличном помещении – статус обязывает. Из центрального хода смердело дохлятиной, а левый отдавал пылью, точно там уже давно никого не было. Отсюда же несло чем-то вроде благовоний.

– Разумно, – согласился я и едва не упал, поскользнувшись на ступеньке. – Чёрт, даже не представляю, как поступить, когда её найду.

– Ты же Лорд, – рассеянно заметил Семён, – должен знать или хотя бы чувствовать. Старикан всегда знает, кого выбирать для своих поручений. Вот только… – Он замолчал.

– Что «вот только»? – не выдержал я. – Что за дурацкая привычка обрывать фразы?

– Обычно все его задания выполняются, – вздохнул боец. – Вот только исполнители возвращаются крайне редко. Егор сразу упомянул это, когда получил приглашение.

– Зачем согласился? – не понял я. – Ведь должен был догадаться, что выйдет именно так.

Семён покосился на меня и снова вздохнул.

– Дурацкий вопрос. Леди в руках врага – что может быть хуже? Она же не только последний рубеж обороны, но и символ всего самого лучшего, что только есть в нашем мире. Как свет во мраке. Кто же откажется спасти свет?

Я промолчал. Для этих людей наш поход был благородным поступком, подвигом во имя всего сущего. Для меня же… Чёрт, я шёл за Оксанкой, потому что она была второй ипостасью моей жены. Впрочем, возможно, я тоже шёл спасать свет, пусть этот его луч и сиял исключительно для меня одного.

– Тупик, – вдруг совершенно спокойно сказал Семён, повернулся ко мне и издал тихий смешок. – Как глупо…

Действительно, впереди оказалась глухая стена, на которой висел очередной масляный светильник. Должно быть, для того, чтобы неудачник видел, куда его занесла нелёгкая. А шум позади становился всё громче, вопли – всё пронзительнее.

– Ну что же, – так же невозмутимо сказал Семён и взмахнул мечом. – Здесь им так просто нас не взять. Узкий проход можно удерживать дос…

– Да быть этого не может! – бросился я вперёд. Что за хренотень?! Какого фига кому-то потребовалось строить такие бесполезные аппендиксы, да ещё и заботиться об их освещении? – Задержи этих уродов.

Я искал всё что угодно: щель, выемку, выступ или скрытый рычаг. Ощупал боковые стены. Невзирая на ворчанье Кровопийцы, совал его во все подозрительные ямки. Раздражало ещё и то, что теперь я сам ощущал терпкий пряный запах, который упоминал Семён. Откуда он доносится? Потолок? Нет. Пол? Ни единого признака люка.

Послышался лязг. Я обернулся. Первые преследователи выбежали из-за угла, и Семён аккуратно уложил всех троих, отступив на полшага. Неужели нам придётся сдохнуть в чёртовом тупике после тех испытаний, через которые прошли? Зарычав, я продолжил щупать стену. Вновь послышался лязг, но теперь он и не думал прекращаться. Кроме того, я услышал хрюканье и кваканье подоспевших гостей.

Светильник моргнул, выпустив тонкую струйку чёрного жирного дыма, а я уставился на него во внезапном озарении. Потом протянул руку и потянул жёлтую ножку на себя. Не поддаётся. Внутри всё опустилось, но я приказал себе собраться и не истерить. Попытался потянуть влево. Опять ничего, но я ощутил лёгкий люфт. Вправо… Есть! Захрустело, и плита, перекрывающая путь, начала проворачиваться. Очень, очень медленно, мать её!

– Семён! – крикнул я. – Быстро сюда! Я выход нашёл.

– Я занят. – Казалось, на бойце повисла целая орава Меченых; я с трудом различал голову спутника. – Вали и не забудь заклинить выход, иначе эта шобла рванёт за тобой.

– Ты рехнулся? – Я бросился к нему, но обнаружил, что враги успели оттеснить товарища вглубь прохода. Пришлось рубить прорвавшихся и пинать ползущих. – Ща, я помогу!

– Да вали же! – В голосе Семёна прорвалось страдание. – Пока я их ещё могу держать.

В каком-то умственном оцепенении я зарубил парочку Меченых и попятился к открывшемуся проходу. Оставить спутника? Как это? Потом словно что-то толкнуло меня в висок, и я скользнул в щель. Плита прекратила поворачиваться и замерла на месте. С противоположной стороны обнаружился рычаг, вполне обычного вида, и я с остервенением дёрнул холодную металлическую рукоять.

Потайная дверь затрещала, и я рубанул по светильнику, сшибив его на пол. Разлитое масло весело заполыхало, и в этом мерцающем свете я увидел, как куча мала в том месте, где сражался Семён, задрожала и рухнула на пол. Твари торжествующе завопили. В этот момент камень закончил поворот и стал на место. Вопли стихли, а я ткнулся лбом в холодный камень и стукнул по нему кулаком. Хотелось закричать. Волны отчаяния и ярости перекатывались даже через высокую дамбу равнодушия, ограждавшую чувства.

– Я тебя ждал.

Преодолевая апатию, я обернулся. Ну что же, по крайней мере, до цели добраться удалось.

Трёхгранные серые колонны поднимались вверх и соединялись, образуя высокие арки. Между ними на стенах помещения замерли огромные скульптуры, изображающие крылатых женщин, поднявших руки над головой. Очень искусные, надо сказать, изваяния. Если бы не размеры, женщин можно принять за живых. Чуть ближе к центру зала стояли металлические шесты с пылающими чашами на верхушках.

Центр помещения занимал исполинский усечённый конус, разделённый широкой лестницей. У начала подъёма стояли две небольшие скульптуры всё тех же крылатых женщин, но коленопреклонённых, с головой, опущенной к полу. Плоскость на вершине конуса ограждали невысокие столбики, а в центре возвышения тускло мерцал изумрудным светом полупрозрачный куб.

На кубе лежала Оксанка, и её обнажённое тело казалось зелёным в сиянии алтаря, или что это там было. Рядом с кубом стоял и ухмылялся, разглядывая меня, Леонид. Сейчас не в пример мокрому, оборванному и покрытому синяками законному супругу неудавшийся любовник моей жены выглядел просто великолепно. Золотистый доспех, полностью скрывающий тело и такого же цвета шлем с белоснежным плюмажем. Забрало шлема поднято, что и позволило мне видеть злорадную ухмылку Леонида. В руке враг сжимал длинный меч, и почему-то при виде оружия я ощутил, как сосёт под ложечкой.

«Молиться умеешь? – поинтересовался Кровопийца. – Можешь начинать. У этого гада Душегуб. Тебе его не одолеть. Ты уж прости, но – это так».

– Посмотрим, – проворчал я и медленно двинулся в сторону лестницы.