Человек находит друга - Конрад Захариас Лоренц

стремительные броски вперед редки и кратковременны. Но постепенно короткие отрезки пути, заученные «наизусть» и пробегаемые с большой скоростью, начинают удлиняться, число их увеличивается, и, наконец, они сливаются друг с другом в непрерывную трассу, которую животное может преодолеть единым броском.

Часто случается так, что посреди тщательно отработанного пути остается еще одно особенно трудное место, и здесь зверек постоянно теряет свои ориентиры и вынужден прибегнуть к помощи обоняния и осязания. Он энергично обнюхивает и ощупывает все вокруг, пока не находит начало следующего хорошо известного этапа. Таким образом, он соединяет пройденный и оставшийся участки пути. Когда дорога проложена окончательно, кутора отныне столь же прочно привязана к ней, как локомотив — к рельсовому пути. Зверек не может отклониться в сторону даже на несколько сантиметров. Если ему случится отойти хотя бы на дюйм от дороги, он тотчас же начинает старательно разыскивать знакомые приметы. Можно искусственно спровоцировать землеройку на эти поиски, если внести незначительные изменения в ее привычный маршрут. Любое существенное преобразование на пути, по которому животное постоянно следует, приводит его в полное замешательство.

Одна излюбленная тропинка проходила по краю стола вдоль стенки аквариума. Стол был утяжелен двумя камнями, лежавшими сверху, и один из них вплотную примыкал к стеклу аквариума. Поскольку этот камень лежал прямо на пути кутор, в их обычай вошло вспрыгивать на него, а затем соскакивать вниз, что они и проделывали неизменно. Если я убирал камень с его постоянного места и перекладывал на середину стола, землеройка подпрыгивала вверх в том самом месте, где должно было находиться препятствие. Она падала вниз и, ударяясь о крышку стола, казалась весьма сконфуженной. Тут землеройка пускала в ход вибриссы и вела себя так, словно оказалась в совершенно незнакомом месте. Ее следующие поступки были еще более забавны: она возвращалась назад и тщательно обшаривала все вокруг, пока не находила известные ей ориентиры. Затем зверек становился на прежний путь, пробегал небольшое расстояние и вновь подпрыгивал в воздух, после чего обрушивался вниз точно так же, как несколько секунд назад. Казалось, он только теперь начинал понимать, что его первое падение не есть результат собственной оплошности, но вызвано изменением привычной трассы. Теперь землеройка принималась исследовать образовавшийся перерыв в пути, осторожно ощупывая и обнюхивая то место, где прежде лежал камень. Подобный способ — возвращение к исходной точке и возобновление неудавшейся попытки — напоминал мне образ действий малыша, который читает наизусть стихотворение. Запнувшись, он вновь начинает декламировать с предыдущей строфы.

У крыс и других мелких грызунов запоминание традиционного пути, например при прохождении лабиринта, происходит примерно так же. Однако поведение крысы гораздо более целесообразно — животному никогда не придет в голову перепрыгивать через воображаемый камень. Ведущая роль стереотипных движений по сравнению с прочими ощущениями — наиболее замечательная особенность водяных землероек. Можно сказать, что зверек поистине не доверяет своим чувствам, если они сообщают о таких преобразованиях привычной трасы, которые должны повлечь за собой изменения в двигательном стереотипе поведения. Находясь в новой местности, землеройка, без сомнения, заметила бы камень подобного размера и оставила бы его в стороне или же обогнула кругом. Иными словами, ее действия вполне отвечали бы конкретной пространственной ситуации. Но если некая привычка сформировалась и укоренилась, то она отныне довлеет над всеми полезными знаниями. Мне неизвестно другое животное, которое было бы рабом своих привычек в столь буквальном смысле слова. К поведению этих насекомоядных неприложима геометрическая аксиома, что прямая линия есть кратчайшее расстояние между двумя точками. Для куторы кратчайшее расстояние — это всегда привычный путь. И в каком-то смысле зверьки оправдывают свое пристрастие к этому принципу. Они с изумительной скоростью проносятся по однажды проложенной дорожке и приходят в место назначения намного скорее, чем достигли бы его, если бы двигались по прямой, ощупывая и обнюхивая каждый миллиметр пути. Куторы будут всегда держаться привычного маршрута, даже в том случае, если он столь извилист, что многократно пересекается во всех направлениях. Крыса или мышь быстро обнаружили бы, что они делают ненужный крюк, но кутора не способна на это, как не способен игрушечный поезд принять правильное направление на пересечении дорог. Чтобы изменить однажды избранный путь, водяная землеройка должна отказаться от всех своих привычек, но она не может это сделать сразу, а лишь постепенно, спустя длительный период времени. Пройдут недели за неделями, прежде чем петлеобразный обходной путь станет немного короче, но и через несколько месяцев он не станет сколько-нибудь похожим на прямую линию.

Биологическая полезность подобного традиционного маршрута вполне очевидна, если вспомнить, что зрение куторы очень слабо и она не в состоянии передвигаться достаточно быстро, не теряя времени на ориентацию. С другой стороны, такой консерватизм может привести животное к гибели. Известен вполне достоверный случай, когда кутора сломала себе шею, прыгнув в недавно пересохший пруд. Но если оставить в стороне подобные несчастные случаи, было бы поверхностным заклеймить кутору как животное глупое только на том основании, что она каждодневно решает задачу перемещения в пространстве совершенно иначе, чем человек. Напротив, если глубже задуматься над этим явлением, покажется удивительным, насколько различными путями может достигаться один и тот же результат — именно безупречная ориентация в пространстве. С одной стороны, с помощью непосредственных наблюдений, как это делаем мы, с другой — путем заучивания наизусть всех возможных случайностей, которые могут возникнуть в пределах определенной территории.

Мои водяные землеройки оказались удивительно уживчивыми. Во время своих игр они часто преследовали друг друга с возбужденным щебетанием, однако я ни разу не был свидетелем серьезных столкновений между зверьками. Но однажды случилось несчастье. Как-то утром, по окончании традиционной уборки, я забыл открыть дверцу ящика. Я вспомнил о своей оплошности только через три часа, а это срок очень большой для мелких насекомоядных с их ускоренным обменом веществ. Когда я отворил дверцу, куторы высыпали наружу и кинулись к корытцу с едой. В этой суматохе они перепачкали друг друга с ног до головы. Зверьки были крайне возбуждены, и, очевидно, именно этим можно объяснить сильный мускусный запах, распространившийся вокруг в тот момент, когда куторы оказались на свободе. Казалось, мои питомцы ничуть не пострадали от своего трехчасового заточения. Убедившись в этом, я занялся другими делами.

Однако спустя непродолжительное время я услышал со стороны аквариума непривычно громкий и резкий писк. Я поспешил туда и застал ужасную картину: мои девять землероек сцепились в смертельной схватке. Два зверька были уже мертвы, два других погибли в тот же день, несмотря на то, что я сразу же