С высоты птичьего полета - Сьюзен Кельман

– Тебе придется остаться здесь, пока не подпишут нужные документы, – зло сказал он, грубо втолкнув ее обратно в камеру.

Всхлипывая, она рухнула на пол. Инстинктивно защищаясь, она обхватила руками живот.

Конвоир направился к двери, на мгновение замешкался и повернулся к ней. Его губы скривились в усмешке:

– Ты не должна так убиваться из-за майора, фройляйн. Он все равно бросил бы тебя, когда закончится война. Я почти уверен, что его жена и двое детей с нетерпением ждут его возвращения в Германию.

Ингрид больше не могла этого выносить. Не в силах больше слышать ничего ужасного, она плотно закрыла руками уши и завыла, пока грохот тяжелой двери снова не погрузил ее в темноту.

Эльке стояла на кухне и осматривала свой плавучий дом. В последний раз она была здесь несколько месяцев назад. Место выглядело печальным, лишенным любви. Муж ее сестры сражался на войне, и сестра была очень благодарна Эльке за помощь с детьми, ведь они объединили пайки. Без Майкла было очень тяжело. Его утрату она ощущала до сих пор. Она была благодарна своей любящей семье, радость и непосредственность маленьких племянников поддерживали ее, и она каким-то образом выжила.

Но всякий раз при возвращении на лодку, ее сердце разрывалось. Здесь оставалось слишком много болезненных воспоминаний о Майкле. В каюте валялись его стихи, стопки книг, которые ему удалось пронести тайком, его одежда в шкафу, носки в ящике комода, его бритва, пыльная, забытая на полочке в ванной.

У стены в спальне стояла ее одинокая гитара, оставленная с того самого последнего раза, когда он играл на ней. Иногда она пробегала пальцами по струнам, надеясь, что в них задержалась хоть частичка его присутствия.

Эльке наконец сменила простыни на кровати, но наволочку, на которой он спал в последний раз, она повсюду таскала с собой. И хотя, может, это было только игрой воображения, она верила, что та по-прежнему пахнет мылом, которым он мыл голову.

Снова вздохнув, Эльке закатала рукава, готовясь расчистить завалы с последней бомбардировки. При этом она вспомнила, как впервые пришла сюда после исчезновения Майкла.

В целях безопасности она довольно долго не возвращалась и впервые побывала спустя месяц после побега. Тогда, открыв дверь после долгого отсутствия, первым, что она почувствовала был запах плесени и гнили. Стопка грязной посуды, оставленная в раковине, покрылась зеленой пушистой плесенью. Прекрасная иллюстрация ее чувств. Время для нее тоже остановилось, и в мире не осталось ничего, кроме распада. Она осмотрела свои заплесневелые тарелки и, не желая мыть, выбросила. Эльке понимала, что это настоящее расточительство во время войны, но вынести этого грустное воспоминание об их последнем дне вместе она не могла.

Убрав пыль и мусор после последней бомбардировки, она еще раз окинула взглядом пространство: прошлой зимой они обменяли много мебели на еду. Это было суровое время, и они с сестрой от безысходности ради еды были готовы на любые крайности. Дела были очень плохи, и она не выносила плач голодных детей перед сном.

Пока Эльке копалась в вещах, она обнаружила фотографию матери. И тогда подумала о ней. Дом-лодка принадлежал матери, Эльке он перешел по наследству. Ее мать, Кристина, превосходная художница, использовала его в качестве мастерской, особенно после смерти отца, тот скончался из-за продолжительной болезни на десять лет раньше. Фотография запечатлела ее в процессе рисования, сидящей перед мольбертом с кистью в руке и передавала ее натуру художника. Всегда уверенная в себе, она прививала девочкам необходимость искать правду, красоту и любовь, и не забывать про храбрость. Кривая улыбка Кристины и пронзительный взгляд заверили ее, что все будет хорошо. Она кивнула ободряющей улыбке матери. Может быть, однажды она вернется и, когда все закончится, останется жить. Может быть, однажды она снова обретет радость в этом месте.

Внезапно Эльке ощутила, как под ней качнулся пол, и, лодка слегка накренилась вправо, она поймала себя на мысли, что совершенно забыла, каково это жить на воде. Вероятно, судно побольше оставило кильватерный след, и ее лодка попала в него, подумала она. Но когда это случилось во второй раз, Эльке задалась вопросом: может быть, кто-то стоит на мостике. Ей стало любопытно, никто не знал, что она сегодня придет сюда.

Вернувшись на кухню, она выглянула в окно, но никого не увидела у канала. Никого. Эльке вернулась в спальню, продолжая поиски, как вдруг ее шею и ноги обдало холодком, будто кто-то приоткрыл дверь. Снова вернувшись на кухню, она разглядела в дверном проеме силуэт.

Эльке следовало бы испугаться, но оттого, что она столько раз видела его во сне, она не отреагировала сразу, а только моргнула, чтобы видеть яснее. И когда темная фигура шагнула на свет, у нее перехватило дыхание. Этот человек в самом деле выглядел точно как Майкл, каким она себе его представляла. Этот человек был худощавее, старше, но сходство поражало.

Мысли в ее голове быстро менялись. Сначала она убедила себя, что это игра света, кто-то другой, похожий на него, что это ее воображение, недостаток питания, что угодно, но только не правда. Потом она усомнилась в своем воображении, он стал старше и увереннее, и мальчишеского в нем не осталось. Почему она представляет его не таким, каким помнит? В конце концов Эльке решила, что это галлюцинация. Но все мысли об этом испарились, когда он бросился к ней и заключил в объятия. У нее остановилось дыхание, он обнял ее и покрыл лицо беспорядочными поцелуями, проводя рукой по волосам и бормоча бессвязные предложения:

– Я собирался успокоиться… дать тебе шанс узнать, что я жив… расскажи мне о мужчине, которого ты любишь. Но мне больше некуда идти. Я был здесь… где-то и нагрянули немцы. И я думал только об одном: как вернуться к тебе. И потом, когда я увидел тебя, я не мог остановиться. Прости меня, милая Эльке. Можешь, если хочешь ударить меня… но боюсь, я не смогу остановиться.

Эльке отвечала на его поцелуи, но молчала, боясь заговорить, чтобы не спугнуть эту невероятную галлюцинацию. Она вдыхала запах его кожи, была в восторге от губ на своем теле, его волос, касавшихся ее щеки, его рук, обнимающих ее тело. Постепенно до нее стало доходить, и она наконец отстранилась и внимательно посмотрела на него.

– Это в самом деле ты? – нашлась она.

Майкл ответил ей улыбкой, и тогда она поняла. Это был он. Ее Майкл. Он воскрес из мертвых прямо в ее объятиях.

Это было невероятно. Она обняла его так крепко, до немоты в руках, но не осмелилась разжать их и выпустить его. Она не могла оказаться еще ближе, желая, чтобы их тела слились воедино, желая забраться под его кожу и остаться там на всю жизнь. Впервые за четыре года Эльке почувствовала, как по телу разливается жгучее желание, и она наконец ощутила себя снова живой.

Казалось, прошла целая вечность прежде, чем она разжала руки.

– Я так скучала по тебе, – прошептала она, уткнувшись в его шею.

Он отстранился, и она почувствовала, как его тело немного напряглось, а лицо исказилось болью.