Великая война на Кавказском фронте. 1914-1917 гг. - Евгений Масловский

Командующим армией придавалось настолько серьезное значение занятию нами Каргабазарского плато, что, приказав еще 9-го января занять Каргабазар, он неоднократно запрашивал командира 1-го Кавказского корпуса, выполнено ли его приказание об этом.

Наконец, для окончательного удостоверения, в какой мере выполнено его требование, уже по переходе штаба армии в Гасанкалу, генерал Юденич командировал на Каргабазар начальника разведывательного отделения штаба армии полковника Драценко, который попутно произвел разведку с целью оценки направления через Каргабазар для дальнейшего наступления.

Беспокойство командующего армией за степень энергии, с какой проводилось его требование о занятии Каргабазара вполне отвечало обстановке: благодаря оплошности штаба 1-го Кавказского корпуса, слабо реагировавшего не только на предложение начальника оперативного отделения, но и на требование генерала Юденича и замедлившего исполнение его, нами едва не было упущено время, так как турецкое командование уже поняло свою оплошность, благодаря которой Каргабазар был ими оставлен не занятым.

11-го января, когда только батальон 16-го Кавказского стр. полка вышел на плато Каргабазара, с противоположной, западной, стороны на него взбирались турецкие части, направленные также для занятия его. Турки были сброшены на один из более низких отрогов Каргабазара, на котором зацепились и продержались до штурма.

С этого времени на Каргабазаре происходили почти ежедневные боевые столкновения с турками, пытавшимися сбросить нас с этого плато и направлявшими неоднократно с этой целью на него части для атаки.

Мы же для прочного владения Каргабазаром непрерывно увеличивали на нем наши силы, несмотря на чрезвычайно тяжелые условия пребывания на нем.

Каргабазар — это высокое, до 10 тысяч футов, ровное громадное плато, вытянутое с севера на юг и засыпанное в это время года двухметровым слоем снега. Только две-три тяжелые тропы вели на него, одна — со стороны Пассинской долины. Ночью стужа была настолько сильна, что о сне не приходилось думать и люди должны были быть в непрерывном движении, чтобы не заснуть совсем. А во время метелей положение становилось совершенно нетерпимым.

Скаты Каргабазара были настолько круты, что массив считался недоступным. Турецкое командование настолько было убеждено в недоступности Каргабазара, что на нем не было построено не только форта, но ни одного укрепления или окопа.

Во время постепенного сосредоточения 4-й Кавказской стр. дивизии к Каргабазару, к этой дивизии присоединился демонстративно отправленный перед Азанкеиским сражением в Джульфу 13-й Кавказский стр. полк, а 263-й пех. Гунибский полк, временно бывший при этой дивизии, был возвращен 66-й пех. дивизии. В то же время вся 39-я пех. дивизия была стянута в район Гасанкала — Тузчи — Миджельди.

Передовые позиции в Пассинской долине перед Деве-Бойну заняли: севернее шоссе — четыре дружины 33-й ополченской бригады, а южнее его — 5-й Кавказский стр. полк. Наконец, к югу от Палантекена был выдвинут отряд генерала Чиковани в составе 2-й Кавказской ополченской бригады, Екатериноградского пех. батальона, четырех сотен и шести орудий.

66-я пех. дивизия и Донская пешая бригада сосредоточились в районе Гасан-калы в армейском резерве, а позади них вся конница.

* * *

В то время как происходила кратко описанная выше лихорадочная подготовка к штурму эрзерумских укреплений, в Караурган, где еще находился штаб армии, приехал состоявший при Великом Князе Николае Николаевиче генерал от инфантерии Палицын.

Трудно сказать, какая истинная цель была его приезда, но можно сделать предположение с достаточной достоверностью, что генерал Палицын стремился убедить командующего армией и его ближайших помощников в совершенной невозможности штурма эрзерумских укреплений, хотя уже и разрешенного.

Не знаю, что говорил генерал Палицын у командующего армией, которого он посетил тотчас же по приезде.

Но после того, возвратившись в штаб, генерал Палицын очень долгое время беседовал с генерал-квартирмейстером генералом Томиловым, начальником оперативного отделения полковником Масловским и начальником разведывательного отделения полковником Драценко.

С пишущим это, как начальником оперативного отделения, генерал Палицын вел продолжительную беседу. Он говорил, что, основательно изучив эрзерумские укрепления, свойства позиции, подступы к ней, вооружение, — считает безумием при таких условиях штурмовать Эрзерум. Он выказал серьезнейшее знакомство с устройством Эрзерумской крепости и ее свойствами. Неоднократно он повторял, что штурм Эрзерума, да еще зимой, считает положительно авантюрой. Начальник оперативного отделения ему возражал, что в данное время обстановка наиболее благоприятствует решению командующего армией штурмовать Эрзерум: армия противника разбита совершенно и пала духом, управление выпало из рук командования ею; части перемешались; большие снега, выпавшие в последнее время, засыпали окопы, ходы сообщения и дороги, а продолжающиеся метели и расстройство в частях затрудняют их скорую и методическую очистку. На заявление генерала Палицына о том, что на вооружении крепости имеется более 700 крепостных орудий, тогда как у нас не имеется достаточно осадной артиллерии, кроме нескольких орудий, перевезенных из Карса, — ему было сказано, что действительно, как указано в описании Эрзерумскои крепости, на вооружении ее было столько орудий, но уже летом 1915 г. около половины их, по требованию из Константинополя, было отправлено в Галлиполи. Прибыли ли они туда, мне неизвестно, но в данное время их нет в Эрзеруме. Это обстоятельство, совершенно не известное ему, было чрезвычайно выгодно для нас.

Приблизительно то же самое говорили генералу Палицыну и генерал Томилов и полковник Драценко.

Видя, что командующий армией и его ближайшие сотрудники проникнуты идеей штурма и полной решимостью и, по-видимому, убедившись, что не сможет заставить их разделить его мнение о безумии штурма, генерал Палицын уехал обратно в Тифлис.

Командующий армией генерал Юденич ясно понимал, какое крупное решение им принято и какую величайшую ответственность он берет на себя. Не трудно себе представить, как тяжко отразилась бы внутри страны и на самой армии неудача, если бы таковая последовала. Вот почему уже одно решение генерала Юденича произвести штурм Эрзерума, беря на себя и всю ответственность за последствия, являет собой высочайший подвиг, достойный, чтобы быть отмеченным историей особо.

* * *

В это время интенсивная подготовка к штурму продолжалась.

К 19-му января были закончены работы по устройству связи штаба армии с войсками из Гасан-калы, и тотчас же туда переехал генерал Юденич со своим полевым штабом.

По прибытии в Гасан-калу командующий армией отдает последние распоряжения для штурма укреплений Эрзерума, что объявляется в секретном приказе о штурме.

2-му Туркестанскому корпусу приказывается атаковать части 10-го турецкого корпуса, занимавшие Карапобекские позиции и массив Думлу-даг, с задачей выйти в Эрзерумскую долину в тылу позиции Деве-Бойну. Атаку приказано было вести таким образом, чтобы левым флангом корпуса иметь направление на форт Карагюбек.