Проклятое наследство - Татьяна Корсакова

– Приятно, что хоть кто-то меня узнал, баронесса. – Мальчишка криво усмехнулся, склонился в шутовском поклоне. – Только прошу вас, называйте меня Климом, мне так привычнее.

– Я понимаю. – Баронесса тоже кивнула. – Как скажете, Клим. Я смотрю, вы не удивились. В отличие от Матрены Павловны и господина Пилипейко. Давно правду узнали?

– Только что.

– Хорошо. В таком случае мне будет проще вести свой рассказ. Но сначала…

…Сначала баронесса стащила перчатки и только потом сняла маску. Матрена Павловна со свистом втянула в себя воздух, Наташка вскрикнула, а Викеша испуганно отшатнулся.

Лицо ее было безобразно. Половина лица… Белесые рубцы стягивали угол глаза и верхнюю губу, бороздили щеку, спускались вниз, на шею. Тонкие кисти тоже были исполосованы шрамами. До кости…

– Не пугайтесь, – сказала она с улыбкой, и улыбка эта обезобразила ее еще сильнее. – К этому можно привыкнуть. – Я вот привыкла…

…Никогда ей к этому не привыкнуть, к собственному отражению в зеркале, к непроходящей душевной боли. Только и остается, что вспоминать и мечтать о мести. Долгие годы мечтать.

Он влюбился в нее с первого взгляда. Красавец, миллионер, муж единственной племянницы. Она противилась этому больному, звериному какому-то чувству как могла, а потом уступила, наплевала и на племянницу, и на мораль, сдалась на милость победителя. Ах, как он ухаживал, какие красивые слова говорил! Вот только жениться не обещал, но Агате и не нужны были эти обещания, от Сергея Злотникова ей было нужно другое – воспоминание, которое навсегда останется с ней, когда он уедет. А он уедет, в этом не было никаких сомнений. В далекой России, о которой сама она не вспоминала уже много лет, у него был собственный остров, и на острове этом он строил замок. Настоящий, как на средневековых гравюрах. Сергей даже наброски Агате показывал, хвалился своим будущим замком, мыслями был там, на острове.

А в доме Агаты тем временем появилась пани Вершинская, девица скучная, ничем не примечательная, но, по словам Сергея, весьма полезная. Он нашел ее в Варшаве, как и иных престранных личностей, что составляли его свиту. По-настоящему Агату заинтересовал лишь майстер Шварц, известный в узких кругах алхимик. Был он мрачен и неприветлив, носил черные одежды и испещренный непонятными символами серебряный медальон, на Агату смотрел с несвойственным мужчине равнодушием. А девица Вершинская казалась самой заурядной. В Сергея она была влюблена, Мари презирала, а Агату ненавидела. Чуяла в ней соперницу? Да какие ж они соперницы: Агата – красивая, богатая, яркая, как бабочка, и эта унылая девка из вымирающего шляхетского рода, прислуга! Впрочем, сама пани Вершинская прислугой себя не считала, повсюду таскалась за ними с Сергеем. И на деловые встречи, и в оперу. Компаньонка, делоуправительница…

В роскошной венской опере на фоне блистательной Агаты она выглядела особенно жалко. И ничтожность свою чувствовала, на любовницу хозяина бросала полные ненависти взгляды, от сдержанных комплиментов господина Шульца презрительно отмахивалась. Герман Шульц был в большей мере другом, чем управляющим, знал все тайны Агаты, включая и амурные, никогда не осуждал, всегда поддерживал. Сергея Герман не любил, считал человеком недостойным. Говорил он об этом прямо, не таясь, как старый друг. Но Агата знала правду, как всякая женщина, чувствовала, что отношение к ней Германа давно уже вышло за границы дружеские. Он любил ее так же, как пани Вершинская любила Сергея Злотникова. Вот только любовь его была сдержанной и благородной, от нее не веяло смрадом несбывшихся надежд.

Тем вечером в опере Сергей познакомил ее с дядюшкой Мари по отцовской линии. Антон Петрович Кутасов показался Агате скучным и неинтересным. Во время их короткого разговора он то и дело бросал взгляды в сторону соседней ложи, в которой Агата разглядела барышню весьма яркой наружности, но напрочь лишенную аристократизма. Поскольку спутницу свою Антон Кутасов представить не решился, Агата сделала вывод, что она скорее всего не законная жена, а любовница. На Агату девица поглядывала с жадным, совершенно провинциальным любопытством, и по многозначительной усмешке было ясно, что о них с Сержем она наслышана и знает об их отношениях куда больше несчастной Мари. Ну да и бог с ней! У каждого свое счастье.

А вечер тем временем перетек в ночь, подсветился полной луной и разноцветными фонариками, развешенными для красоты на деревьях в парке. Агата любила и свой парк, и эти вот фонарики, возвращавшие ее в детство. На ночную прогулку она вышла в одиночку. Хотелось поразмышлять в тишине и уединении. Случилось то, чего она так страстно желала, чего не смогла получить в законном браке. У нее будет ребенок! Сомнений в том нет никаких, надо лишь решить, стоит ли рассказывать о беременности Сергею…

Погруженная в раздумья, Агата не сразу заметила черную тень, ступившую на парковую аллею. И когда тень с тихим рычанием набросилась на нее и принялась рвать в клочья, не сразу почувствовала боль. У тени были яркие, по-человечески разумные глаза, огромные когти и клыки, с которых на лицо Агаты падала кровавая пена. Волк… Волк-людоед, о злодеяниях которого уже не первую неделю шептались на улицах Вены…

Агата пыталась кричать, но острый коготь зверя прочертил кровавую полосу на ее горле, и крик захлебнулся, перешел в беспомощное сипение. Когда волчьи челюсти сомкнулись на ее щеке, вырывая кусок плоти, Агата думала лишь о том, чтобы уберечь своего еще нерожденного ребенка, закрывала руками не лицо, а живот…

Зверя спугнули. Или зверь ушел сам, насладившись вкусом ее крови и ее боли? Агата этого не знала, она потеряла сознание. А когда пришла в себя, парк с фонариками исчез, луну реальную заменила луна, вышитая золотом на балдахине ее кровати. Рядом сидел верный Герман, смотрел с тревогой и надеждой. А Сергей не пришел ни той ночью, ни следующей. Не хотел видеть ее обезображенного лица? Не желал ничего слышать о ребенке?

Вместо Сергея явился майстер Шварц, и Герман безропотно пропустил его, чужого человека, в ее покои.

– Агата Дмитриевна, не отворачивайтесь, поговорите с ним, – сказал он с мольбой.

Что она могла рассказать алхимику? Что он хотел у нее узнать?

Узнать он хотел о звере и в вопросах своих был настойчив и даже жесток, но измученная болью Агата неожиданно ему доверилась, даже позволила себя осмотреть. Первым делом майстер Шварц изучил ее раны, вторым зачем-то осмотрел зубы, а потом долго и пристально всматривался в глаза. Что искал?

Наверное, Агата спросила об этом вслух, потому что алхимик ответил. Голос его звучал так, словно разговаривал он сам с собой.

– Любопытно. – Он снял с шеи свой медальон и совершенно бесцеремонно прижал серебряный диск ко лбу Агаты. Ей бы прогнать этого зарвавшегося шарлатана прочь, вот только сил не было. А от диска исходил приятный холод, и боль, не отпускавшая ее ни на секунду, вдруг отступила, подарила спасительную передышку. – Раньше он никого не оставлял в живых.

– Кто?

– Вервольф. На вас напал вервольф, баронесса. Понимаю, в это сложно поверить, но так оно и есть.