Сладости ада, или Роман обманутой женщины - Юлия Шилова

– Тем, что она нанесла тебе сокрушительный удар иотвела подозрения от нас с ней. Отец подумал, пусть уж лучше такой карьерист,как Игорь, чем многолетняя связь с наркоманом, больным СПИДом. Ты знаешь, явсегда знал, что она любит только меня, но я стал ревновать Нику к этомукарьеристу. Я, конечно, понимал, что я ей не пара. Было даже время, когда я сампросил, чтобы она меня бросила. Но она не хотела. Она клялась, что не сможетбез меня жить. Я понимал, что у нас нет будущего, что ей нужно устраивать своюжизнь… Я знал, что в ее жизни должен появиться мужчина, но не знал, что отэтого мне будет так больно.

На глазах Роберта вновь появились слезы. Его нижняя губазатряслась, и мне показалось, что сейчас он не выдержит и зарыдает. Но вместоэтого он разразился истеричным смехом.

– Ты что? Ты с ума сошел?

– Сошел.

– Ты чего смеешься-то?

– А ведь те звонки с угрозами и письмо подстроил я.

– Ты?

– Да. Я нанял своего частного детектива, и он нашелдевушку, которая очень умело подделывала твой голос и угрожала Нике. Все былоочень правдоподобно.

– Это подстроил ты? – Мне вдруг от сильноговолнения опять стало не хватать воздуха. Я тяжело задышала и посмотрела Робертупрямо в глаза. – Зачем тебе это было надо?

– Я ревновал, – совершенно спокойно ответилтот. – Я не мог ничего с собой поделать. Я искренне верил в то, что Никаиспугается и откажется от свадьбы с Игорем. Я знал, что нам не суждено бытьвместе, но я не мог ее ни с кем делить. Мне осталось жить не так много, и ядумал: если уж она и выйдет замуж, то после того, как я умру.

– Значит, письмо с угрозами тоже твоих рук дело?

– Не моих, а моего детектива. Я всего лишь платил.

В этот момент из реанимационного отделения вышла все та жеусталая женщина-врач и прямиком направилась к нам. Мы с Робертом тут жеподскочили со своих мест и бросились к ней.

– Как она? – закричали мы в один голос.

– Состояние критическое. Вы ее сестра? –повернулась врач ко мне.

– Да, – тут же кивнула я головой, хотя при слове«сестра» почувствовала, как у меня кольнуло сердце.

– А вы ее любимый человек? Вы Роберт? – Женщинаобратилась к еще больше побледневшему Роберту. Тот тоже кивнул. – Вообще унас это не положено и в реанимационное отделение входить нельзя, но пациенткапришла в себя… Ее состояние оценивается как критическое, поэтому в порядкеисключения ее можно увидеть. Она сама хочет вас видеть. Мы знаем, что пациентканепростая. Ее отец уже летит из Америки. Он звонил нашему главному врачу ипросил сделать все возможное. Готов всю больницу отремонтировать, аппаратурукупить и даже новый корпус построить. Да только дело не в этом. Мы и так делаемвсе возможное! Однако выше головы не прыгнешь. Отец не доверяет лечению вРоссии, хочет перевезти дочку в Америку. Да только кто ему позволит!Транспортировать ее ни в коем случае нельзя. Пойдемте. Она хочет вас обоихвидеть. Я разрешаю, но только всего на пару минут. Вроде операция прошлауспешно, но показатели пока нас не радуют…

Надев белые халаты, мы с Робертом зашли в реанимационноеотделение и прошли в палату, где лежала Вероника. Она была подключена кмножеству трубок и смотрела на нас какими-то чужими глазами. Роберт наклонилсянад своей любимой и, стараясь не показывать слез, сказал:

– Ника, я тебя люблю. Ты будешь жить. Ты обязательнобудешь жить!

Девушка постаралась улыбнуться и прохрипела:

– Роберт, и ты будешь жить. Я тебя очень люблю. Если яостанусь жива, то мы обязательно тебя вылечим. Мы найдем, где это лечится. Мыобязательно это найдем. Иди. Я хочу поговорить со своей сестрой.

Вновь услышав слово «сестра», я опять почувствовала, каккольнуло мое сердце, а по моим щекам потекли слезы. Роберт вышел из палаты, и ясклонилась над Вероникой.

– Ты обязательно выкарабкаешься. Вот увидишь. Все будетхорошо. Ты прости меня, – говорила я, смахивая слезы. – И маму моюпрости. Она по глупости, не со зла свое письмо написала. А я ничего не знала.Честное слово, не знала! Ника, нам ничего не нужно. У нас с мамой и так всеесть. Я понимаю, что глупо просить прощения, но все же…

– Роберт тебе все рассказал?

– Да.

– Люся, мы с тобой сестры. И ты прости меня за все, чтоя тебе сделала. Может, и правда просить прощения глупо, но… Я очень тебя люблю.Разве можно не любить свою сестру…

– Ника, я не могу вернуть тебе твою маму. Ты потерялаее из-за меня. А что касается Игоря, то я не держу за него зла. Как можносердиться на того, кто тебя не достоин? Ника, прости, если можешь. Я никогда недумала, что у меня есть сестра. Я тоже тебя люблю. Все как-то так получилось…Моя семья виновата перед твоей…

– А ты прости меня за твоего шефа… Я хотела упрятатьтебя в тюрьму.

– Что?

В этот момент Вероника закрыла газа и сказала всего дваслова:

– Я устала.

– Ника, что ты сказала про шефа? Ника…

Я склонилась над Никой как можно ниже и взяла ее за руку.

– Вероника, сестра, скажи, что ты сказала про шефа? Мнеэто очень нужно. Сейчас я выйду из этой больницы, и меня арестуют и правдапосадят в тюрьму. Я в полной безысходности. Если ты что-то знаешь, то,пожалуйста, скажи. Мне это очень нужно.

Но Вероника не могла ответить. Ее рука стала какой-тобезжизненной, и мне показалось, что она перестала дышать. Издав пронзительныйкрик, я посмотрела на сбежавшихся медсестер и врачей и заголосила:

– Сделайте что-нибудь! Пожалуйста, сделайте что-нибудь!У меня сестра умерла!

Как только кто-то из медперсонала вывел меня изреанимационной палаты, я пошла, почти ничего перед собой не видя, по коридору,словно пьяная, и вдруг столкнулась с Игорем.

– А ты какого черта здесь взялся?

– Мне папа перед вылетом позвонил.

Игорь говорил и смотрел на меня, словно на привидение.

– Какой папа?

– Вероникин.

– Ты его уже папой называешь?

– А ты зачем под нее оделась? – только и смогсказать он. – И лицо ее сделала. Правда, у тебя вся косметика растеклась.Зачем ты, как она, нарядилась?

– Значит, узнал?

– Да я тебя сразу узнал, – тут же соврал Игорь,потому что на самом деле он был в замешательстве.