Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945 - Джеральд Рейтлингер

жить рейхскомиссариату оставалось всего несколько месяцев. Розенберг не разглядел истинной цели, которой должно было служить назначение Бергера, а именно — возвышение Гиммлера как «борца за русское освободительное движение». Бергер был слишком озабочен этими вопросами высокой политики, чтобы уделять время делам Главного политического управления, которое сейчас носило уже новое название — «штаб политических операций». Поначалу он ежедневно посещал заместителя Розенберга Альфреда Майера, но своего стола не имел и документов не подписывал. В конце концов было решено, что за него их будет подписывать адъютант — некто Бранденбург. Летом 1944 г., когда его не было рядом с министерством несколько недель, Бергер предложил Розенбергу перевести штаб политических операций в Главное управление СС. Когда Розенберг отказался, Бергер создал параллельную организацию из людей СС.

Таким образом, Бергер практически лишил полномочий Розенберга. Даже те, кто два года засыпал Розенберга добрыми советами, теперь посылали свои доклады в СС. Правда, впервые министерство имело «послов» при дворах Коха и Лозе, но это вряд ли оказало влияние на создавшуюся ситуацию. На Украине референты боялись Коха и докладывали о делах в его пользу. В Остланде они не боялись в докладах выступать против Лозе. Поэтому, когда в рейхскомиссариате Украины Коху уже нечем было управлять, ему было приказано отправиться в Остланд и принять дела у Лозе. Но над последний сценой трагикомедии «Розенберг — Кох» уже медленно и неуклонно опускался занавес.

Выжженная земля

5 июля 1943 г., за две недели до возвращения Розенберга с Украины, Гитлер начал свою третью летнюю военную кампанию в Советском Союзе. Операция «Цитадель» не была заявкой на окончание войны, а стала попыткой перехватить инициативу у русских, срезав Курский выступ. Данная попытка провалилась, и месяц спустя советские войска использовали этот выступ для нанесения глубокого и неудержимого танкового удара в направлении Киева и Днепра. В середине августа (23 августа. — Ред.) Харьков был немцами сдан во второй и последний раз. Затем последовал стратегический и, на данный момент, контролируемый отход группы армий «Юг» и группы армий «А». К началу октября вся Украина к востоку от Днепра была оставлена, кроме части степи, прикрывавшей Крым. Спустя месяц пал Киев, и к концу декабря русские прорвали оборону по линии Днепра. Теперь Крым был изолирован от германского фронта, и связь с ним могла быть только по морю. Давление советских войск продолжало нарастать до середины апреля, и к этому времени Красная армия дошла до Днестра и Карпат. 5 февраля (2 февраля, взят внезапным ударом кавалерийских частей 6-го гвардейского кавкорпуса совместно с наступавшими с фронта 76-м и 24-м стрелковыми корпусами. — Ред.) 1944 г. Ровно — «столица» Коха — перешел в руки русских. К середине марта от рейхскомисариата Украины осталось лишь название.

То, что все это произойдет в течение нескольких месяцев, должно было быть очевидным для реалистов в германском Верховном командовании еще в августе 1943 г. Чиновники гражданской и военной администрации, однако, жили в мире грез. В то время когда пал Харьков, они были заняты тривиальными событиями. Сардоник Брайтигам, у которого было чутье на такие вещи, рассуждал об украинской грамматике для начальных школ, изданной в этом же месяце. Выпущенная восточным министерством, но запрещенная Кохом, она была напечатана на латинице, которую украинские дети читать не могли. Потом прошло совещание между министерством и Верховным командованием по вопросу расселения германских солдат, которым, как римским легионерам, предназначалось колонизовать Украину. Вермахт был озабочен тем, чтобы министр не забыл о его (вермахта) доле перед тем, как вернет колхозы крестьянам. В Советском Союзе находилось примерно три миллиона немецких солдат (к началу 1944 г. на советско-германском фронте находилось 4906 тыс. солдат и офицеров Германии и ее союзников против 6354 тыс. личного состава советских войск. — Ред.), но, как сообщил офицер по заселению, менее 200 человек согласились на «украинские укрепленные границы» (подобные тем, что были во времена Римской империи). Сложнее было с малолетними детьми — единственным напоминанием, которое вермахт, скорее всего, оставит после себя. Следует ли их оставлять, чтобы они выросли маленькими славянами? Расовое политическое управление партии приняло решение, что, если они (дети) проявляют германские характеристики, их необходимо взять в Германию. Но как различить, кто — марксист, а кто — национал-социалист, если самые старшие в этой группе редко достигали четырнадцати месяцев от роду? (Характерный образчик авторской болтовни. «Марксизм» и «национал-социализм» здесь не учитывались. — Ред.) В такой ситуации возможно было только одно решение. Малютки остались.

В эти восемь месяцев непрерывного отступления были и более насущные проблемы. Некоторые из них можно было бы упростить, если бы вермахту было позволено взять на себя управление оставшейся частью рейхскомиссариата. Но Кох и Борман получили от Гитлера указания, что вермахт может взять у гражданской администрации ровно столько территории, сколько он отдал ее врагу. Когда отступление стало слишком стремительным, чтобы уделять время таким землемерным операциям, было решено, что военное управление простирается только на 10 км позади линии фронта. Когда фронта вообще не стало, это уже было невыполнимо (советские войска осуществляли глубокие операции, но сплошной фронт немцы каждый раз восстанавливали — все дальше и дальше к западу. — Ред.), потому что солдатам приходилось воевать в районах, где власть, если ее можно было назвать таковой, была гражданской, а не военной. Доклады в ходе отступления показывают, что на немецкого солдата эта власть впечатления не производила.

Но рассуждать о гражданской и военной власти было просто эвфемизмом. Совершенно исчезла размытая граница между гитлеровским государством эксплуатации и беспорядочного грабежа всего и вся. В большой степени это было вызвано приказом о тактике выжженной земли, которую русские сами впервые применили в 1941–1942 гг., когда была их очередь отступать. Немцы ввели в действие «Приказ о выжженной земле» на Украине до того, как отступление докатилось до Днепра, ибо указания Гиммлера полицейским частям Прютцмана и инструкции Геринга экономическому штабу «Восток» были изданы 7 сентября 1943 г. — через день (за день. — Ред.) после объявления Сталиным о взятии г. Сталино (ныне Донецк, освобожден 8 сентября. — Ред.) в Донецком бассейне. Приказ Гиммлера гласил:

«Ни один человек, ни одна голова скота, ни один процент урожая и ни одна железнодорожная линия не должны остаться позади. Не должно остаться ни одного целого дома, ни одной шахты, не разрушенной на много лет вперед, и ни одного колодца, который не отравлен».

Между приказом и практикой — целый мир различий. Если бы это было не так, большинство населения Азии исчезло бы во времена Чингисхана. При выполнении «Приказа о выжженной земле» существовали бесчисленные препятствия, хотя