В сладком плену - Валери Шервуд

Обещаю освободить вас от них, но только если вы добровольно придете ко мне.

Каролина задрожала от ужаса. Ее никогда не склоняли к разврату, во всяком случае, к добровольному.

Но это вот-вот случится! Лицо Келлза показалось ей почти дьявольским, когда он назвал цену за ее спасение.

— В конце концов, — бесцеремонно добавил он, — уж лучше я, чем О'Рурк и Череп. Барии вообще не знал настоящих леди, а О'Рурк каждый вечер напивается и колотит своих женщин.

Каролина не слушала его, представляя себе лорда Томаса, привязанного к мачте испанского галиона, или того хуже: в гаванской тюрьме, без солнца и воздуха, на цепи, изъеденного крысами. «Остался единственный способ добиться для него свободы, — думала она. — Но этому буканьеру недостаточно овладеть моим телом, он хочет, чтобы я добровольно пришла в его объятия! И все же ради спасения Томаса нужно согласиться на позорную сделку.

Каролина глубоко вздохнула.

— Я сделаю то, о чем вы просите, — чуть слышно произнесла она.

Если бы в этот момент она не смотрела в пол, то увидела бы, как изумился Рэй Эвисток, который не допускал мысли, что девушка согласится на такое. Он просто мстил за бессонные ночи, выпавшие на его долю по милости Каролины.

А она вдруг согласилась разделить с ним постель.

— Очень хорошо, — услышал Келлз собственный голос, — ловлю вас на слове. Выходите, Кристабель.

Она медленно, словно несчастный ребенок, покинула свое укрытие, не решаясь поднять глаза от стыда.

Буканьер готов был плюнуть на сделку, но тут светловолосая голова поднялась, и серые глаза, в которых сверкали яростные искры, вызывающе посмотрели на него.

— Раз вы не требуете платы немедленно, — едко произнесла Каролина, — значит, вы отказываетесь от сделки?

Келлз вздрогнул, словно его ударили.

— Нет, не отказываюсь, — почти беспечно сказал он. — Просто я не требую платы авансом.

« Ты уже получил его, — мысленно возразила девушка. — Прошлой ночью! Только я была без сознания. А сейчас ты намерен подчинить меня своей воле с моего согласия «.

Каролина ждала, что он повернется и уйдет, однако буканьер шагнул к ней, схватил ее в объятия и поцеловал, хотя она вырывалась, пытаясь закричать.

— Это залог, — сухо произнес Келлз, резко отстранившись.

— Проклятие! — дрогнувшим голосом воскликнула она. — Вы заключили сделку с моей честью!

— Можно, оказывается, заключать и бесчестные сделки.

Видно, те, кто их предлагает, вам больше по душе. Не принимайте близко к сердцу, — мягко добавил он, — кто-нибудь из тех хвастунов может убить меня, тогда вам незачем будет со мной расплачиваться.

Заметив в ее глазах ужас. Келлз со смехом закрыл за собой дверь.

Каролина не могла двинуться с места, пока не стихли его шаги.» Что я наделала? Зачем дала это безрассудное Обещание?» — подумала она, не желая знать ответ.

Ночь она провела в одиночестве, ибо Келлз так и не вернулся.

Утром Каролина сидела за столом, убеждая себя, что рада избавиться от общества буканьера. Но то ли от одиночества, то ли от необъяснимой тревоги кусок просто не лез ей в горло.

Остаток утра девушка бесцельно слонялась по дому. Она бы вышла в прохладную рощу на склоне холма, только у двери стражник со шрамом через все лицо очень грозно взглянул на нее и долго потом смотрел ей вслед, будто она могла неожиданно броситься в запертую дверь. Видимо, Келлз предупредил его, что она способна и на это. Каролина заглянула в кухню, однако дородная повариха тут же нахмурилась и срочно решила запереть двери, которые до сих пор оставались распахнутыми, чтобы не скапливался пар, валивший из котлов.

Потом наступил совершенно безветренный день. Жара, казалось, придавила все живое к раскаленной земле. Каролина хотела устроиться на отдых в гамаке под пальмами, но вскоре опять вскочила и начала ходить по двору, покуда солнце не загнало ее в прохладную затененную комнату.

Почему Келлз не возвращается? Наверняка с ним что-нибудь стряслось. Боже милосердный, теперь ее обвинят еще и в этом! Не найдя куда-то запропастившуюся экономку, девушка направилась к главному входу, чтобы поговорить со стражником.

— Ты можешь разыскать Хоукса? — спросила она.

Смерив ее внимательным взглядом, тот повернулся в сторону коридора, ведущего в офицерские казармы, и басом проревел.

— Хоукс!

Каролине показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он появился.

— Где Келлз?

— Капитан в городе, — после некоторого раздумья ответил Хоукс. — По личному делу.

— Я знаю. Он не ранен?

— Насколько мне известно, нет, — осторожно сказал буканьер.

— Ты не мог бы отвести меня в город? — виновато попросила девушка, надеясь, что как-нибудь уладит дело, чтобы никто не пострадал.

Хоукс опешил.

— Нет! — рявкнул он.

Девушка поспешила отойти и, оглянувшись на ходу, увидела его сердитый взгляд.

Время шло. Тени удлинились, склоняющееся к горизонту солнце позолотило океан, изможденная зноем бухта с нетерпением ждала сумерек, а Келлз не возвращался.

Неужели он не нашел О'Рурка с Черепом? Возможно, он все еще обходит улицу за улицей, переулок за переулком? Каролина представила себе звон сабель, крики раненых и вздрогнула. Почему она так волнуется, уж ей-то незачем ждать его возвращения.

Глядя на красиво сервированный стол, девушка подумала, что надо бы перекусить, но не отломила даже кусочка хлеба.

Она побрела в спальню и легла не раздеваясь, а то Келлз еще подумает, будто она готовилась к его приходу и собирается доставить ему удовольствие.

На остров снова опустилась черная бархатная ночь, взошла луна, чтобы посмотреться в зеркало Кайонской бухты и омыть красные черепичные крыши волшебным светом, какого они не знали днем. И тут Каролина наконец услышала шаги буканьера, а потом стук в дверь.

— Войдите, — прошептала она. Сделка есть сделка.

Испуганной девушке показалось, что Келлз заполнил собой весь дверной проем. На расстегнутой до пояса рубашке кровь, на загорелом лице злое выражение.

— Что, до сих пор одеты?

— Вы ранены, — в ужасе прошептала Каролина, уставившись на пятна крови.

— Нет. Сегодня я убил из-за вас человека, с которым никогда не ссорился.

Убил! А она так надеялась, что все обойдется. Просто не учла, как быстро ярость овладевает этими людьми, как мало ценят они свою и чужую жизнь.