Драго. Том 1 - Сергей Извольский

– Ц-ц-ц, – поцокал я, прерывая Жаклин на полуслове и показывая, что все вижу и понимаю. Женщина вздрогнула и вновь перешла к озвучке конструктива.

– У Павла очень много контактов, в том числе среди группировок и синдикатов в преступном мире. Четыре года назад, когда мы случайно встретились на благотворительном ужине, он предложил мне помогать ему выводить криминальные деньги на легальные счетах.

– И стоит оно того? – довольно скептически спросил я.

– Он предлагал лично мне десять процентов. Нет, оно того не стоит, и я тогда отказалась. Но через два года он вновь вышел на меня, уже вместе с Линденом – с которым я тогда периодически встречалась. Их идея была такова: мы проводим несколько операций по выводу в белую криминальных денег от клиентов Павла, зарабатывая репутацию, а в череде клиентов находим того, кто может исчезнуть и по нему не будут задавать лишних вопросов. И забираем все.

– И это уже того стоило?

– Да, в планах звучали очень хорошие деньги. Павел как посредник организовывал передачу денег и ценностей, Линден занимался устранением клиентов, и мы все делили на троих. Два месяца назад я, в очередной раз, вывела на счета крупную сумму. Линден сказал, что это деньги Гамамбилу. Их должны были полностью уничтожить, но они…

– Они это кто?

– Гамамбилу – это племя каннибалов, община которого обитает в Кигунгули.

Вида я не показал, но вот ощутимо почувствовал, что спираль вокруг меня закручивается все сильнее. Как воронка водоворота, в который меня закинул Астерот.

Ой не просто так я встретил здесь и сейчас эту Жаклин, ой не просто так. Вот только почему Жаклин сказала Гамамбилу? Каннибалы да каннибалы – по-другому их никто и не называл. Название племени я тоже нигде не видел.

– Три недели назад Павел исчез, – продолжала между тем Жаклин, – его похитили в Джанктауне. Затолкали в машину и увезли от крыльца «Белой Розы». И я думаю, что те, кто это сделал, теперь обладают информацией о нашей деятельности. Линден об этом вероятно знает – потому что он организовал свой перевод сразу после того, как Павел исчез…

Значит, это не Томми Линдена купили – сделал я мысленно отметку. Он им сам продался, причем не за деньги, которых у него явно более чем хватает, а в поисках вариантов как побыстрее покинуть остров. И пьет он сейчас, пил вернее, с такой обреченностью, потому что понимал – ему теперь со всем этим жить. Он ведь не только сразу три семьи под монастырь подвел, он и свою любовницу бросал на смерть. Хотя… пил он может быть из-за того, что просто любит пить, а к Жаклин у него даже влечения нет, учитывая мальчиков в его списке утех. Так, рабочий интерес, а убиваться подобным образом – это его обычное времяпрепровождение. Тем более учитывая, реакцию Жаклин, вернее ее отсутствие, на его сегодняшний внешний вид и состояние.

Чуть погодя вспомнив о том, с каким остервенением сорвавшийся Линден втаптывал женщину в пол, я утвердился в своей догадке. Нет у него к ней никаких чувство, и не было. Да и встреча Павла с Жаклин на благотворительном ужине наверняка случайной не была – он искал выходы на более уровни заработка и влияния. И Линден в этой цепочке наверняка как любовник выступал больше по расчету. Вот только как он купил внимание Жаклин? Уж действительно любовь зла – посмотрел я на скрючившееся у голо-экрана полуголое тело в одном носке, с несуразно большим шлемом на голове.

От синьки все проблемы. Вот не пил бы Линден, и с Жаклин бы нормально объяснился, и я бы так легко сюда не проник. Нет, я, конечно, все равно бы скорее всего его завалил, но мне это было бы сделать определенно труднее. Или, если бы он не пил, просто спрятался бы где-то в свою последнюю ночь на острове, а не заливался бы дома, отрываясь напоследок и реализуя свои тайные желания.

– …я боюсь, что меня просто убьют, – севшим голосом закончила Жаклин, которая пока я думал, все продолжала рассказывать.

– И съедят, – задумчиво, погруженный в свои мысли, кивнул я.

– И съедят, – предательски задрожали губы женщины.

Н-ну… Вообще правильно боится, так-то. Выводить криминальные деньги в белые счета, а потом валить хозяев кэша – игра интересная и прибыльная, но опасная. Знала на что шла. Но… советник комитета Банка Африки, неужели у нее там нехватка в зарплате ощущалась?

– Цена вопроса? Сколько буратин вы закопали, и какую сумму поделили?

– Всего шесть клиентов. Окончательно закрыли, как это называл Джордж, вопрос двоих, и еще недавно забрали деньги каннибалов. Это седьмые. Общая цена вопроса для меня – пятнадцать миллионов фунтов.

«Сколько?!»

– Это каждому? – в отличие от завопившего внутреннего голоса, вслух я спросил совершенно спокойно.

– У Франка и Линдена чуть меньше, – немного замялась и потупилась Жаклин. – У меня да, пятнадцать.

– Чуть меньше это сколько?

– У них по девять.

Жаклин, кстати, большая молодец – себя совсем не обидела. Все в дом, все в дом. И не думаю, что Франк и Линден знают, что у нее пятнадцать на счету.

Пятнадцать миллионов фунтов. Это очень большие деньги, и игра действительно стоит свеч. С другой стороны, обчистить двоих буратин, а потом еще и каннибалов кидать? Понятно, что аппетит приходит во время еды, но… Им эти деньги, если бы все было хорошо, задницей что ли есть?

Вот куда? Не понимаю. Просто не понимаю.

Хотя… Если Линден любовник, а деньги легкие и «безо всякого риска», то почему бы и нет? Более умные люди на более глупые удочки попадались, теряя в жажде легкого заработка все собственные накопления и даже жизни.

– У тебя пятнадцать миллионов. Фунтов, не кредитов. Ты можешь купить себе билет куда угодно, скрывшись с Занзибара и никогда в жизни больше не увидеть каннибалов.

Жаклин только головой обреченно покачала.

– Почему? – вкрадчиво спросил я.

– Во вторник, на сессии Колониального комитета ООН племя Гамамбилу будет официально признано как полноправный член международного сообщества. Члены племени отказываются от практики убийств для поедания человека, в их традиции останется только ритуальная трапеза умершим своей смертью членом племени, на его поминках, как дань уважения предкам.

– Звучит как-то… варварски, – подумал было я.

– Ритуальная трапеза. В утвержденном своде законов племени человеческое мясо теперь заменяется свининой. Там прописано положение, что… в общем, неважно. На поминках будут есть свинину, но договорившись считать, что едят умершего, обогащаясь мудростью поколений.

Все равно звучит как-то по-варварски – хотел было сказать я. Но потом одернул себя, вспомнив, что христиане при крещении тоже образно вкушают «…и Плоть и Кровь его». А еще вспомнил, что в этом колониальном мире на большинстве территория Африки местные аборигены по-прежнему считаются частью окружающего мира, всего лишь одним из экологических факторов.