Горькая истина. Записки и очерки - Леонид Николаевич Кутуков

меню, и я замечаю среди всевозможных блюд «русское» название — «Бефф-строганоф». Захожу. Спрашиваю по-русски, можно ли позавтракать. Владельцы ресторана оказались престарелыми французами, всю свою молодость и зрелость прожившие в Москве, где они имели большое парфюмерное дело, продавая знаменитые французские духи, которые и по сей день выделываются здесь, на Ривьере, на фабриках в городке Грасс, окруженном цветочными плантациями. Старушка-хозяйка, с чертами лица, еще сохранившими отблески былой красоты, очень обрадовалась русскому посетителю, захлопотала, усаживая меня к окну с чудным видом на море, принялась угощать с истинно русским гостеприимством и рассказывать мне о своем житье-бытье в России:

«Когда я приехал с моим муж в Россия, я был совсем молода, и все русски смотрел на меня и говорил: „какая прелесть“. Я сначала не знал, что это такое, но потом научился говорить по-русски, и у нас бил много друзья… Так хорошо бил жизнь в Москву, ми никогда не можем это забивать. Но потом пришел большевики, и ми всё потерял, как многи русски. И вот ми теперь здесь совсем старший этот ресторан… И ми, как и все русски, ждем, чтобы опять ехать в Россия, посмотреть еще раз и потом там умирать».

* * *

Не забыть России тому, кто вкусил от нее однажды, в доброе старое время…

«Россия», Нью-Йорк, 24 ноября 1948, № 4010, с. 2, 4

(из серии «Европейские миражи»)

II

Знаменитый во всем мире приморский курорт Канн является центром светской международной жизни, где и отелях-дворцах можно встретить все мировые знаменитости политической, аристократической и денежкой элиты, королей почти что коронованных и свиных, боксеров и министров, кинематографических звезд и, главным образом, людей неопределенных занятий, наспециализировавшихся на ловле рыбы в мутной воде европейского безвременья[276].

В первую очередь направился я в нашу православную церковь, куда влекла меня «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». В подземелье под собором находятся мраморные гробницы Верховного Главнокомандующего Российскими Императорскими Армиями в войну 1914–1917 годов Великого князя Николая Николаевича и его супруги Великой княгини Милицы Николаевны, Великого князя Петра Николаевича и его супруги Великой княгини Анастасии Николаевны. Вокруг гробницы великого князя Николая Николаевича стоят знамена русской Армии, возложены венки с лентами полков гвардии, армии и флота, горят неугасимые лампады…[277]

Былое величие Российской Империи захватывает посетителя и благоговейным трепетом наполняется его душа. И кто только не приходил сюда и не расписывался в массивной книге посетителей, и русские и иностранцы, Великие князья, маршалы Франции, сановники империи, шталмейстеры, гофмейстеры, камергеры Высочайшего Двора, Свиты Его Величества генералы и адмиралы, офицеры и солдаты российской Армии и Флота с упоминанием чина и полка, простые русские люди, чины POA во время немецкой оккупации, потом тайком советские солдаты и офицеры, служащие советской делегации на международном фильмовом фестивале… В небольшом склепе стоит отдельно металлический гроб с телом генерала от инфантерии Юденича[278], вероятного фельдмаршала российского, если бы не случился всероссийский обвал 1917 года, победителя турок под Сарыкамышем и Эрзерумом, когда, во исполнение заветов генералиссимуса Суворова, он «бил и умением, а не числом». Исполнил он свой долг перед Отечеством и во время белого движения, командуя Северо-Западной армией на подступах к Петербургу, но Провидению не угодно было ниспослать победу российским знаменам — еще не наступили тогда сроки конца народным испытаниям.

Я поднялся наверх в храм, шла обедня. Я не поверил своим ушам — на ектеньи поминали советского патриарха Алексия… Так перепуталось всё в эмигрантской нашей жизни, смешались все понятия, черное и белое, добро и зло, правда и кривда, царское и советское, божеское и сатанинское… Теперь эта церковь вновь перешла в юрисдикцию митрополита Анастасия…[279]

В шести километрах от Канн-ля-Бокка, уже более двадцати лет тому назад обосновались казаки одного из императорских казачьих полков. Железнодорожная администрация отвела им прекрасное обширное помещение, где они и устроились все по-братски, как это только у казаков бывает, солдаты и офицеры, одной семьей. Ежедневно они чистят и моют железнодорожные составы, прибывающие из Парижа и других городов Франции. Бывшие русские воины, они удостоились великой чести убирать по утрам в Канн выставленные баки с помоями и подметать улицы этого мирового курорта о двух сезонах, летним купальным и зимним, когда в поисках лета сюда съезжаются туристы изо всех стран мира себя показать и на других посмотреть. Наши соотечественники с невозмутимым спокойствием и с достоинством выполняют свою работу, в перчатках, с папиросой в зубах, в типичных российских мундштуках.

Еще немного дальше и тоже на берегу моря в Ля-Напуль в прекрасной вилле жил до этой войны генерал генерального штаба Гудим-Левкович[280]. Все свои досуги он посвятил собиранию военного музея Императорской Русской Армии. Я посетил его как-то тогда проездом. Любезный хозяин показал мне свой музей. Чего только в нем не было! Портреты Государей Императоров, фельдмаршалов российских, генералов, офицеров. Интересные военные гравюры, изображающие исторические эпизоды из боевой и мирной жизни русской армии, формы полков в красках и группы офицеров, солдат и юнкеров военных училищ. Вдоль стен расставлены стеклянные шкафы, в которых развешено настоящее обмундирование пехотных и кавалерийских полкой, батарей и батальонов. Особенно богата представлена Кирасирская Гвардейская дивизия, со знаменитыми касками с двуглавыми орлами и блестящими кирасами. Имеется полное обмундирование Павлоградского Гусарского полка, в котором служил Николай Ростов в героическую эпопею наполеоновских войн. Кроме того, собрана масса различных предметов военного обихода, вплоть до солдатских жестяных стаканов с изображением надписей или полковых знаков соответствующих полков.

Раз в году генерал, сам коренной офицер Лейб-Гвардии Конной Артиллерии, давал банкет всем проживающим на Лазурном берегу бывшим офицерам Императорской Российской Гвардии, независимо от их нового социального положения, которым подносилась традиционная чарочка в солдатском стаканчике его полка, причем чествуемый офицер надевал фуражку своих полковых цветов. Но самой главной достопримечательностью музея безусловно является коллекция оловянных солдатиков в формах гвардейских полков. Посреди большого зала была поставлена огромная четырехугольная витрина, в которой в строго иерархическом порядке, как это происходило во время парада на Марсовом Поле в Петербурге, выстроены оловянные фигурки, по одному взводу или эскадрону от полка, со знаменами или штандартом, начиная с Преображенского полка, маршируя под воображаемые звуки оловянного же оркестрика. Генерал покупал английских оловянных солдатиков, размером приблизительно в шесть сантиметров, и «переодевал» их затем в русскую форму, исполненную во всех самых мелких деталях и с абсолютной исторической точностью. Когда я осмотрел музей, взволнованный и растроганный, генерал вызвал своего денщика (который служит