Погашено кровью - Михаил Март

– А в школе ты учился лучше.

– Я свои знания пустил под откос. Вот видишь, в политики заделался.

Сели за стол, выпили, и в глазах Аркадия вновь появились слезы.

– Будь мужиком, Аркаша. Я уже говорил с руководством МВД, твоим делом займутся классные специалисты.

– Что же это за напасть такая, Димыч? Почему я? Милиция здесь не поможет. Уголовных дел никто открывать не хочет. А эту пьянь, что Машу сбила, кто-то отравил.

Шевцов напрягся.

– Шофера грузовика?

– Ну да. Напился как скотина после первого допроса, открыл газ и лег спать.

– А ты говоришь – отравили?

– Ну так участковый сказал. Он говорит, что таких поворотов судьбы не бывает, чтобы вся семья за неделю погибла.

– Я с ним согласен. Короче говоря, до тебя хотят добраться, но я им не дам этого сделать.

– Брось, Димыч. Кому я нужен? Ученые физики сегодня стоят дешевле дворников. Это факт.

– Кому-то нужен, раз вцепились в тебя. А что еще думает милиция?

– Ничего не думает. Вовка в лестничный пролет скользнул, а Вика на сломанной лыже в пропасть вылетела, и все в порядке вещей. Злой рок нас преследует.

– Я разберусь. У этого рока есть имя и фамилия. Но ты должен взять себя в руки. Сердце у тебя слабое, и нужно следить за собой, чтобы не играть на руку злым колдунам. Будешь жить в Москве под наблюдением врачей, а тем временем в Челябинске проведут обстоятельное следствие. Я человек занятой и появляться смогу не каждый день. Дверь никому не открывай. У меня есть ключи. Врача я сам приведу. К телефону не подходи. Могут запугать. Сам можешь звонить, я оставлю тебе все свои телефоны. В Челябинске знают, куда ты уехал?

– Нет, ты же не велел никому говорить.

– Правильно. Так безопасней. Пора наводить в этой стране порядок!

Эта фраза прозвучала как зловещая угроза, но Аркадий Николаевич Шевцов не слышал брата. Он пребывал в печали, и горе, как червь, подъедало его корни. Смерть его уже не пугала, но брат вовсе не хотел, чтобы близнец умер раньше времени.

Аркадий захмелел с двух рюмок и заснул, сидя на диване. Тяжелая долгая дорога, болезнь, нервные стрессы сделали его беспомощным и дряхлым.

Дмитрий Николаевич подложил под голову брата подушку, накрыл одеялом и ушел.

* * *

После подробного доклада Горбатому о похождениях Кота Чиж и Белый получили новенькие корочки. Подделку мог различить паспортный стол, который не узнал бы подписи своего начальника. С водительскими удостоверениями была задержка, но Горбатый обещал поторопить события. В общем, дезертиры ему понравились, и он посулил им устроить хорошую жизнь и непыльную работенку.

Чижов рвался за город к какой-то старушке, матери своего кореша.

Белый не хотел рисковать и ехать на машине мимо ГАИ у выезда из города. Пришли к компромиссу и поехали на электричке.

Старушка жила в деревне недалеко от платформы Михнево. К неожиданной радости Чижа, бабуся еще дышала и даже ходила за свиньями и курами.

Однополчанина погибшего сына она узнала, после того, как он напомнил ей, что шесть лет назад оставил на хранение этюдник с красками. Ящик сохранился и лежал под толстым слоем пыли на чердаке. Хозяйка накормила гостей, налила самогоночки помянуть сыночка и приглашала приезжать летом.

Этот год обещал быть яблочным.

Когда начало смеркаться, они поблагодарили хозяйку и уехали. Чиж не выдержал и, отклонившись в сторону от дороги, забрел в лес, утопая по колено в снегу.

– Ты сумасшедший парень, паломник! – ворчал Белый. Чижов положил ящик на снег, открыл его, убрал в сторону палитру с засохшими красками и вынул складной рамочный приклад. В течение минуты он собрал из мелких деталей хромированную винтовку с оптическим прицелом и магазином на пять патронов.

– Шедевр! А?

Белый покачал головой.

– Да, такого я даже в кино не видал. Чья это?

– Моя. Я ее на дуэли выиграл. Оружие врага – мой трофей. Закон! Во время потасовки с «духами» они оставили своего снайпера, чтобы тот ночью наших сторожевых снял. Ну я сел в противовес. Короче говоря, пересидел я его. В нашем деле приходится жить, как хамелеон. Раз – и превратился в сучок. Замерз. Он шелохнулся чуть раньше, и я его снял первым же выстрелом. Игрушка мне досталась. Кто ее делал, не знаю. Но мастер знал свое ремесло. Безотказная машина. А оптика!

Чиж увлекся и показал, на что способен.

– Конечно, рука не та. Здесь, как у музыкантов, год не стрелял и профнепригоден. Но я наверстаю.

– Зачем? – с грустью спросил Белый.

– А то как же. Это же мой хлеб. Я больше ничего делать не умею. Наемники всегда нужны.

– Глупый ты мужик, Чижов.

Белый по старым следам начал выбираться на дорогу.

В электричке ехали молча. Наконец Чиж не выдержал:

– А как же ты к Кузе своему собрался? С голыми руками?

– А ты считаешь, что без пулемета у него делать нечего? Задавит авторитетом главного аптекаря?

– Но пугнуть не мешает.

– Для этого пугачи существуют.

Снова замолкли. Когда входили в подъезд, не заметили милицейскую машину. Запах свободы быстро одурманивал мозги.

Лифт остановился на пятом этаже. Они вышли и направились к двери.

Три фигуры в форме и с автоматами возникли из полумрака лестничного пролета.

Беглецы застыли на месте.

– К кому идете, красавцы? – гаркнул лейтенант.

– К себе, – невозмутимо ответил Белый.

– Ты здесь живешь? – последовал вопрос.

– Нет, живем мы в Москве, но не здесь. В этой квартире живет подруга моего кореша.

Белый взглянул на спутника без тени волнения. Чижов облизнул пересохшие губы.

– Ну вы, мужики, даете. Так заикой оставить можно. Художник я.

– Вижу, – гаркнул лейтенант.

– Это квартира Райки Медведевой. Она нам ее сдает. С хахалем в Питер рванула. Ну а я с женой разошелся. Не на вокзале спать-то.

– А ты?

Лейтенант взглянул на Белого.

– Друзья по несчастью. Утешаю друга как могу, а вообще-то я дома живу.

– Документы.

Белый хотел сунуть руку в карман, но сержант не дал ему этого сделать.

– Я сам. Встать к стене лицом. Ноги в стороны, руки на стену.

В карманах ничего, кроме паспортов, не нашли. Документы сомнений не вызвали. Потребовали открыть квартиру. Ободранные, стены ни о чем не говорили. Обыск не нужен, все как на сковородке. Ни одного ящика, ни мешка.