Муж, любовник, незнакомец - Сьюзен Форстер

Он сделал смелый шаг — выступил вперед и принял на себя ответственность, произнеся тронную речь до избрания на пост. Джерри Уайт тоже был явно расстроен. Софи видела, как исполнительный директор сделал знак жене, направлявшейся к бару, чтобы налить себе что-нибудь еще, и теперь они оба — с разных сторон — пробирались к выходу.

Но кузены и кузины по-прежнему ловили каждое слово Джея, и когда тот завершил картину будущего процветания семьи, одна из женщин зааплодировала. Вскоре аплодировали уже все, и толпа, словно влекомая какой-то невидимой силой, двинулась к террасе.

Уоллис тоже это заметила. Она оглянулась по сторонам, ее лицо выражало отчаянную мольбу.

К удивлению Софи, Эл не пришел ей на помощь. Ученый продолжал неотрывно глядеть на Джея, словно тот был неким монстром, хотя заявление Джея, казалось бы, наверняка сулило ему возврат прежней власти. Эл выигрывал больше всех, но по его реакции этого никак нельзя было сказать. Тем не менее, Софи сомневалась, что ему удастся долго не замечать всеобщего ликования или дрожи, которая, видимо, от пережитого волнения била Уоллис.

— Мы все — семья, — говорил Джей, обращаясь к присутствующим. — Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Еды полно, и в кабинках есть купальные костюмы для желающих поплавать. Вы здесь всегда желанные гости, так же как и в моем офисе. Что касается будущей недели, то вы сможете найти меня в конторе Ньюпортского центра корпорации. Думаю, в этом огромном административном здании для меня найдется какой-нибудь закуток.

«Огромное» здание, о котором он говорил, являлось епархией Джерри Уайта и Фила Векслера. Векслер на вечеринку не пришел. Он был в отъезде по каким-то личным делам, но Джерри Уайт с женой, судя по их шумному уходу, очевидно, уже услышали все, что хотели. Джерри с грохотом швырнул свою пивную бутылку в мусорный бак, а его жена почти с таким же остервенением шарахнула на выходе металлической калиткой. Если Джей и заметил их раздражение, то никак не дал этого понять.

— А теперь я прошу извинить нас с женой, — сказал он, обнимая Софи и притягивая ее к себе. — Мы пытаемся отпраздновать свой второй медовый месяц с тех самых пор, как я вернулся. Надеюсь, вы понимаете.

По толпе присутствующих снова прокатилась волна аплодисментов, и на этот раз даже Софи почувствовала, как их обоих захлестывает исходящая от нее энергия. Софи уткнулась в теплое плечо Джея и прижала руку к его груди — идеальная картинка любящих супругов. Это было похоже на игру «давай притворимся», и Софи не без удовольствия в нее играла.

— Господи, Джей, — прошептала она, — да они же у тебя в кармане. Они — твои.

— Но не они мне нужны, — так же шепотом ответил он. — Мне нужна ты.

Мужская властность, прозвучавшая в его голосе, взволновала ее. Но даже он не смог бы отрицать, что с толпой происходило нечто сверхъестественное. Казалось, ее возбуждение подпитывает его, а он, в свою очередь, заряжает толпу. От него исходили тепло и энергия, создававшие ауру такую же осязаемую, какая образуется вокруг пламени. Софи показалось, что она впервые в жизни видит настоящий водоворот, который затягивает всех, даже самого Джея.

— Пошли, — сказал он, — а то они захотят разделить с нами наш медовый месяц.

— Какой медовый месяц?

Джей усмехнулся:

— А я тебе еще не сказал? Сегодня мы отправляемся в небольшое свадебное путешествие. Я забронировал лучшую комнату в доме — всю в цветах и с мягким освещением. Тебе понравится.

Он потащил ее за собой. Софи подумала, что они идут в дом, но вместо этого подошли к воротам, ведущим в сад. И только когда они достигли увитой виноградными лозами ниши с розовыми клумбами, Софи поняла, что он имел в виду: он вел ее в оранжерею.

Открыв дверь, Джей подхватил Софи на руки. Внутри повсюду горели свечи. Он отнес ее в боковую нишу, оплетенную глициниями и вьющимися розами. Там она увидела шампанское в хрустальном ведерке со льдом и маленький, элегантно сервированный на двоих круглый столик. Белая кружевная скатерть ниспадала до самого пола, на столе красовались серебряные вазочки с паштетом из гусиной печенки и икрой, свежая клубника, покрытая нежным облаком взбитых сливок.

— Проголодалась? — спросил Джей, опуская ее на пол.

— Думаю, немного поесть можно. — Это было неправдой. Желудок сводили спазмы, едва ли он мог бы принять пищу, но у Софи было ощущение, что Джей имел в виду нечто другое.

— Можешь подождать, пока я покончу вот с этим? — Он развернул ее к себе лицом и прижал к садовому столу с цветочными горшками. В этот вечер Софи заплела волосы в косу, потому что знала, что ему это нравится. Задавая свой вопрос, он разглядывал одну из золотисто-рыжих прядей, ореолом окружавших ее лицо.

— Покончишь с этим? — переспросила она. Солнечный локон, которым он водил по ее губам, приятно щекотал кожу.

— С этим... Пока не нагляжусь на мою жену, не выпью ее до дна, не съем ее глазами...

«Мою жену». Два слова, которые способны заставить ее воспарить к небесам или низвергнуться в бездну.

— Будешь отщипывать, откусывать, отпивать? — сказала она, защищаясь шутливым тоном. — Ах, эти гастрономические метафоры.

— М-м-м, снимать пробу, смаковать...

Слова лились из него, он продолжать ласкать ее губы кончиком локона, а Софи стояла, затаив дыхание от искрящего напряжения чувств.

Но ведь, кажется, это он, а не она боится щекотки. Быть может, такова плата судьбы за все те случаи, когда она мучила его? Мерцание свечей, казалось, проникло ей внутрь. Маленькие горячие язычки пламени вспыхивали и дрожали с невыносимой яркостью. Повсюду.

— Еще, — прошептала Софи.

Это было приглашение. Она жаждала экстаза. Джей не мог этого не понять, однако почему-то отстранился, и у Софи вырвался мучительный вздох. Свечи внутри разгорались все ярче. Это было безумие. И когда он, наконец, прижался губами к её рту, она задрожала от проникавшего, казалось, в самую душу поцелуя.

— Джей, я люблю тебя, — прошептала она.

Признание вырвалось само собой, как только он оторвался от ее губ. Софи молча наблюдала за его реакцией: голова резко дернулась назад, и, словно выстрел, прозвучал судорожный вздох. Но через мгновение он подхватил ее за руки и прижал к себе так, что она не могла пошевелиться. Он вглядывался в ее лицо, желая прочесть на нем правду, в губы, произнесшие признание. Что-то мучительно клокотало у него в горле.

— Постой, — прошептала Софи.

Но поздно, его уже было не остановить. Софи утратила контроль над ситуацией в тот самый миг, когда сделала себя беззащитной своим признанием. Не обращая внимания на ее слабый протест, Джей подхватил ее на руки и опустил на стол, покрытый винилом в красную и белую клетку.

Оценивающе хмыкнув, он просунул руки под подол черно-белого платья и заскользил вверх по бедрам, задирая его наверх. Внезапный прилив желания охватил Софи, ее мышцы напрягались и каменели под его скользящими ладонями. Она почувствовала тепло, разливающееся между ног.