Индиговый ученик. Книга 2 - Вера Петрук

На следующий день его охватило отчаяние. Оно всегда бродило рядом, но после того разговора сумело с легкостью проникнуть в душу. И поселилось в ней уже надолго. Две недели до Испытаний пролетели как два вдоха и выдоха.

Когда однажды ночью Арлинг рухнул на свою циновку после долгой и тяжелой тренировки и вдруг понял, что день, который он ждал целый год, наступит завтра, его оставили все мысли кроме одной. Он был не готов.

Сон пропал, хотя другие ученики спали крепко. Бесконечное ожидание и напряжение вымотали всех. В школе поселилась тревога. Она чувствовалось в поведении, как старших учеников, которые прошли не одно летнее испытание, так и младших, которым предстояло попробовать себя впервые. По возрасту Арлинг относился к старшей группе, но сдавать экзамены ему предстояло с теми, кто проучился в школе только год – как и он сам. Но легче от этого не становилось.

Прокравшись на Огненный Круг, он нашел площадку с мягким песком, где последние недели разучивал прыжки – вперед, назад, в бок, через голову. Ночь пришла вместе с ветром, который принес долгожданную прохладу, но даже она не радовала. В голове было пусто, словно в высохшем колодце. От многочасовых тренировок тело скрипело и плохо слушалось вместо того, чтобы повиноваться с легкостью и желанием. Регарди приходилось подолгу уговаривать его, но результат все равно оставался плачевным. Иман уже не ругался. Он просто молчал, и это молчание било по самолюбию Арлинга больнее палки.

Почуяв его, заскулил в своей будке Тагр, но Регарди было не до него. Ночной Огненный Круг казался хищником, притаившимся в зарослях чингиля. Он таил в себе опасность, тревожа зрячего таинственными тенями, а слепого – странными шорохами. Кряхтели истоптанные беговые дорожки, стонал избитый деревянный человек, печально скрипели на ветру истыканные стрелами мишени. Но кроме этих звуков пришедшего окружали тысячи других шорохов, которые не имели разумного объяснения. Возможно, то звенел забытый нерадивым учеником меч, а может, вздыхал уродливый пайрик, подбирающийся к неосторожному человеку, решившему что-то себе доказать. Финеас иногда занимался на Круге по ночам, отрабатывая специальные приемы, которые он называл «лунными», но при этом всегда брал с собой факел, хотя вряд ли использовал его для освещения. Разогнать ночной мрак Круга одному факелу было не под силу.

Арлинг вспомнил, что у дверей Дома Утра всегда было приготовлено несколько факелов, но возвращаться за ними не стал. Слепому было все равно, что его окружало – дневной свет или ночная тьма. Пайрикам же он будет только рад.

Сбросив оцепенение, Регарди присел, наклонился плечами вперед, отвел руки для замаха, но переворота назад не получилось. Равновесие куда-то исчезло, и земля безжалостно ударила его в спину. Подскочив, он повторил все снова, но с тем же успехом можно было пытаться сломать голыми руками старый тис, росший в центре сада.

«Ты просто устал», – попытался успокоить себя Арлинг. Нужно попробовать что-то другое, оно наверняка получится, ведь сегодня такая хорошая ночь для тренировок. Последняя ночь.

Что-то другое находилось рядом с деревянным человеком. Накануне Регарди передвинулся к нему ближе, потому что ему вдруг стало невыносимо тоскливо выполнять это задание имана в одиночестве. Наверное, оно тоже было последним. Обычная кадка, наполненная водой до краев. Арлинг специально померил пальцами расстояние – из посудины не исчезло ни капли. Иман вручил ему эту кадку день назад со словами:

– Это твое завершающее упражнение. Все просто. Тебе даже не нужно ничего мне рассказывать. В этом тазу вода. Почувствуй, как она испаряется, и тогда Летние Испытания покажутся тебе развлечением. Это задание я не буду проверять. Ты сам поймешь, когда справишься.

Арлинг честно провел у кадки несколько часов подряд в ущерб другим тренировкам и обязанностям по кухне и огороду, но, как не старался, ничего не услышал. Вода оставалась безмолвной жидкостью. Она не шипела, не пахла, не шевелилась. В общем, не делала ничего такого, чтобы дать Регарди хоть малейшую подсказку. Иногда ему казалось, что иман специально ее заколдовал, а его испытывал на смекалку, потому что уровень жидкости в кадке оставался неизменным.

Водрузив посудину между колен, Арлинг наклонился к самой поверхности, пытаясь услышать хоть какой-нибудь звук или почувствовать испаряющуюся влагу на лице. Он сидел так до тех пор, пока не затекла спина. Вода была просто водой – она неподвижно покоилась в брюхе кадки, равнодушная к нему и ко всему миру. Наверное, в ней отражалась луна. А может, и он сам. Взлохмаченный человек с повязкой на лице, закрывающей глаза. Глупый человек. Безнадежный.

Когда сзади послышались вкрадчивые шаги, Арлинг ударился лбом о край кадки и понял, что заснул.

– Завтра, – просто сказал Беркут, усаживаясь рядом.

Зачем Регарди сидел с кадкой воды в обнимку, он не спросил. Они были на Огненном Круге, а здесь никто не задавал вопросы. По напряженному молчанию Шолоха, что само по себе было необычным явлением, Арлинг догадался, что мальчишке тоже было страшно. Но как же сильно различался их страх.

– Да, завтра, – хрипло повторил Регарди и откашлялся. Молчание вдвоем с Беркутом было еще невыносимей, чем тишина в обществе деревянного человека.

– Я хочу задать тебе вопрос, – решился он.

– Валяй, – произнес Беркут, ковыряя пальцем песок.

– Если иман выберет Индигового Ученика, что станет с остальными? Я имею в виду Финеаса, Ола, тебя и Сахара? Ну и себя. Ведь я тоже хочу им стать. Хочу пройти Испытание Смертью.

Беркут вздохнул, собираясь с мыслями, и ответил не сразу:

– Быть Индиговым и пройти Испытание Смертью – это разные вещи. Можно получить разрешение на Испытание, но Индиговым так и не стать. Если честно, мало кто из нас в него верит. Легенда об Индиговом Ученике – это любимая сказка Атреи, которую она рассказывает всем новичкам.

– Сказка? – переспросил Арлинг. Остатки ясности, которые сохранялись до слов Беркута, испарились со скоростью песчаной пыли, уносимой ветром.

– Испытание Смертью – это вроде как выпускной экзамен, конец обучения, – пояснил Беркут, видя его озадаченное выражение лица. – Когда иман скажет, что ты готов к Испытанию, значит, твое обучение закончилось. А дальше у каждого своя дорога. Никто из учеников всерьез не думает становиться Индиговым. Мы лишь поддерживаем сказку Атреи, но, на самом деле, у каждого из нас свои планы. Финеас хочет стать лучшим воином Сикелии. Сахар верит, что если пройдет Испытание, его родное племя примет его обратно. Почему его изгнали, знает, наверное, только иман. Ол надеется излечиться от своей головной болезни. Ну а я… Меня, как и твоего дядюшку, волнуют тайны серкетов. Я хочу попасть в Пустошь Кербала, последнюю обитель Скользящих в мире людей. Надеюсь, что этим летом я получу разрешение. Это будут мои третьи экзамены, но если иман посчитает, что я еще не готов, тогда буду учиться дальше. Столько, сколько потребуется.

– А разве учитель не может рассказать тебе тайны Скользящих, если выберет тебя Индиговым? – по-прежнему недоумевал Регарди. – Он же бывший серкет. Зачем тебе ехать куда-то еще?