Возвращение - Геннадий Владимирович Ищенко

– А почему отвечал не на все вопросы?

– Я не Дельфийский оракул. Что мне попалось в сети и вызвало интерес, то и запомнил. И такого было достаточно много. Но не все тайны были открыты, да и не читал я всего. Я и вам не отвечу на все вопросы.

– А что ты так зажат? – заметил он.

– Как я, по-вашему, должен себя чувствовать, если меня допрашивает один из самых влиятельных людей страны и видно, что он мне абсолютно не верит? С Леонидом Ильичом я держался по-другому. Он поверил сразу, хотя было больше поводов для недоверия, чем у вас.

– Тебя будут постоянно проверять, – сказал он, поднявшись с кресла. – Будь к этому готов. Твоя работа не останется без вознаграждения, но вашу свободу ограничат.

– В Минске её тоже ограничили, – сказал я, – но не сильно. Временами присматривали оперативники, по моей просьбе обучали самбо и заставили носить несерьёзный ствол. Этажом ниже поселили следователя, который передавал мне вопросы и забирал ответы. Вся связь шла через него, с людьми группы Машерова я встречался считанные разы.

– Оружие мальчишке? – удивился он.

– Я старший лейтенант и из выданной мне хлопушки отстрелялся не хуже оперативников. Воспользоваться так и не пришлось, но это и к лучшему.

– Да, я забыл. Но всё равно это нарушение. Здесь охрана будет плотнее, так что тебе не придётся самому защищаться. Но мы обговорим это с профессионалами. А вариант с соседом надо обдумать, возможно, так поступим и мы. Незачем привлекать к тебе лишнее внимание. С тобой хочет побеседовать Келдыш. Знаешь о таком?

– Мстислав Всеволодович? Конечно, знаю.

– Возможно, придётся консультировать учёных, конечно, не напрямую, а через посредников. О тебе знает только президент Академии. С тобой говорили об экстерне?

– Как только обживёмся на новых квартирах, так и начну готовиться. Нужно с месяц посидеть за учебниками, чтобы нормально отчитаться за два класса.

– А что за ерунда с женитьбой?

– Мы любим друг друга и хотим через год пожениться.

– Почему через год?

– Мы готовы и сейчас, тем более что пока не собираемся заводить детей. Но через год нам будет шестнадцать лет. В моё время в таком возрасте уже женили, хотя в России это не было распространённой практикой.

– Вы что, уже…

– Ещё нет, терпим из последних сил. Я думаю, что можно сделать исключение. От кого многое зависит, тому можно кое-что позволить, тем более что к шестнадцати мы закончим школу, а зарабатываю я больше отца.

– Посмотрим на твою работу, – ответил мне Суслов словами Брежнева. – Ладно, мы с тобой ещё побеседуем.

Я вышел следом за ним в гостиную, но Люси там не оказалось.

– Девочки смотрят фотографии в комнате Вики, – сказала Виктория Петровна. – Если хочешь, можешь к ним присоединиться, только сначала постучи в дверь.

– Спасибо, я подожду здесь, – ответил я и сел на диван.

Из прихожей вышел провожавший Суслова Брежнев.

– Что ты такой хмурый? – посмеиваясь, спросил он. – Не понравился мой гость? Он не такой доверчивый, как я, и с ним тяжелей общаться, но человек хороший, и какое у него сложится мнение, будет зависеть только от тебя. Если станешь для него своим, не бросит никогда. Но это нелегко, и тебе надо будет стараться. А моя внучка прилипла к вам намертво, так просто от неё теперь не отделаетесь. Ладно, поговорим по завтрашнему дню. Я уеду к девяти, а вы можете отдыхать. За вами пришлют машину и отвезут на квартиру, где у каждого будет своя комната. С вами будет жить наш сотрудник. Этот человек в курсе дел, кто вы и откуда. Суслов сказал о Келдыше? С ним можешь говорить только о науке. Для вас эта квартира не тюрьма. Можете съездить на экскурсию, в кино или в один из парков. Но всё это только в сопровождении охраны. Если нужно что-нибудь купить, скажете, и вам купят. Деньги на это выделены. Когда будете жить в семьях, контроль станет не такой строгий, но ваши выходы будут контролироваться.

– А когда ждать родителей? – спросил я.

– Скоро. Запрос на них уже отправлен, квартиры готовы. Завтра вам всё подробно расскажут и покажут, а сегодня отдыхайте. Только сначала мы с тобой побеседуем о реформе, которую проводит Косыгин. Что можешь о ней сказать?

– Леонид Ильич, я не экономист и глубоко в неё не вникал. Проводилась она в основном с шестьдесят пятого по семидесятый год. Восьмая пятилетка получила название «золотой» из-за высоких темпов роста среднегодового национального дохода СССР. Я могу попытаться вспомнить подробности, но вам проще узнать их у Алексея Николаевича. Но эта реформа убирала только часть недостатков, присущих нашей экономике. При Горбачёве предпринимались попытки ввести рыночные механизмы при общем плановом ведении хозяйства. Там были интересные мысли, просто всё сделали через задницу. Китайцы пошли дальше и сумели по валу обогнать Америку. Я предложил бы передать часть торговли и сферы услуг в частные руки, как в Польше, но боюсь, что товарищ Суслов меня где-нибудь закопает.

– Ты ещё предложи организовать крестьянские фермы, как в Америке! – сказал Брежнев.

– Организовывали, – ответил я, – только они оказались неэффективными. Нужно наводить порядок в колхозах и совхозах, а главное – вложиться в хранение собранного. Никто не гноил столько сельхозпродукции, как мы! Я сам не один раз выбирал картофель из груд гнилья.

– Об этом много написано в бумагах, которые белорусы передали в плане подготовки к засухе. Уже создана комиссия, которая выборочно проверит хранилища. Будем наводить порядок в имеющихся и строить новые. Средства для этого найдём. А с предложениями по торговле пока придержи язык. Как-нибудь встретимся, и всё расскажешь.

Ещё немного поговорили, потом к нам присоединилась Виктория Петровна, и я стал развлекать их анекдотами. На их смех из комнаты Вики вышли девочки, для которых рассказал несколько историй из «Ералаша».

– Тебе нужно поступать в театральный институт, – сказала Виктория Петровна. – Замечательно рассказываешь. Задержались бы вы у нас, пока не приедут родители.

– У ребят есть другие дела, – сказал Леонид Ильич, – но они нас ещё навестят.

«Другие дела» начались, когда нас на следующий день привезли в четырёхкомнатную квартиру обычной многоэтажки. В ней же поселили симпатичную стройную женщину лет сорока.

– Елена Викторовна, – представилась она. – Когда мы одни, можете звать по имени. Вас я знаю. Геннадий, это твоя комната, а эта – Людмилы. А сейчас садитесь и читайте инструкцию. Когда закончите, распишитесь в том, что ознакомлены. Вот ручка. Пока здесь живёте, я заменяю вам родителей, организую охрану, и всё общение с внешним миром. Если у