Колизей. «Идущие на смерть» - Александр Гарда

– Поссорилась с Севером? И сколько ты собираешься с ним ругаться? Если добиваешься, чтобы тебя выгнали из дома, то ждать осталось недолго.

У девушки задрожали губы и потекли ручьем слезы.

– Камилл, я не знаю, что делать, – вытерла она ладонями мокрые глаза. – Понимаешь, я не умею с ним разговаривать.

– А что, хозяин как-то не так говорит? – искренне удивился Камилл. – И чем тебе досадил Север?

– Он мне ничем не досадил. Он мне даже нравится… Немного… Но я обещала хранить Фероксу верность, понимаешь? А он последнее время от меня шарахается, и я не могу с ним поговорить. Что мне делать, а-а-а?

И Ахилла снова залилась слезами. Впервые увидев свою воспитанницу плачущей, Камилл изрядно перепугался. Еще не хватало выслушивать про девичьи переживания! Да он ничего в них не смыслит! Если бы она завела разговор о своем выступлении в Амфитеатре – тогда другое дело, а в любовных вопросах он совершенно не сведущ.

– Не знаю, девочка, – тихо проговорил бывший ланиста, ища носовой платок. – Тебе бы не со мной об этом говорить, а с кем-то из подруг. Может, тебе к невесте сенатора сходить?

Уловив в словах старого друга рациональное зерно, девушка перестала заливаться слезами и после короткого обдумывания вскочила на ноги:

– Ты прав, Камилл! Сейчас же пойду! Кстати, ты не знаешь, Ферокс приехал?

– Приехал, переговорил с молодым хозяином и куда-то ушел.

– Может, это и к лучшему, – в последний раз хлюпнула Ахилла носом и принялась поправлять растрепавшиеся волосы. – Можно я исчезну часа на три?

– Разумеется! Север сказал, что охрана ему сегодня не понадобится, так что можешь отправляться куда заблагорассудится.

С трудом переводя дух, точно бежал марафон, он выскочил из ее комнаты. Нет уж, хватит с него чужих проблем! Тут и со своими не знаешь, как управиться!

А Ахилла, приведя себя в порядок, поковыляла советоваться с Луцией, которая бесспорно была в этих делах большой докой. Выйдя в атриум, девушка лицом к лицу столкнулась с одетым в праздничную тогу Севером и приготовилась получить еще одну оплеуху, но тот с решительным видом прошел мимо и крикнул кому-то, стоящему за ее спиной.

– Носилки готовы? Да? Скажите отцу, что я уехал с визитом. Буду завтра утром.

– К Присцилле отправился, – раздалось позади шушуканье рабынь. – Сама слышала, как он послал к ней гонца предупредить, что скоро будет.

– Да ну? Вот развратник! А ведь, кажется, остепенился. Даже старик его хвалил. Вон та рыжая во всем виновата!

Ахилла оглянулась на сплетниц, но девушки так быстро юркнули под арку, что она не успела разглядеть, кто перемывает ей кости.

Настроение скифянки было испорчено окончательно. Забыв, что собиралась к Луции, она вышла на улицу и побрела куда глаза глядят, не обращая внимания на городскую суету. Пройдя несколько кварталов и изрядно устав, она огляделась по сторонам и с удивлением обнаружила, что стоит перед воротами «Звериной школы», за которыми ей улыбаются знакомые охранники.

– Соскучилась? – поинтересовался один из них.

Она кивнула и беспрепятственно прошла во двор. Вечерело, и все обитатели школы собрались в столовой, откуда доносился людской гомон. Со стороны зверинца послышалось тягучее мычание быка, которому ответило глухое рычание льва. Там, где стояли их палусы, теперь было ровное место. Ахилле стало ужасно тоскливо, словно ее выгнали из родного дома.

– Не надо грустить о том, чего уже нет, – послышался за спиной голос Ферокса.

Она резко обернулась и увидела любимые глаза, смотрящие прямо в душу с выражением светлой печали.

– Я шел за тобой, – ответил он на незаданный вопрос. – Надо поговорить.

– Хорошо, – согласилась девушка, испытывая облегчение от мысли, что сейчас случится долгожданная катастрофа и ей больше не придется ждать ее наступления.

– Послушай, малыш, – начал Ферокс, облокачиваясь на ограду, – я сегодня разговаривал с Камиллом и Севером… Наш бравый ланиста, как всегда, прав. Я – твое прошлое, Север – настоящее и будущее. Парень совершенно не виноват в том, что случилось в Путеолах. Более того, он сначала спас меня, а потом всех нас. Мы с ним поговорили, и он сделал мне одно предложение…

– Какое? – поинтересовалась она почти равнодушно, наблюдая за тем, как по верхней галерее торопливо прошел Фламм, держа в руках какой-то сверток, и скрылся в хозяйских покоях.

– Через месяц из Остии в Британию отправляются три корабля с пополнением для II Августова легиона. Я отплываю с ними. Там мой дом, малыш, о возвращении в который я не смел даже мечтать.

– А как же я? Ты возьмешь меня с собой?

– В Британии у меня жена и взрослые дети. В качестве кого ты поедешь со мной? Я сейчас ходил и думал обо всем этом. Знаешь, ты была права тогда, в Путеолах, для меня родина превыше всего. Я не могу пожертвовать ею даже ради тебя.

– Значит, я тебе не нужна. И Северу тоже… Я сама видела, как он уехал к Присцилле!

– Потому что ты его совсем замучила своими выходками. А ведь он нормальный мужчина в самом расцвете сил. Чего же ты хотела?

– Значит, мы с тобой расстаемся навсегда…

Бывшая гладиатрисса долгим взглядом окинула своего учителя с головы до ног и вдруг поняла, что любовь куда-то ушла. Рядом с ней стоял совершенно другой человек. Близкий – да, но не любимый. То ли она выросла, то ли слишком много событий прошло со времени их разлуки, но ее сердце молчало. Осталось только чувство благодарности и легкая грусть по безвозвратно прошедшему.

– Идем, я провожу тебя к нему.

Без возражений, словно только того и ждала, Ахилла похромала к воротам «Звериной школы», и пока они с Фероксом брели по узким римским улочкам, больше не было сказано ни слова.

Придя на виллу Валериев Максимов, уже ставшую для нее домом, Ахилла прошмыгнула в отведенную ей комнату, твердя, что когда завтра Север появится дома, то она ему слова поперек не скажет.

Заглянула приставленная к ней рабыня, чтобы помочь госпоже отойти ко сну, но девушка отрицательно покачала головой: ей надо было разобраться в своих мыслях, а пустые разговоры девчонки ей только мешали. Пожелав спокойной ночи, болтушка побежала в дальний конец внутреннего дворика, где жили домашние рабы, а Ахилла, налив из кувшина воду в стоящий у постели тазик, приготовилась к вечернему омовению. Но не успела она погрузить в нее руки, как в дверь постучали, и на пороге показался претор. Ахилла поклонилась, приветствуя старого хозяина, но тот махнул рукой, разрешая сесть.

– Нам надо поговорить, – промолвил он спокойно, точно привык ежедневно вот так, запросто, болтать пусть с привилегированной, но все-таки прислугой.

Ахилла хотела съязвить, что он уже четвертый, кто сегодня произносит эту фразу, но прикусила язык. Хозяин дома пользовался всеобщим уважением и непререкаемым авторитетом, и никому из домашних не приходило в голову выказать ему свою непочтительность.