Позолоченное великолепие - Розалинда Лейкер

Парджетеры гостили у нее на Арлингтон-стрит как раз в то время, когда Изабелла потеряла золотой кулон с жемчугом, который ей подарил Оуэн во Флоренции в дни, наполненные радостями и горестями. Изабелла дорожила им больше всего и с трудом скрывала глубокое огорчение, когда обнаружилась пропажа. Она еще больше вышла из себя, когда юная Элизабет, посланная в каретный сарай принести веер, который Сара оставила в паланкине, вернулась взволнованная, сделала реверанс и протянула Изабелле руку.

— Смотрите, мадам! Видите, что я нашла в паланкине!

Это был золотой кулон, помятый каблуком Сары, но его еще можно было починить. Глаза Изабеллы наполнились слезами радости.

— Спасибо, Элизабет. Какое счастье, что ты живешь в этом доме.

— О, мадам. — Девушка зарделась от удовольствия. С тех пор как ее мать умерла через несколько месяцев после прихода на Арлингтон-стрит, девочка еще больше осознавала, как ей повезло. Если бы не дорогой мистер Чиппендейл, она осталась бы в этом мире совсем одна и просила бы милостыню на улицах.

Раздался резкий голос Сары, сидевшей на диване рядом с Клодом. Она всегда стремилась подсесть к мужчинам.

— Где мой веер?

Элизабет обернулась к ней, ее лицо выражало испуг и смятение. От миссис Лавдей она получила не одну больную затрещину, о чем ее хозяйка ничего не знала.

— Извините, миссис Лавдей. Я совсем забыла о нем, когда заметила, как в крохотной щели сверкает золото.

— Тогда принеси его, дура.

Лоринда многозначительно переглянулась с мужем. Они оба не могли понять, как Изабелла может терпеть такое хамство. От Сары не услышали ни одного радостного слова по поводу того, что безделушку нашли, ее волновал лишь веер.

На следующий день Лоринда воспользовалась удобным случаем, чтобы заговорить с Изабеллой о том, что давно не давало ей покоя.

— Я хочу спросить тебя кое о чем. Это меня очень беспокоит.

Изабелла, уже открывшая стол Чиппендейла, чтобы сыграть в триктрак, взглянула на Лоринду.

— Что это?

— Ты позволишь моему брату писать тебе?

Изабелла села за игровой столик и не торопилась с ответом. Лоринда молча устроилась напротив нее.

— Почему ты решила обратиться ко мне с такой просьбой? Оуэн просил тебя об этом?

— Нет, он прямо так не сказал. Так уж случилось, что я умею, читать его письма между строк и сразу догадываюсь, когда он хочет спросить о тебе.

— Значит, ты ясновидица, — сухо заметила Изабелла, раскладывая фигурки из слоновой кости.

— Не будь циничной, Изабелла, — отпарировала Лоринда. — Тебе это не к лицу.

Изабелла опустилась на стул и посмотрела на подругу в упор.

— Синьора Коррадини все еще составляет ему компанию?

Лоринда от смущения покрылась густой краской.

— Эта дама живет не в Неаполе, а во Флоренции.

— Ее муж еще жив?

— Нет. Он умер совсем недавно.

— В таком случае она может жить, где пожелает. — Изабелла дала понять, что эта тема для нее исчерпана. — Тебе первой бросать кости, Лоринда.

Лоринда подняла ладонь, сверкавшую кольцами, нетерпеливо ударила по столу и спросила:

— Как ты можешь быть столь жестокой к мужчине, которого любишь, и столь снисходительной к своей эгоистичном сестре?

Изабелла побледнела. Она опасалась подобного разговора и чувствовала, что рано или поздно во время пребывания подруги в ее доме его не избежать. Он мог состояться не раз, когда Лоринда делала намеки и обрывала себя на полуслове.

— Я Оуэну ничем не обязана, — выдавила Изабелла, — а за сестру я пока несу ответственность.

— Однако ты любишь его, и он любит тебя. Я видела испуг на твоем лице, когда обнаружилась пропажа кулона, который он тебе подарил. Твое лицо озарилось радостью, когда его нашли.

— Я дорожу им потому, что он напоминает мне о прошлом. Он никак не связан с настоящим. Может, ты знаешь больше подробностей об интимных чувствах твоего брата ко мне, чем о моих чувствах к нему? Я сомневаюсь в этом. Ты просто строишь романтические и ошибочные предположения. Оуэн мог сделать достойный выбор, когда я была во Флоренции. Он сделал его в моем присутствии. Его возлюбленной стала синьора Коррадини.

— Но не на всю жизнь. Он не испытывает к ней таких чувств, как к тебе. Он и эта аристократка не собираются пожениться.

— Откуда у тебя такая уверенность? Ее ведь никак нельзя считать обычной куртизанкой.

— Дело в том, что она католичка, а он принадлежит к другой вере. Она выйдет замуж только за католика.

— Значит, он просил ее руки и получил отказ. — Изабелла наклонила голову. — Вот какие дела. Их особые отношения вполне могут длиться целую жизнь, а я не из тех, кто станет смеяться над этим. А теперь давай больше не будем говорить об этом.

— Как ты можешь с одной стороны проявлять сострадание, а с другой — каменную непреклонность? — не сдавалась Лоринда.

Изабелла едва заметно улыбнулась ей.

— Возможно, эта другая сторона превратилась в мрамор, пока я была в Италии. В чистый мрамор из Каррары.

— Это неправда. Я слишком хорошо знаю тебя. — Лоринда глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Твое мнение не переменится, если я скажу, что брат в последнем письме синьоре Коррадини написал, что вскоре собирается жениться на другой женщине?

Изабелла не дрогнула, но ее щеки запылали.

— Отнюдь нет, — кратко ответила она. — Поверь мне, дело не в том, что я затаила злобу или недовольство против него. — Ее голос зазвучал мягче. — У меня для этого нет повода, ведь он подарил мне самые счастливые часы в жизни. Просто его обман, словно нож, глубоко врезался в мою душу. Рана так и не зажила. Думаю, она никогда не заживет, я с этим ничего не могу поделать.

Обе женщины сидели неподвижно, смотря друг на друга, у одной лицо побледнело, у другой оно выражало разочарование. Стремление Лоринды выступить в качестве посредницы ни к чему не привели. Лоринда медленно взяла коробку с игральными костями и начала трясти ее. Они играли в триктрак и больше ни разу не упоминали Оуэна Марвелла.

Ювелир ловко устранил на кулоне все следы повреждений. Когда Изабелла достала кулон из покрытой бархатом шкатулки, в которой его доставили, она взяла эту вещицу за золотую цепочку и повесила на шею. Кулон качнулся над ложбинкой на груди Изабеллы, его прикосновение пробудило столь трогательные воспоминания, что ее руки легли на туалетный столик. Она опустила голову на руки. Она не плакала, она уже давно выплакалась, но боль и жадная тоска по Оуэну, как и прежде, пронзили каждую частичку ее существа.

Сара решила устроиться в один из лондонских театров и больше не пускаться в странствия. Изабелла разработала с юристами соглашение в отношении Сары точно так же, как Натаниел обеспечил пропитание ее матери. Сара могла поступить по своему усмотрению с деньгами, какие получит в театре или из других источников, но средства, выделенные Изабеллой, были оговорены условиями, обеспечивающими сестру на всю жизнь. Иначе та могла все проиграть в карты. Сара предпочла бы получить свой доход безо всяких условий и не проявила ни малейшей благодарности, но Изабелла и не рассчитывала на это. Ей было достаточно, что Сара снова начнет жить самостоятельно и в доме на Арлингтон-стрит никому не придется терпеть ее возмутительных выходок.