Княжий пир - Юрий Никитин

– Что золотишко! У меня и своего здесь нажито. Ромеитолько думают, что хитрее их нет на свете. Но где один киянин пройдет, там тремгрекам делать нечего. Но не все покупается золотом. А доброе имякупеческое? А доверие? Это ж сколько времени еще минется…

Заботливые руки сунули Залешанину ковшик. Он жадно прильнул,чувствуя холодную тяжесть, выпил залпом, потом лишь поперхнулся, ощутив, чтопроглотил не родниковую воду, а охлажденное вино.

– Сюда точно не придут? – спросил Рагдай.

– Как это не придут? – оскалил чернобородый купецзубы. – Стал бы тогда беспокоиться!

– Тогда надо срочно…

– Ничего пока не надо. Пусть чуть уляжется. Придут потом,когда соберут все клочья, соединят, поломают головы. На это уйдет вечер, а то ився ночь. До утра тут безопасно. А в полночь вас выведут… а только и мне…какая жалость!.. уже здесь заказано.

Залешанин начал понимать, чернобородый был послан не купцом,а лишь прикидывался купцом, дабы в случае чего прикрывать тайных людей киевскихкнязей. Но вошел во вкус, развернулся, в самом деле успел нажить состояние,потеснил других купцов, подмял под себя не одного купца-соперника…

– Ты еще арабских стран не видывал, – донесся утешающийголос Рагдая. – Один Багдад чего стоит! Гарун аль-Рашид, Шахерезада, лампаАладдина, Синдбад… Эх, тебе радоваться надо, а не тужить. Ты еще в полной силе,а уже сиднем стал…

– Сиднем? – огрызнулся купец. – А кто твоегодружка Манфреда от алеманов вытаскивал?

– Ну, когда это было…

– А кто помог бежать Лешку Красноухому из Британии?..Я уж молчу, что это мои деньги… ну, вверенные мне князем, помогли тебевыбраться из оков исландского ярла.

Рагдай сказал успокаивающе, словно купец не спорил, аподдакивал:

– Вот видишь, ты уже продрог на севере. А Царьград –это тоже север по сравнению с роскошью Востока, его сералями, гаремами,драгоценностями…

Купец умолк, Залешанин видел по его затуманившемуся взгляду,что уже примиряется с потерей имущества… если не успеет еще сегодня вечеромсрочно все продать, и уже перебирает страны, в которых не бывал, но наслышанмного.

Царьград никогда не спал, но на рассвете, когда на Русивстает стар и млад, все же чуть затих. Купец вывел обоих через десятокдвориков, потайных дверей. На улочке пусто, даже сравнительно чисто: объедкиподобрали бродячие собаки, а помои из окон начнут выплескивать ближе к вечеру.

Залешанин бурчал, чалма налезала на лоб, полы халатараздувало ветром. Со стороны он выглядел как старый калека. Правда, его иразрисовали под старика: лицо коричневое, морщины, глаза натерли какой-тодрянью: красные и старческие, слезятся. На спине, горбясь, тащил широкуюкорзину с тряпьем, крышка откинута, вон громоздятся цветные тряпки. А то,что на дне во всю ширь затаился щит, уже набивший ему всю спину до кровоподтеков,знают только он да этот спесивый восточный купец, в котором мать родная непризнает Рагдая.

Рагдай вышагивал впереди, как и положено хозяину. Высокий,надменный, гордый, за поясом богато украшенная драгоценными камнями короткаясабля.

Сердце Залешанина подскакивало, причал тянулся и тянулся, пообе стороны всевозможные корабли, вон их мачта, только бы не побежать в тусторону, там ждут друзья, но на причале группками стоят воины, придирчивозаглядывают в лица каждому, проверяют мешки, роются в телегах. А помимовоинов, многие вроде бы в обычной одежде, но даже Залешанин чуял в них самыхопытных и жестоких рубак, что из простых головорезов поднялись по службе выше.

До желанного корабля осталось не больше полета стрелы.Залешанин уже чувствовал запах свежей смолы, пеньки, когда с двух сторон дорогуперегородили высокие и с перьями на шлемах. За их спинами неотступно следовалопо десятку воинов.

Один потребовал коротко:

– Кто? Куда? Зачем?

Залешанин набрал в грудь воздуха, готовясь разом сбросить мешающийхалат и ухватить пару железных болванов в руки, после чего от тех останутсясплющенные железки, а в его руки попадет хотя бы меч или топор, однако Рагдайвдруг бросил что-то резкое и брезгливое на странном языке, офицер поднял брови,а Рагдай рывком сунул ему под нос руку. Залешанин думал, что витязь даст сейчастому в морду, но Рагдай то ли дал только понюхать кулак, то ли разрешалпоцеловать ему пальцы… то ли показывал перстень на кукише.

Высокий с перьями переменился в лице:

– От самого божественного базилевса? Пожалуйста, простите!Мы ищем двух опасных преступников… Проходите, проходите, пожалуйста!

Сердце Залешанина едва не разорвало грудь, а дыхание былотаким частым, что уже сипел от ярости. Стражи покосились на него удивленно, ночто со старика возьмешь, задыхается даже под тяжестью тряпья…

В это время с соседнего корабля по сходням важнодвигалась пятерка купцов, одетых глупо и нарядно, будто вороны в павлиньихперьях. Залешанин сразу узнал земляков, чванятся, будто козы в лесу.

По кивку Рагдая он прошел мимо стражей, вот уже и сходникорабля Зверодрала, как вдруг один из купцов радостно заорал:

– Гляди, хлопцы! Индийские гости, как есть индийские!

– Ишь ты… – сказал другой пораженно.

– Какая удача! – завопил третий.

Какая там удача, подумал Залешанин затравленно. Он ужепоставил ногу на сходни, но купец догнал, ухватил за рукав:

– Погоди, мил-человек! Мы тут в Индию навострили лыжи, тынам не подскажешь, какой дорогой лучше, где цены ниже…

Залешанин в растерянности замычал, оглянулся на Рагдая. Тоготоже окружили, бесцеремонно теребили, дергали, уговаривали, будто ужепредлагали на продажу всю Русь с ее новыми землями. Рагдай раздраженноотпихивался, но рта не раскрывал.

Тот, который остановил Залешанина, воскликнул вдруг сжалостью:

– Он немой, братцы!

– Злодеи, – бросил другой понимающе, – чтоб,значит, не разболтал секреты хозяина… им языки режут!

– Знать, не одну душу такой хозяин загубил, раз так боитсяправды!

– А исчо Индия, – бросил третий. – Ладно,доберемся… А то, мол, не счесть алмазов в каменных пещерах… Обдерем, еще икамень на капище вывезем.

Рагдая теребили настойчивее. Он упорно отмалчивался,надменный и брезгливый, проталкивался к сходням своего корабля. Один купецвнезапно бросил рассер­женно:

– Что за свинья черномазая? Вежеству их не учат там в Индии?

– Давай мы научим, – предложил другой.

Веселые, налитые молодой дурной силой, они наглозагораживали дорогу. Рагдай пихнулся, перед ним стояли стеной, ухмылялись. Оннахмурился, пробормотал ругательство, стараясь, чтобы это звучало по-индийскиили похоже на индийское, напер на одного, тот не устоял, отлетел в сторону. Нанего наперли с двух сторон, Рагдай еще раздраженнее повел плечами, смельчакислетели как спелые груши.