Графиня берет выходной - Екатерина Павлова

Руки начинают подрагивать, а губы растягиваться в неестественной улыбке. Подаю документы на проверку, мужчина за стеклянным окошком сравнивает фотографии и предлагает мне пройти дальше и положить личные вещи под лучи сканера.

Ладони становятся влажными, и пульс учащается. Ставлю сумку с вазой в проверочный бокс, а сама захожу под специальную рамку. По мне пробегает зеленый луч, и я иду дальше, к вещам.

Ожидаю, что вот-вот загорится красным светом стеклянный контейнер с моей сумкой, но пока с затаенным дыханием наблюдаю, как сканер ровным зеленым лучом гладит поверхность сумочки, просвечивая ее насквозь. Секунды кажутся невероятно долгими. Раздается тихий писк, означающий завершение проверки, сканер гаснет, а я спокойно выдыхаю и подхватываю свою сумку, проходя вглубь терминала.

С каждым шагом чувствую охватывающее меня облегчение. Пронесло. Генрих действительно знает, что делать. Кому нужна Донна Хендрикс и содержимое ее сумочки? Никому. А вот Генрих Истербрук — совсем другое дело. Краем глаза замечаю, как мой супруг встает под рамку-сканер и его окружает сразу же несколько таможенников. Помимо того, что они осматривают его личные вещи, так вдобавок еще и совершенно бестактным образом тщательно ощупывают его тело с головы до ног. Он послушно стоит, расставив в стороны ноги и руки, и таинственно улыбается. Проверочный сканер работает сразу же в нескольких режимах, но никаких нарушений не находит.

— Господа, скоро начнется посадка на самолет, я хотел бы зайти на его борт в числе первых, не люблю сидеть в многолюдных залах ожидания, — откашливается Генри и вопросительно смотрит на таможенников. Они задумчиво мнутся, переглядываются между собой, но более задерживать ни Генриха, ни других пассажиров, скопившихся за нашими спинами, не могут. Кривятся и неохотно допускают его на посадку.

Генрих приближается ко мне, жестом приглашая двигаться дальше. Я натянуто улыбаюсь и прижимаю к боку сумочку с вазой. Одновременно с этим вижу, как за его спиной к таможенникам подходит несколько людей в черных костюмах из службы безопасности аэропорта, они что-то оживленно обсуждают и кивают в нашу сторону.

Тяжело сглатываю, отворачиваюсь от мужчин и подхватываю Генриха под руку:

— Поспешим! — бормочу, ускоряя шаг. Посадка только началась, и мы должны как можно быстрее оказаться на борту самолета. Каблуки стучат по мраморной плитке, отбивая торопливый ритм. Шаги Генриха широкие, быстрые, уверенные. До стойки регистрации остается каких-то десять шагов, уже кажется различимой улыбка на лице девушки-администратора, она уже готова проверить наши билеты и пожелать доброго пути.

— Мисс Хендрикс, — раздается на нашими спинами, я напрягаюсь и крепко сжимаю ладонь Генриха.

Мы останавливаемся на ходу и смотрим на группу людей, преграждающую нам путь.

— Мисс Хендрикс, настойчиво просим проследовать вас с нами в отделении полиции аэропорта для повторного досмотра, — заявляет самый главный из них, важно причмокивая и подергивая рыжей щеточкой усов над губами.

— Хотелось бы знать, чем вызвана ваша просьба. Я только что прошла досмотр, никаких нарушений выявлено не было, — высокомерным тоном осведомляюсь я и вскидываю голову, желая пригвоздить мужчин к полу силой своего взгляда. Расправляю плечи и непринужденно отставляю ногу в сторону, показывая, что без каких-либо пояснений и с места не сдвинусь.

— Внутренние регламенты службы безопасности, — выдвигается вперед другой мужчина в черном пиджаке, высокий и с военной выправкой. От него так сильно разит опасностью, что хочется всерьез задуматься над выше озвученным предложением, — Мы имеет право без объяснения причин досматривать пассажиров повторно, если на то есть необходимость. Вы собираетесь оказать нам сопротивление?

— Боже упаси, — фыркаю, не меняя своей расслабленной позы, — Ладно, хорошо, если очень нужно, то можете досмотреть меня повторно.

— Я тоже хотел бы присутствовать на повторном досмотре своей… подопечной, — включается в разговор Генрих.

Усатый поджимает губы, а высокий, напротив, довольно усмехается и чересчур добродушно соглашается:

— Как пожелаете, Лорд Истербрук.

Жестом прошу указать направление и неспешно следую за мужчинами. Генрих идет рядом со мной, поддерживая за руку, но я медлю, стараюсь растягивать каждый свой шаг в надежде, что меня осенит какая-нибудь гениальная идея, которая позволит нам избежать неминуемого разоблачения.

В голове пусто, лишь липкий страх пронизывающей дрожью мое тело насквозь бегает по позвоночнику. Генрих же спокоен. Спокоен, как и всегда.

Мы заходим в комнату с табличкой «Полиция» на двери, и наши сопровождающие просят положить на стол сумки и прочие личные вещи. Двое таможенников с мобильными сканерами в руках тут же старательно принимаются их осматривать. Яркий луч аппарата несколько раз меняет свой цвет, что означает несколько уровней проверки, но ни разу он не вспыхивает красным сигналом.

— Простите, но посадка на рейс заканчивается через двенадцать минут и тридцать секунд, — не глядя на часы, проговаривает Генрих, — Нам хотелось бы успеть на самолет. Наше опоздание по вашей вине может вызвать небольшое, но очень серьезное недопонимание между нашими странами.

Усатый вновь фыркает, недовольно морщит нос и поводит щеточкой усов, зато высокий деланно вздыхает и тихо качает головой:

— Поверьте, Лорд Истербрук, конфликт между нашими странами не за горами. На вас поступила жалоба, в которой говорится, что вы целенаправленно собираетесь вывезти с территории Объединенных эмиратов ценности государственной важности.

— Извольте пояснить, о каких ценностях идет речь, и кто именно выдвинул обвинения, — холодно уточняет Генрих. Я же стою неподвижно с каменной маской на лице и из последних сил стараюсь не бледнеть и не дрожать.

На короткое время в комнате воцаряется тишина. Слышно, как тикают настенные часы, и кипит в углу комнаты чайник.

— Обвинения выдвинул я, — из соседней комнаты нам навстречу выходит приземистый мужчина в дорогой восточной одежде, сплошь ушитой золотыми нитями и драгоценными камнями.

— Великий эмир Ширтана Саид Ибн Рашид? — деланно удивляется Генри и складывает ладони на груди в учтивом поклоне, — Приветствую вас, о великий. Премного удивлен встреться здесь с вами. Во истину говорят, неисповедимы пути Всевышнего.

— Мне доводится, что нет ничего удивительного в нашей встречи, — усмехается эмир, и его пухлые губы кривятся в сардонической улыбке, — Наша встреча была предопределена в тот момент, когда вы взяли вещь, по праву вам не принадлежащую.

— Простите, но о чем идет речь? — изумленно приподнимает брови на лоб Генрих. Я же заставляю уголок своей губы подняться вверх. С первого раза не получается, губы дрожат и норовят искривиться в жалостливом выражении лица. Но я стараюсь, и уголок рта наконец поддается моим усилиям, на губы ложится легкая улыбка удивления.

— Речь идет о том, что если вы не отдадите Сияние Сахари, то таможня эмирата будет вынуждена арестовать вас за контрабанду, Лорд. — начинает выходить из себя эмир.