Фанатка - Рейнбоу Рауэлл

Рен!

– Что? С ней все в порядке?

– Она слишком много выпила. Кто-то привез ее сюда. Если честно, я ничего толком не знаю. Думала, может, ты знаешь.

– Нет, – сказала Кэт, – не знаю. Я еду. В какой больнице?

– Святой Элизабет. Я уже позвонила вашему отцу. Он вылетает домой.

– Хорошо, – сказала Кэт. – Я еду.

– Отлично, – ответила Лора. «Твоя мама!» – Хорошо.

Кэт кивнула, все еще держа телефон на расстоянии, потом уронила его на колени и нажала отбой.

* * *

За ней заехала Рейган. Сначала Кэт набрала Ливая, но не чтобы попросить о помощи, ведь ему пришлось бы добираться четыре часа. Ей просто хотелось «коснуться базы» (и почувствовать себя в безопасности). Ливай не взял трубку, поэтому Кэт отправила ему короткую эсэмэску.

Рен в больнице.

Позвонила отцу. Он тоже не ответил.

Рейган знала, где находится больница Святой Элизабет, и подбросила Кэт до самого входа.

– С тобой пойти?

– Нет, – сказала Кэт, надеясь, что Рейган не заметит неискренности.

Так и вышло. Соседка уехала, а Кэт несколько секунд стояла перед вращающейся дверью, понимая, что не может зайти внутрь.

На ночь больница почти закрылась. В регистратуре никого не было, главный лифт не работал. Наконец Кэт добралась до отделения неотложной помощи. Дежурный санитар сказал ей, что Рен перевели наверх, и направил Кэт по еще одному пустому коридору. Она вышла из лифта на шестом этаже, не совсем понимая, кого искать.

Кэт пыталась представить лицо Лоры, но помнила лишь, как выглядела мать на семейных фотографиях: длинные каштановые волосы, большие карие глаза. Серебряные серьги кольцами. Бледно-голубые джинсы. На свадебном снимке она была в простом желтом сарафане, животик уже немного выступал.

Но здесь этой женщины Кэт не увидела.

Комната ожидания почти пустовала, только в углу сидела блондинка, сжав лежавшие на коленях руки в кулаки. При виде Кэт она подняла голову:

– Кэтер?

Спустя несколько секунд все черты и цвета встали на место, и Кэт узнала лицо матери. За это короткое мгновение Кэт словно мысленно расстроилась: одна подбежала к светловолосой незнакомке, обхватила руками ее ноги и уткнулась лицом в живот; вторая могла лишь кричать во весь голос; а третья просто подожгла мир – посмотреть, как он горит.

Женщина встала и сделала шаг к Кэт. Та окаменела.

Лора прошла мимо нее к посту регистрации и что-то тихо сказала.

– Вы сестра? – спросила у Кэт сотрудница больницы, подняв голову, и Кэт кивнула. – Нам лишь нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов.

Но Кэт оказалась не слишком полезной: она не знала, что пила Рен, где или с кем провела вечер.

Остальные вопросы были неловкими в присутствии незнакомого человека – точнее, Лоры, которая стояла рядом и наблюдала за лицом Кэт, будто делая записи. Кэт беспомощно, но опасливо посмотрела на мать, и та отошла в угол.

Часто ли Рен употребляла спиртное? Да. Часто ли пила до потери сознания? Да. Падала ли она в обмороки? Да. Употребляла ли наркотики? Не знаю. Употребляла ли какие-нибудь лекарственные препараты? Противозачаточные. Есть ли у вас страховой полис? Да.

– Могу я увидеть ее? – спросила Кэт.

– Пока нет, – ответила медсестра.

– Она в порядке?

– Я не приставлена к ней, но доктор только что посвятил вашу мать в подробности.

Кэт вновь посмотрела на Лору, свою мать, на эту унылую блондинку с уставшими глазами и в очень дорогих джинсах. Кэт села напротив нее, стараясь успокоиться. Никакого воссоединения быть не могло, ни в коем случае. Кэт приехала сюда ради Рен.

– Она в порядке? – спросила Кэт.

Мать подняла глаза:

– Думаю, да. Но она еще не очнулась. Кто-то оставил ее возле приемного отделения несколько часов назад. Кажется, она почти не… дышала. Не знаю, как это все происходит. Они делают ей капельницу. Теперь остается ждать.

У Лоры было удлиненное каре: волосы по обе стороны лица походили на заостренные крылья, заканчивающиеся чуть ниже подбородка. На ней была накрахмаленная белая рубашка, на пальцах – слишком много колец.

– Почему они позвонили тебе? – спросила Кэт.

Возможно, вопрос прозвучал грубо, но ее это мало заботило.

– Ну… – произнесла Лора, дотянулась до бежевой сумки фирмы «Коуч» и, достав телефон Рен, передала его Кэт. – Они нашли меня в контактах. Сказали, что всегда в первую очередь звонят маме.

«Маме», – с горечью подумала Кэт.

Она набрала отцовский номер и сразу же попала на автоответчик. Поднялась и отошла в сторону, минуя несколько стульев, чтобы заполучить пару футов личного пространства.

– Пап, это Кэт. Я в больнице. Рен пока не видела. Позвоню тебе, когда будет больше информации.

– Я недавно говорила с ним, – сказала Лора. – Он в Тульсе.

– Знаю, – ответила Кэт, глядя на телефон. – Почему он тогда не позвонил мне?

– Я… я сказала, что позвоню сама. Он собирался звонить в авиакомпанию.

Кэт вновь села, но не напротив Лоры. Вопросов к матери не осталось, а слушать ее и вовсе не хотелось.

– Вы… – Лора прокашлялась, будто у нее не хватало дыхания закончить предложение. – Вы все еще так похожи.

Кэт, вздернув подбородок, глянула на мать.

Так, словно смотрела в пустоту.

Или же на человека, в котором ты нуждался, просыпаясь от кошмарного сна.

Когда бы Ливай ни спрашивал ее о матери, Кэт всегда отвечала, что помнит не так уж много. Она не обманывала.

Но сейчас все обстояло иначе. Сидя в такой близости от Лоры, Кэт будто отворила в памяти некую потайную дверцу. И увидела мать четко, как наяву: та сидит по другую сторону обеденного стола и смеется над чем-то, сказанным Рен, – сестра не прекращает это повторять, а мама все смеется. Смех ее похож на фырканье. У нее темные волосы, она собирает их в хвост, оставляя там фломастер. И может нарисовать что угодно. Цветок. Морского конька. Единорога. А когда злится, то щелкает пальцами в их сторону. Щелк, щелк, щелк, пока говорит по телефону. Суровые брови, оскал. «Ш-ш-ш». Вот они с отцом в спальне, ругаются. А вот она в зоопарке, преследует павлина вместе с Рен. Раскатывает тесто для имбирного печенья. И опять разговаривает по телефону и щелкает пальцами. И опять в спальне, кричит. Она стоит на крыльце, заводя волосы Кэт за ухо, гладит ее по щеке длинным и плоским большим пальцем. Обещает то, чего не выполнит.

– Мы близнецы, – сказала Кэт.

Глупее ничего не придумала. Но как раз этого заслуживала фраза вроде «вы все еще так похожи», сказанная собственной матерью.