Братья. Книга 2. Царский витязь. Том 1 - Мария Семенова
Шрифт:
Интервал:
Легко было найти почитаемые могилы на вольном холме. Пламя Беды, пришедшее с юга, жестоко ободрало шеломя, превратило в каменный останец. Погребённые вновь подставили грудь за детей, как то родителям заповедано.
– Жаль, прахов не сыскать, – сказал Злат. – Чаянушке бы свезти памяткой драгоценной!
Они с Улешем забрались на жальник по отлогой северной стороне. Принесли огонь, разложили вышитую скатёрочку. Поставили кашу, добрую строганину, кружок постилы – тризнить вместе с усопшими. В руках Злата весело звякнул андархский уд, маленький, как раз для похода.
Злат запевал, Улеш подхватывал. Голос у неклюда объявился сильный, красивый, неожиданно звенящий подспудным весельем, которое как веснушки на щеках: если нет, не приклеишь, а если уж есть – и смерть не сотрёт.
Ворон сперва держался в сторонке, тёмной тенью в ночи.
Наконец выпростал руку, сунул за пазуху. Улеш чуть не поперхнулся, когда к пению струн добавились протяжные вздохи и задорный щебет кугиклов. «Ну как счастью не быть? – спрашивали, трепеща, соловьиные горлышки. – Иначе зачем родители жили, на что жизни свои в муках и трудах полагали?»
До утра Злат передумал множество дум, и хоть бы одну добрую. Давние родители Чаяны ему не то что светлого сна не послали – вообще почти никакого. «Гнушаются во мне семьянина признавать. А может, душеньки в Ямищи отлетели, вправду у милой подушки вьются…» Братец Аро говорил: в дружине им редко удавалось по-настоящему выспаться. И ничего. Тело всё равно отдыхает, пока мирно лежит. Злат тогда не очень поверил.
Забыться удалось, когда из корзинки вылез котёнок, в поисках уюта втиснулся под хозяйскую шею.
Утром Злат покинул болочок хмурый, но на удивление бодрый.
Мычали упряжные оботуры, вернувшиеся с тебенёвки. Ворон, голый по пояс, умывался снегом. Не спеша, с удовольствием. Возле походного очажка металась стряпеюшка. Без горячей заварихи как в дорогу пускаться?
Из котла над углями булькало густыми и долгими запахами Выскирега. Злат неволей улыбнулся. Водоросли, разварной кисельный корень, рыбная мука, птенцовый жир…
В животе приветственно забурчало.
Одного жаль, стряпея нынче поднялась с левой ноги. Хобот, что ли, кряхтением над больной рукой спень разгонял?
Женщина вконец осердилась, пустила в Ворона тряпкой:
– Ишь разнежился! Молодой, стыда нет! Иди хлёбовом добрых людей обноси!
Дикомыт обернулся, невозмутимо, надменно. Смерил взглядом языкастую тётку. Взялся за гашник: а вот совсем развяжу! Парни стали хохотать, но неробкая статёнушка лишь прибоченилась:
– Удивить вздумал! А то мало я в поварне стеблей да клубней повидала, мало ножиком искрошила! Тебе, говорю, отскребать, ежели на дне пригорит!
«Да с чего… – изумился было Злат. Вспомнил, закрыл рот. – Что молвит, поддакивать…» Под кожух вновь забрался мороз.
Мартхе сказывал… Не Злату, вестимо. Эрелису, господину своему. О чём был сказ, Злат не спрашивал. Брат с сестрицей два дня потом ходили в воду опущенные. Самому Мартхе словно болячку развередили. Отвечал невпопад, пребывая мыслями неведомо где. Шептался с царятами, поминал рынду Космохвоста, какого-то Ивеня. Все трое замолкали, когда входил Невлин.
По лицам, по обрывкам речей Злат смекнул: сказ был о замученных котлярами. Тогда же он услышал про Сквару, побратима юного райцы. Мартхе давно не имел никаких известий о нём. Боялся: тот словом ли, делом уже допросился погибели. Непременно долгой и страшной.
«Взял спел им что-нибудь, а они…»
После разразилось собрание Высшего Круга. Громом небесным – совет братца Аро. «Пиши, Мартхе, своему дикомыту письмо, а я отвезу! – вспыхнул Злат. – Он ведь грамоте разумеет?»
Райца стал белей трескового брюха:
«Не стану. Они прочтут…»
«А я укрывом передам. Под рукой!»
«Не знаешь ты их. Чего не увидят, умом дойдут. А он же лгать не умеет. Братейку сгублю…»
Никакого Сквары Злат в Чёрной Пятери не нашёл. Зато вдоволь насмотрелся на «них». На тех, чьи треклятые имена Мартхе до сих пор с трудом выговаривал. Узрел сурового воздержника Лихаря и Ветра, любимого учениками… Чем дольше смотрел, тем сильнее дивился. «Ты, правдивый райца, не путаешь ли чего?..»
Ворон окал по-дикомытски. И приметный рубчик в брови носил. И кугиклами баловался, да.
А ещё – собирался пытать Хобота, не открывая даже о чём.
Вот так, добрый Мартхе. Вот так.
Вчерашняя незадача длилась. Оботуры еле переставляли копыта. Возчики бессильно щёлкали пугами и то материли, то ласково уговаривали «сердешных». Не помогало. Умирая на ходу, поезд плёлся рекой Шатун, промёрзшей до дна. Попирал сомов и налимов, повисших в тёмном стекле донных ям.
Имён зря не дают. Русло знатно петляло, как бы с налёта отскакивая от утёсов-бойцов.
– У вас на Коновом Вене такие же кручи? – спросил Злат.
Он придерживал шапку, оглядывая высоченный утёс, ледяной или каменный, поди знай.
Ворон посмотрел, только фыркнул.
В стороне за сугробом неуклюже возился Хобот. Оглядывался на поезд, боялся отстать, но телесная нужда сроков не знает…
Никто не сомневался: грозное Жестоканово чадо велело бы драться прямоезжим путём, да на берегу высился крепостной тын – Шерлопский урман. Злому Коршаковичу пришлось себя обуздать, выслать на развед дикомыта: вдруг, против всякого вероятия, сыщется удобный для проезда бедовник?
Ворону что! Повесил за спину беговые ирты, пропал с глаз.
Вернулся он незадолго до полудня. Клубом позёмки вылетел из-за бойца впереди. Таким страшным ходом пронёсся мимо упряжек, махавших давно оплаканными хвостами, что псы поднимали лай уже вслед. Люди заметили: храбрый моранич был сам не свой. Харя на темени, зенки выпучены и волосы дыбом. Сразу метнулся к Злату – в ухо шептать…
Злат, выслушав, осенил себя знаками всех сущих Богов. Последним, как было замечено, сотворил трилистник Владычицы. Размашисто, с небывалым чувством и страхом.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!