Оперативный центр. Зеркальное отражение - Том Клэнси

– Законы, принятые твоими дружками на Капитолийском холме, – возразил Роджерс, – а не законы человеческой морали. Ты занимаешься тем, что необходимо в Конгрессе, но, как сказал Бенджамин Франклин: "Необходимость никогда не бывает хорошим советчиком". – Роджерс посмотрел на Худа: – Поль, ты меня знаешь. Для меня "Бомбардир" дороже собственной жизни, однако еще важнее делать правое дело. А остановить поезд – это правое дело.

Худ внимательно слушал оппонентов. Роджерс и Коффи подходили к проблеме с разных сторон, и оба они были по-своему правы. Однако окончательное решение предстояло принять ему, и директор Опцентра страшно мучился от сознания того, что он сейчас, сидя в уюте и безопасности, должен решать судьбу шестерых людей на обледеневшей скале, сопоставляя ее с судьбой мира.

Поль Худ ввел в компьютер код связи с Жучком Беннетом, и на экране монитора появилось лицо его помощника.

– Да, Поль?

– Свяжись с "Бомбардиром" через спутник, узнай, может ли подполковник Скуайрс сейчас говорить. Если не может, пусть сообщит, когда ему будет удобно.

– Будет исполнено, – ответил Жучок, и его изображение, моргнув, погасло.

Роджерс, похоже, был чем-то недоволен.

– Поль, что ты собираешься делать?

– Командир у нас Чарли, он находится на месте, – ответил Худ. – Я хочу выслушать его мнение.

– Он профессиональный солдат, – напомнил Роджерс. – Как ты думаешь, что он ответит?

– Если он может выйти на связь, сейчас мы это услышим.

– С солдатами так обращаться нельзя, – сказал Роджерс. – Так поступает не командир, а управляющий компанией. Мы можем задавать себе только один вопрос: мы за "Бомбардир" или против? Неужели нельзя определиться с этим и идти до конца?

– Можно, – холодно ответил Худ. – Однако после нашей операции в Корее я порылся в архивах и перечитал твои замечания, написанные в бытность работы в составе специальной объединенной группы, которая занималась освобождением наших заложников, захваченных революционными гвардейцами аятоллы Хомейни. Ты был прав относительно того, что наши бойцы готовы только на бумаге. И ты был прав, выражая особое беспокойство по поводу эвакуации передового отряда специальных сил, которым предстояло проникнуть в Тегеран за несколько дней до проведения операции "Орлиный коготь". Если бы не ты, у наших ребят не было бы запасного плана, который позволил им после провала операции вылететь из международного аэропорта "Мехрабад" на борту самолета авиакомпании "Суисс-эр". Как ты додумался до такого?

– Если бы им пришлось покидать конспиративный дом по одному, у иранцев было бы значительно больше времени, чтобы выйти на их след, – сказал Роджерс. – Гораздо разумнее было купить билеты на обычный рейс и поскорее вылететь из страны ко всем чертям.

– С кем ты разрабатывал этот план? – спросил Худ.

– Вместе с Ари Моро; он подготовил для наших ребят конспиративный дом.

– С нашим человеком на месте, – задумчиво произнес Худ. Компьютер пискнул, и на экране появилось лицо Жучка Беннета. – Да, Стив?

– Я отправил нашу просьбу Хонде в наушники. Теперь остается только ждать.

– Спасибо, – сказал Худ. Он снова повернулся к Роджерсу: – Сейчас у нас не Вьетнам, Майк. Мы не собираемся лишать наших людей на месте моральной и тактической поддержки. Если Скуайрс согласится идти до конца, я его поддержу, и пусть потом Конгресс сдирает с меня шкуру.

– Отвечаешь не ты, – тихо напомнил Роджерс.

– Да, "Бомбардир" подчиняется тебе, – согласился Худ. – Однако я отвечаю за то, чтобы его действия не выходили за границы, установленные комиссией Конгресса.

На связь снова вышел Жучок Беннет.

– Подполковник Скуайрс надевает наушники, Поль. Сейчас я переключу его на вас.

Худ прибавил громкость.

– Подполковник Скуайрс?

– Так точно, сэр! – ответил Скуайрс. Его голос прозвучал отчетливо, несмотря на потрескивание, вызванное снегопадом.

– Какая у вас обстановка? – спросил Худ.

– Четверо "бомбардиров" уже почти спустились к подножию скалы. Мы с рядовым Ньюмайером готовы к спуску.

– Подполковник, – заговорил Роджерс. – На крышах вагонов русские солдаты. Мы насчитали десять-одиннадцать человек, они обеспечивают СВЮЗ.

Север, восток, юг, запад – круговое наблюдение, понял Худ.

– Мы тревожимся за вас, – сказал он. – Как вы думаете, разумно ли продолжать выполнение операции?

– Ну что вам сказать, сэр, – ответил Скуайрс. – Я вот тут стою и любуюсь ландшафтом.

– Любуетесь ландшафтом? – переспросил Худ.

– Так точно, сэр. На мой взгляд, задача осуществима, и я прошу вашего разрешения довести дело до конца.

От Худа не укрылось, как блеснули глаза генерала Роджерса. Это была гордость, а не злорадство.

– Вам известны наши требования, – продолжал Худ.

– Русских мы не трогаем, – сказал Скуайрс. – Думаю, мы справимся. Если же нет, мы сворачиваемся и отходим к месту эвакуации.

– Что ж, план неплохой, – заметил Худ. – Мы будем наблюдать за составом и в случае чего дадим вам знать.

– Благодарю вас, сэр... Генерал Роджерс, как говорят в здешних краях, "dosvedanya". До встречи.

Вторник, 14.32, Санкт-Петербург

Пегги остановилась у допотопного телефона-автомата на набережной канала Грибоедова. Оглядевшись по сторонам, она вставила в щель двухкопеечную монету. Поймав на себе недоуменный взгляд Джорджа, Пегги объяснила:

– Звоню Волкову на сотовый.

Ах да, спохватился тот. Русскому шпиону. За всем прочим Джордж начисто забыл о нем. В курс подготовки бойцов "Бомбардира" входило умение изучать окружающую обстановку рассеянным с виду взглядом, запоминая подробности, на которые большинство людей не обратили бы внимания. Простой человек смотрит на небо, на море, на горизонт – впечатляющие образы. Однако "информация" кроется не в них. Она в темной лощине под небом, в укромной бухточке на берегу моря, в переулке, уходящем за дома. Вот на что устремлен взгляд "бомбардиров". И на людей, в первую очередь на людей. Дерево или почтовый ящик не таят в себе никакой угрозы, а вот человек, который за ними прячется, может представлять собой опасность.

И поскольку рядовой Джордж не разглядывал деревья в парке и оживленные аллеи, он обратил внимание на то, что бородатый мужчина, дремавший на скамейке, проснулся. Теперь он медленно шел всего в каких-то двухстах ярдах от телефона-автомата со своим сенбернаром на поводке, причем и хозяин, и собака учащенно дышали. Значит, им только что пришлось быстро бежать.

– Эрмитаж, "Мадонна Конестабиле" Рафаэля, слева от картины, первая минута каждого часа и каждой половины часа. После закрытия музея отправляйтесь на Крестовский проспект, в Приморский парк Победы, обопритесь на дерево левой рукой.