Тишина - Питер Хег

— Детей не похищали. Ко мне приходила девочка. Она предложила мне сделку. Она предложила мне найти одиннадцать остальных детей. И привезти их сюда.

Каспер вслушался в его систему. Может, он и говорил правду.

— А что ты получал взамен? — спросил он.

Каин не ответил.

— У матери Рабий ничего не получилось, — продолжал Каспер. — Кто-то стал использовать способности детей для своей выгоды. Вместо сострадания — деньги.

— Обязательно должно быть «вместо»? Что, не может быть «и/и»? Мне очень нравится твое исполнение партит для скрипки соло. Для Баха существовало «и/и».

Они спустились на этаж ниже в молчании.

— Все могло бы закончиться здесь, — продолжал Каспер. — Счастливый конец. Ты возвращаешь детей. Деньги.

Каин тихо засмеялся.

— Да и так будет счастливый конец.

— Чего хотели дети?

— Мир это узнает. В нужный момент. Это тоже связано с состраданием. И очень красиво.

— У Клары-Марии были следы побоев. Когда она приходила ко мне.

Каин посмотрел на свою правую руку. Каспер услышал где-то в глубине его души признаки потрясения.

— Это исключительные дети, — ответил он. — А это значит, что иногда они напрашиваются на исключительные оплеухи.

Каспер прислушался к могучей волне рядом с собой. Каин действительно был взволнован. В гармоничной части самого себя. Вторую его часть на время стало не слышно.

— Мы с тобой вместе, — продолжал Каин, — могли бы многое сделать. Я собрал совершенно особую группу людей. Которая может общаться с этими детьми. У меня большое дело. Мы могли бы зарабатывать деньги. И помогать миру двигаться в нужном направлении. Переходи ко мне.

Лестничный пролет заворачивался спиралью перед глазами Каспера.

— Подумай над этим, — продолжал Каин. — Возьми мой номер телефона.

Каспер автоматически протянул лотерейный билет. Этого человека окружал какой-то магнетизм, ему невозможно было сопротивляться. Билет уже почти весь был исписан, на нем, как в нотах в мажорно-минорной тональности, вряд ли оставалось место для чего-нибудь еще — бальная карточка с именами претендентов на танец была заполнена до отказа. Каин написал свой номер и вернул билет Касперу.

Потом достал носовой платок. Высморкался.

— Я очень чувствительный человек, — заметил он.

— Вижу, — ответил Каспер. — Когда идешь в банк, тоже сморкаешься всю дорогу?

Звучание Каина изменилось. Они стояли на краю и смотрели в бездну.

— Я исхожу из перспектив развития общества. Я — лучшее, что случилось с этими детьми за последнее время. Происшедшее с девочкой — несчастный случай. Это больше не повторится. События развиваются очень быстро. Мы имеем дело с явлением, равного которому мир до сих пор не видел. Эти дети нуждаются в помощи. В помощи и в руководстве. И я могу это обеспечить.

Каспер услышал, как в системе этого человека открывается дыра. Здоровая часть его личности зазвучала глуше. Теперь возобладало что-то другое. Он чувствовал, что сам теряет самообладание.

— Мне доводилось прислушиваться к самым разным людям, — сказал он. — В тебе я сейчас слышу, что ты был бы находкой для любого сумасшедшего дома.

Они вцепились друг в друга одновременно. Дверь открылась. В дверях стояла африканка. За ее спиной, в подворотне, стоял коренастый мужчина со слуховым аппаратом — Эрнст.

Каин отпустил Каспера. Прошел мимо женщины. Каспер окликнул его. Каин обернулся.

— Через две недели, — сказал Каспер, — я навещу тебя в тюрьме. И подправлю прическу.

Каспер разложил свое кресло. Сел в него. Коренастый человек не двигался с места. На носу у него была повязка. Но довольно тонкая. Судьба, должно быть, привела его к хорошему хирургу. Каспер проехал мимо него.

— Мы с тобой, Эрнст, — сказал он, — сильные, немногословные люди. Которые всегда готовы выйти, чтобы разобраться.

Человек пошел вперед. Через ворота, на улицу. Каспер катился рядом с ним. Эрнст посмотрел на живот Каспера. На то место, куда, как он видел, вошла пуля.

— Я всегда хожу, засунув в штаны спереди свою Библию с картинками, — пояснил Каспер. — Она защитила меня.

В системе Эрнста не было слышно никакого отклика. Никаких признаков чувства юмора. Это обычно осложняет работу клоуна. Но не преуменьшает ее значения.

— Есть такое место, — продолжал Каспер. — Где кончаются легкие. А почки, печень и селезенка еще не начинаются. Там она и прошла. В следующий раз целься чуть выше.

Эрнст кивнул.

— Я запомню, — сказал он. — Обязательно запомню.

На самом мосту, к которому вела улица Санкт-Аннегаде, стоял вертолет — маленький, похожий на аквариум для золотых рыбок. Каспер видел, как Каин открыл стеклянную дверь и залез внутрь. В кресле пилота сидел Аске Бродерсен.

На этом месте, позади Каспера и Эрнста, еще недавно было кафе, теперь в окнах не осталось стекол, но на тротуаре все еще стояли столики и стулья. Эрнст опустился на стул.

— Чем ты их отрезал? — спросил Каспер. — Пальцы девочке?

Он задал этот вопрос, чтобы приоткрыть его систему, это удалось. Теперь Каспер слышал его, звук этот был не из приятных.

В его системе не было никаких сомнений, Каспер слышал полное отсутствие страха.

Есть два вида бесстрашия. Первое — бесстрашие влюбленных, бесстрашие мистиков, мужество «Kunst der Fuge» — следствие того, что ты полностью открылся и полностью отдался, ничего не скрывая, и теперь мир устремился к тебе, наполняя тебя, и ты знаешь, что получил все в свое распоряжение и что больше никогда ничего не лишишься.

Бесстрашие этого человека было другого свойства. Оно было таким, которое возникает, когда ты нашел дорогу к источнику и перекрыл его раз и навсегда, и поэтому он отныне потерял всякую ценность, и, пусть даже на карту поставлена жизнь, ты спокоен, потому что терять тебе, собственно говоря, уже нечего.

Он посмотрел на Каспера.

— А ты наглый, — заметил он. — В этом тебе не откажешь.

— Зачем? — продолжал Каспер. — Зачем было ее убивать?

Нас, любителей азартных игр, зачастую привлекают ситуации, в которых можно оставить позади все форпосты рассудка, предоставив свою судьбу в распоряжение того, что называется случаем.

— Я любил ее, — ответил Эрнст. — Так что у меня не было другого выхода.

В тот момент, когда были произнесены эти слова, Каспер услышал любовь. Не земную любовь, не стремление к сексу или деньгам — эти устремления призрачны и невесомы рядом с тем, что в этот миг зазвучало вокруг сидящего рядом с ним человека. Он услышал стремление всех стремлений — тягу к Божественному.