Адмирал Кузнецов - Владимир Булатов

Благодарных слов заслуживают архангельские судоремонтники, в первую очередь коллектив завода «Красная кузница», осуществлявший переоборудование мирных судов в военные, ремонт боевых и транспортных кораблей, в том числе судов союзников по антигитлеровской коалиции. Старший британский морской офицер Монд в записке от 23 ноября 1942 года на имя командующего Беломорской военной флотилией вице-адмирала Г. А. Степанова отмечал: «Почти каждый военный корабль, заходивший в порт, требовал того или иного ремонта. Многие корабли, особенно это относится к тральщику „Харриер“ и траулеру „Дейнман“, нуждались в большом ремонте. В каждом случае работа выполнялась и заканчивалась быстро, причем качество ремонта было первоклассным, удовлетворяющим все требования. Такая работа имеет огромное значение для движения конвоев в Советской России».

Судоремонтные предприятия Архангельска, Молотовска и Мурманска производили переоборудование гражданских судов для военных целей, строили и ремонтировали боевые корабли и подводные лодки. Только коллектив судоремонтного завода «Красная кузница» отремонтировал и возвратил в строй за годы войны 187 кораблей Военно-морского флота, изготовил 213 аэросаней, около 80 тысяч корпусов мин и другой оборонной продукции.

Труженики заводов Молотовска за военное время построили 12 морских охотников, отремонтировали 33 боевых корабля, 24 ледокола и судна ледокольного типа, 82 американских, английских и советских транспортных судна. За это же время предприятия города изготовили свыше двух тысяч комплектов минных тралов, более 160 тысяч авиабомб и снарядов.

А ведь трудиться портовикам и судоремонтникам приходилось в сложных условиях, при частых налетах фашистских самолетов. Самым тяжелым был 1942 год. Вражескому пятому воздушному флоту было приказано уничтожить союзные транспорты, прибывающие в первый морской порт России. 24 августа на Архангельск был произведен первый массированный налет, в котором участвовало 42 бомбардировщика. Через заградительный огонь зенитной артиллерии к городу прорвалось 16–18 бомбардировщиков, сбросивших 25 фугасных и до трех тысяч зажигательных бомб. Было разрушено и сожжено 49 жилых домов, 31 складское помещение, канатная и трикотажная фабрики. Однако это варварское нападение не вызвало паники и растерянности среди архангелогородцев. В порту, на предприятиях города продолжалась работа, продолжалась в том же ритме, но с еще большим упорством — во имя победы над врагом. «Несмотря на то, что со всех концов тогда поступали плохие вести, — писал английский корреспондент в газете „Британский союзник“, — мы за два месяца нашего пребывания в Архангельске не увидели ни растерянных лиц, ни признаков отчаяния. Вдоль всей набережной рабочие и работницы усердно укладывали лес в гигантские штабеля, а по реке бесконечной вереницей тянулись огромные плоты из сладко пахнущих сосен и берез. Лес и лес повсюду. Больше всего нас поразило то, что работа производилась круглые сутки, днем и ночью. Кстати, ночи здесь в это время года мало чем отличаются от дня.

Особенно глубокое впечатление на нас произвела самоотверженная работа женщин. У нас здесь скоро завелось много друзей, особенно среди детей. Они шутили с нами, но держали себя независимо и никогда не жаловались, как дети в портах других стран. Это были достойные представители своей страны».

Имена 23 052 архангелогородцев вписаны в Книгу памяти Архангельской области. Каждый третий призванный в армию горожанин, каждый десятый житель предвоенного Архангельска не вернулись с фронта. Не менее шокирует другая цифра: за 1941–1944 годы в городе умерло 38 тысяч жителей. Из них половина — в голодный и цинготный 1942-й. После блокадного Ленинграда Архангельск в дни войны оказался на втором месте по смертности среди мирного населения. Жизнью каждого пятого горожанина, умершего от голода и болезней, заплатил Архангельск за своевременно направленные на фронт ленд-лизовские грузы, в том числе и продовольствие, за построенные и отремонтированные корабли, за лес, целлюлозу, рыбу — все то, что он мог дать на алтарь Победы.

12 мая 1945 года из Клайда вышел последний конвой в Архангельск и Мурманск. А приход в Клайд 23 транспортов конвоя «RA-67» завершает славную историю союзных северных конвоев.

Адмирал Н. Г. Кузнецов в своих мемуарах, анализируя итоги плаваний северных конвоев, привел следующие цифры: «За годы войны из наших северных портов — Архангельска и Мурманска — было отправлено 717 транспортов. Потери от кораблей и авиации противника составили около 90 транспортов, из них 11 советских».

А принял Архангельский порт 332 судна, в том числе 252 транспорта союзников. Если в СССР конвои доставляли военные грузы, то странам антигитлеровской коалиции из Архангельска и Мурманска суда везли стратегическое сырье: марганец, хром, асбест, а также традиционные товары северного экспорта: лес, пушнину, зерно. 19 ноября 1941 года министр снабжения Великобритании лорд Бивербрук телеграфировал в Москву: «И тот факт, что Россия в час своей нужды находит возможным снабжать нас сырьем, которое будет использовано в интересах нашей общей борьбы, только углубляет нашу благодарность за то, что мы получаем».

Профессор Поморского государственного университета имени М. В. Ломоносова М. Н. Супрун провел серьезную исследовательскую работу о северных конвоях в годы войны, посвятив этой теме докторскую диссертацию, написав несколько книг и основательных статей. Приведем некоторые данные из его работ. В первые годы военного лихолетья «северный коридор» являлся главным маршрутом поставок. По нему с начала войны до августа 1942 года проследовали 18 конвоев в СССР (194 судна, в том числе 25 советских) и 13 — в обратном направлении (151 судно, включая 36 советских). Они доставили в СССР 61 процент всех грузов, три четверти которых составляли оружие и боеприпасы.

А всего Северный флот совместно с союзниками обеспечил охрану 77 союзных конвоев в составе 1464 океанских транспортов.

В годы Второй мировой войны в полной мере оказались востребованы не только флотоводческие таланты Н. Г. Кузнецова, но и его дипломатический опыт, приобретенный еще в Испании.

В последние мирные дни 1939 года военные миссии Советского Союза, Англии и Франции в условиях нараставшей опасности со стороны фашистской Германии начали в Москве переговоры. «В противоположность английскому и французскому правительствам, — пишет советский посол в Англии И. М. Майский, — советское правительство отнеслось к предстоящим переговорам со всей той серьезностью, которой они заслуживали».

Главой советской миссии был назначен маршал К. Е. Ворошилов, в то время народный комиссар обороны СССР, а ее членами стали начальник Генерального штаба командарм 1-го ранга Б. М. Шапошников, народный комиссар Военно-морского флота флагман флота 2-го ранга Н. Г. Кузнецов, начальник Военно-воздушных сил командарм 2-го ранга А. Д. Локтионов и заместитель начальника Генерального штаба комкор И. В. Смородинов.

В Ленинграде и Москве английскую и французскую делегации встречали по высшему разряду. В день приезда они были приняты народным комиссаром иностранных дел и народным комиссаром обороны, а вечером присутствовали на обеде, устроенном в их честь советской военной миссией на Спиридоновке. «Прием продолжался до позднего часа, — писал в своем донесении английский посол в СССР Сиидс, — за обедом последовал превосходный концерт. Царила сердечная атмосфера, и только трудности с языком несколько мешали разговорам. В официальном сообщении о приеме, появившемся в „Известиях“, было упомянуто о „дружеских тостах“, обмен которыми произошел во время обеда».