Секретные поручения - Данил Корецкий

— Что-нибудь надо, Александр Петрович?

Важняк дружелюбно поздоровался. Когда хотел, он умел располагать к себе людей.

— Мы к Рожкову. А пока покажи нам «обезьянник».

Из трех камер для задержанных две пустовали. В третьей ходил от стены к стене здоровый мужик с оторванным рукавом куртки.

— Гляди, — торжественно сказал Курбатов, подталкивая Дениса к круглому, как иллюминатор, окошку, тоже забранному толстым плексом, в нижней части которого были просверлены отверстия.

Увидев лицо Петровского, мужик бросился к двери. От неожиданности Денис отпрянул. Обитые железом дубовые доски погасили удар сильного, тяжелого тела.

— За что, гады?! За что?!

Могучие кулаки застучали по стальному листу.

— Кто такой? — поинтересовался важняк.

— Один негодяй, — пояснил дежурный. — Несколько судимостей, сейчас за наркотики попался. Петруша его приволок час назад.

— А как фамилия? — небрежно спросил Курбатов.

— Сейчас…

Старлей склонился над журналом.

— Кружилин его фамилия.

Денис остолбенел. Перед ним был убийца отца! Значит, вот о каком сюрпризе говорил Александр Петрович…

— Пошли! — важняк взял его под руку и повел за собой. Денис машинально переставлял ноги. Он думал, что тот разговор так и останется разговором — мало ли кто что обещает… Но оказывается, Курбатов не бросает слов на ветер!

Они поднялись на второй этаж и зашли в кабинет с надписью: «Начальник криминальной милиции подполковник Рожков». Хозяин кабинета — худощавый брюнет с медальным профилем и контрастной прядью седых волос встретил их очень приветливо: вышел из-за стола, пожал руки и усадил в удобные кресла у окна.

— Привезли, — сказал он Курбатову. — Можем закрыть на три дня за наркоту, покрутить как следует. Но если не колонется, придется выпускать — санкцию никто не даст.

— Почему? — удивился Курбатов. — Надо будет — я сам у Степанцова получу!

Рожков развел руками:

— Ну, если так…

Денис понял: прокурор города для подполковника примерно то же, что Господь Бог, а Курбатов, соответственно — его наместник в Центральном РОВД.

Брюнет прошелся от окна к столу и обратно, взглянул на Дениса раз, другой, потом спросил у Курбатова:

— Так что делать будем?

— Что обычно, — буднично ответил важняк. — Спускайте его в подвал.

И, перехватив настороженный взгляд подполковника, добавил:

— Это наш сотрудник — Денис Петровский, я ему доверяю.

— Тогда другое дело, — улыбнулся тот. — Сейчас все подготовим, минут через десять я за вами Петрушу пришлю.

— Это один, — сказал Курбатов, когда Рожков вышел. — А вот второй…

Из внутреннего кармана пиджака он извлек сложенный вчетверо листок бумаги с угловым штампом, машинописным текстом и замысловатой подписью.

«На ваш запрос сообщаю, что осужденный Чепурной отбывает наказание в ИТК-6 с четвертого мая 1993 года, за это время проявил себя с отрицательной стороны, является злостным нарушителем режима содержания, неоднократно водворялся в штрафной изолятор, на меры воспитательного характера не реагирует, к администрации настроен враждебно. По характеру скрытен и осторожен, о преступлениях, совершенных на воле, ничего не рассказывал. Заместитель начальника колонии майор вн, службы Серебрянский».

Денис протянул листок обратно, и следователь снова засунул его в карман.

— Видал, какой гусь! Ну ничего… У меня есть обвиняемый, кличка Гвоздь, он у уголовников в большом авторитете. Я раз вышел, а на столе оставил пару бумаг, вроде забыл… А из них видно, что этот Чепурной нам дует вовсю. Через пару месяцев Гвоздь придет в «шестерку», и нашему другу крышка! А может, и раньше, если он маляву пошлет…

Денис поежился. Да, Курбатов не бросает слов на ветер. И у него очень длинные руки. Он никогда не думал, что у прокурорского следователя могут быть такие длинные руки!

— А с этим что будет? — он показал пальцем в пол, но Александр Петрович понял все правильно.

— Наркоту ему засунули внаглую, чтоб повод был. Я сказал, что он причастен к убийству на Базарной площади. Сейчас человека три будут его колоть. Можешь и ты душу отвести — палкой резиновой или ногами, как хочешь…

— Да нет… А он правда замешан в убийстве?

— Может, и замешан, — Курбатов пожал плечами. — Негодяй ведь редкостный.

— По правде говоря, я не хочу смотреть, — Денису пришлось сделать над собой усилие, чтобы это сказать. Ведь Курбатов старался из-за него и мог обидеться за такую неблагодарность. Но важняк не обиделся.

— А кто заставляет? Уйдем — и все дела. Ему от этого легче не станет.

И неожиданно спросил:

— А что ты все это дело крутишь по пожару? Обвиняемый умер, надо прекращать производство…

— Да оно же с другим перекрестилось. Об убийстве водителей…

— А-а-а…

Дверь распахнулась. На пороге стоял крепкий парень с ярко-рыжей шевелюрой.

— Все готово, Александр Петрович!

Курбатов встал.

— Планы изменились, Петруша. Я позвонил на службу, шеф нас ищет. Поедем к себе.

О результатах позвони.

— Обязательно, — улыбнулся опер.

* * *

На столе пасьянсом разложены пятнадцать фотографий. Две или три здорово напоминали фотопробы на главную роль в «Кошмаре на улице Вязов»; на одной симпатичный светловолосый парень смотрел так, будто ждал появления обещанной птички. Очень разные лица.

Сначала к столу была приглашена Давыдова. Девушка без колебаний указала на небрежно скадрированное фото человека с редкими влажными волосами, прилипшими ко лбу. Это был Есипенко, карточка из городского уголовного розыска. Та самая, о которой говорил Липницкий.

Денис кивнул:

— Хорошо, спасибо.

Таня Лопатко видела его сосредоточенное лицо, вспоминала свои редкие профессиональные удачи и хорошо догадывалась, что творится там, внутри.

Петровский взял след, он был взвинчен. Сегодня утром Суровец передал результаты проверки штатных расписаний торговых точек городского общепита, прибавив негромко: «Знаешь, в какое место я имел такую работенку?..» Один из бывших одноклассников Газароса Димирчяна, как оказалось, работает в фирме, имеющей в Тиходонске сеть закусочных и кафе. Единственный. И это был Павел Есипенко. А фирма называлась «Визирь». Суровец сообщил еще кое-что: мать Димирчяна опознала Есипенко на фотографии, она назвала его — «Павлик».

Следом за Давыдовой вошла Бурак. Она с любопытством взглянула на двух понятых, с еще большим любопытством, как показалось Тане, — на Дениса.